Ну и как прикажете отвечать на такое? Прежде я говорил: «Хватит чепуху молоть», но сейчас она была слишком слабенькая, чтобы спорить. Я решил, что это последствия опиума, но все-таки спросил:
– А что это за разговоры про луну? Почему луна не может работать, пока ты здесь?
– Луна страдает.
– Что?
Вместо того чтобы ответить мне как полагается, она запела, да еще таким приятным, мелодичным голосом, что я удивился. Это была какая-то народная песня, и голос у Чарли оказался такой сильный, что заглушил звуки радио:
И как влюбленный голубок,
Попался в сети ей.
Ни жизни, ни воли мне нету – любовь
Царит в душе моей.
– Я не знал, что ты умеешь петь, – сказал я. – Почему ты никогда не пела при мне?
– Я занималась в фольклорном ансамбле в колледже, – ответила она, не отрывая головы от моих колен, только глаза скосила. – Думала, ты меня на смех поднимешь.
Это был жестокий удар. Ее слова прошли у меня сквозь грудь и кольнули в сердце как спица.
– Что ты говоришь?
Она отмахнулась небрежным жестом. Потом закрыла глаза и потерла виски своими длинными пальцами. У нее были очень изящные пальцы, только ногти грязные. Через минуту она пожаловалась на усталость, легла и тут же заснула глубоким сном. Я сидел на циновке, смотрел на нее и через некоторое время услышал, как резко оборвалась трансляция по радио.
Мик храпел во сне, а я чувствовал подступающее отчаяние. Мне ничего другого не оставалось, как только слушать его храп да смотреть на спящую Чарли. На море бывает такое состояние – мертвый штиль, это когда все паруса обвисают. С другой стороны, меня подбодрило открытие, что здоровье Чарли совсем не так плохо, как мне казалось поначалу.
Я снова вышел за шестами для носилок. Фил сидел в тени дерева и читал свою постылую карманную Библию.
– Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное? – рявкнул я.
Он посмотрел на меня:
– Что, например?
Я развернулся и пошел прочь. Подойдя к центру деревни, я застал там Джека, Кьема и еще двух мужчин, стоящих вокруг беззвучного тотемного радио.
Эти двое других отличались от жителей деревни. У одного даже была борода. Это оказался первый бородатый туземец, которого я видел в своей жизни. Парочка была разукрашена маковыми цветками, как Кьем, и у каждого был обрез.
Пока я приближался к ним, Кьем, Повелитель Мака, указал на меня пальцем и сказал несколько слов остальным. Бородатый таец посмотрел на меня с презрением. Другой насмешливо скривился.
– Кьем говорит, что следом за вами в деревню пришли злые духи, – радостно обратился ко мне Джек. – С тех пор как вы здесь появились, генератор уже второй раз ломается.
– А что с ним?
– Не знаю. Я в солидоле возиться не люблю, – усмехнулся Джек. – Еле-еле довез сюда эту штуку на слоне, а теперь она накрывается каждые пять минут.
Я почувствовал, что есть возможность отблагодарить Джека.
– Инструменты есть?
– Инструменты? Вы разбираетесь в генераторах?
– Посмотрим.
Джек хлопнул себя по колену и послал бородатого тайца за сумкой с инструментами. Кьем насторожился. Он шепнул что-то Джеку на ухо.
– Кьем хочет знать, что вы собираетесь делать, – сказал Джек.
– Переведите ему, я собираюсь померяться силами с Повелителем Генераторов.
27
Мотор оказался цел, но уж больно запущен. С первого взгляда было ясно, что он забит красной пылью, и я надеялся, что сумею с ним разобраться. Я уже говорил, что сам-то я электрик, а не механик, но в моторах тоже приходилось копаться и генераторы с электрическим приводом запускать тоже.
Первым делом я проверил самые простые варианты. Ну, например, пустой бензобак. Но в баке оказалось полно горючего. Потом подтянул клеммы, подсоединил провода высокого напряжения и еще кое-где посмотрел проводку. Я очень надеялся, что это окажется не сложнее, потому что тогда я бы не справился. И как раз в тот момент, когда я разглядывал щиток, я почувствовал, что кто-то смотрит на меня с порога.
Это был Кьем. Он следил за мной вытаращенными глазами, и вены у него на лбу вздулись от напряжения. Пока не принесли инструменты, заняться мне больше было нечем – кожух-то не снять, – и я, как фокусник, пару раз взмахнул руками над генератором. Кьем еще больше вылупил глаза. Потом я посвистел немного в провода и выразительно поднял вверх руки.
Но кривляться мне скоро надоело, так что я вытащил брезент из-под мотора и завесил дверной проем.
Если мне нельзя смотреть на твое колдовство, тебе нельзя смотреть на мое. Мне было наплевать, что он обидится.
Кьем был страшно разочарован. На просвет, сквозь щели я видел его силуэт на крыльце, а он не мог меня разглядеть: я-то находился в темноте. Он стоял согнувшись, прижав ухо к стенке, и пытался уловить хоть какой-то звук. Я бесшумно подобрался поближе, приложил рот к бамбуку и громко крякнул. Когда Чарли с Филом были маленькими, я изображал для них утенка Дака и вот, надо же, не разучился еще. Кьем от удивления скатился с крыльца. Впечатление было такое, что его как ветром сдуло, и, когда я увидел, как он катается в пыли, меня это так рассмешило, что я закусил руку. Я сдернул брезент с дверного проема и выбежал на пустырь, дико размахивая им во все стороны и хватаясь за волосы, будто они загорелись. Затем я «собрался с духом», поплевал на руки и решительно шагнул в хижину с поднятыми кулаками.
Я снова завесил вход брезентом и приник к щели в бамбуке. Кьем крутил головой из стороны в сторону, а на лице его был такой страх, что на меня снова накатил приступ смеха. Прямо ребра трещали. Я лег на пол и зажал рот рукой. Не могу вспомнить, когда последний раз так хохотал. Как будто в меня духи вселились. И чем больше я думал о том, что сижу теперь в джунглях, друг мучается в лихорадке, дочка с приветом, а я, вместо того чтобы заняться генератором, валяю дурака и пугаю местного шамана, тем истеричнее становился мой смех.
Кто-то поднял брезент, пока я лежал на полу, схватившись за бока. Это бородач принес мне инструменты. Кьем стоял за ним и наблюдал. Мне пришлось притвориться, что я корчусь от боли. Бородач взглянул на меня и поставил сумку с инструментами на пол.
Сумка была плетеная, расписная, а внутри лежал набор тех самых инструментов, которыми на моих глазах пользовались в поле сборщики опиума. Два лезвия в форме полумесяца, обычный нож и ножик с тремя параллельными лезвиями. Я тут же пришел в себя.
– Что это? Они не годятся!
Бородатый таец ухмыльнулся и развернулся к выходу. Я последовал за ним искать Джека, чтобы пожаловаться. Но Джека нигде поблизости было не видно.
