— Где вы были в момент убийства?
— Я не знаю, когда было убийство. Но когда закричала
моя жена, шел на кухню. Услышав крик, вернее, узнав, кто именно кричит, я
побежал в гостиную. И нашел свою жену на веранде. Потом я принес ее на диван.
Вот, собственно, и все.
— У супругов Ференсас были хорошие отношения?
— По-моему, да. Говорят, из бывших девок получаются
неплохие жены. Хотя она была иногда чересчур истерична.
— У них не было детей?
— Это не мое дело, — разозлился Батуев. — У
вас больше нет вопросов?
— Только последний. Вы знали, что Мошерский тоже был
осведомлен о прошлом Эльзы?
— Саша? Возможно. Он ведь работал в уголовном розыске.
Но меня это мало волновало. Я могу идти?
— Да, конечно. До свидания.
— Вы знаете, — вдруг сказал Батуев, поднимаясь из
кресла, — в общем, мне нравится ваша манера. Агрессивная и достаточно
жесткая. Я думаю, что после поездки мы рассмотрим вопрос о вашем назначении.
Например, заместителем Шаталова. Очень хороший оклад. И совсем неплохие
перспективы, учитывая здоровье вашего друга, — подмигнул он на прощание,
выходя из комнаты.
— Циник, — довольно громко сказал Абуладзе и пошел
пригласить на допрос Якова Годлина.
Войдя в кабинет, тот прошел к окну и раскрыл его со словами:
— У вас сильно накурено — надо проветрить.
— Спасибо, — кивнул Абуладзе, — я сам не
курю, и мне действительно было уже довольно трудно сидеть здесь.
— Нашли что-нибудь?
— Пока нет. Вы не слышали ничего подозрительного?
— Конечно, нет. Но я хотел рассказать вам об одном
интересном факте. Я ведь работал в колонии, и нас учили осматривать тела
погибших. Чтобы иметь возможность установить, как именно убивали заключенного.
Так вот, у Эльзы сломаны ногти. И свежие ссадины на руках. На правой руке
содрана кожа. Она, очевидно, успела схватиться за камень, когда падала, а потом
подтянулась к перилам. Но не рассчитала силы и сорвалась как раз в тот момент,
когда на веранде появилась Батуева.
— Я тоже так подумал, — кивнул Абуладзе, —
как вы думаете, она упала сама?
— Конечно, нет. Там невозможно упасть. Ее кто-то
подтолкнул.
— Вы знали о ее прошлом?
Годлин удивленно посмотрел на Абуладзе. Потом осторожно
сказал:
— Об этом знали все. Арнольд не делал из этого особой
тайны. Здесь Литва, а не Средняя Азия. И не Кавказ. Извините, я не хотел вас
поддеть. Просто у вас там свои законы, у нас здесь свои.
— Я понимаю. У Арнольда нет детей?
— Нет. У него вообще мало родственников. Эльза давно
уже лечилась, пытаясь заиметь детей. Но сказывается ее прошлое. Хотя в
последний раз в Германии врачи обещали, что все будет в порядке к концу года. У
Арнольда есть только престарелая тетушка. Из самых близких родных. Она, кстати,
души не чает в Карине. Очень ее любит и всегда просит Арнольда заботиться о
девушке.
— У них близкие отношения?
— Вы думаете — они спят? Нет. Абсолютно точно, что нет.
И не смотрите на павлина Дуарте. Карина целеустремленная, деловая девушка. У
нее все подчинено режиму соревнований. Говорят, она может неплохо выступить на
первенстве Европы. Вы знаете, сколько гормональных препаратов они принимают?
Хотя это и запрещено. Любой профессиональный спортсмен — это уже не мужчина и
не женщина. Это масса гормонов, антибиотиков, белков, протеина. Чего угодно.
Профессиональный спортсмен гробит свое здоровье, как отъявленный
наркоман, — это я точно знаю. У нас в колониях иногда попадались
спортсмены.
— Вы ничего подозрительного не видели?
— Если бы видел, уже бы сказал. Нет, ничего.
— Этот охранник, который сидит у дверей спальной
комнаты хозяев дома, вчера весь день находился на посту?
— Нет. Он работал за водителя. Кажется, отвозил Карину
в город за покупками. Нет. Он был на дежурстве только ночью. Я их уже
расспрашивал. Сегодня ночью мимо них никто не проходил. Впрочем, я расспрошу
еще раз.
— И позовите ко мне Ольгу, — попросил напоследок
Абуладзе.
Годлин кивнул, выходя из комнаты. Через минуту вошла Ольга.
Она испуганно замерла у дверей.
— Проходите, — пригласил ее Абуладзе, — не стойте
там.
Ольга прошла и села в кресло.
— Я все понимаю, — тихо сказала она, — вы
думаете, что это я. После вчерашнего… Но я ее не убивала. Честное слово, не я.
— Не стоит так нервничать, — успокоил ее
Абуладзе. — Меня интересует, где вы были, когда услышали крик?
— На кухне. Я пошла за водой. Выбежала и увидела
Батуева. Он был в коридоре. А я побежала в гостиную.
— Насчет ресторана вы были правы. Они там действительно
не должны были быть.
— Я ошиблась, — испуганно сказала Ольга. — Я
не думала, что они были вместе. Ой, что я говорю. Я не думала, что они там
были.
— Ничего, ничего. Вы лучше расскажите, что вы помните.
— Я услышала крик и побежала в гостиную. Потом на
веранду. Там лежала Рита Батуева. За мной вбежал ее муж и взял ее на руки,
отнес на диван. А потом пришли вы. Вот и все.
— Как вы думаете, кто это мог сделать?
— Не знаю.
— Ваш шеф мог толкнуть хозяйку дома?
— Я не знаю, — чуть не плача прошептала она.
— А его жена?
— Не знаю. — Оля тяжело дышала. Было видно, что ей
трудно даются ответы.
— Да не волнуйтесь вы так, — мягко сказал
Абуладзе. — Никто вас не обвиняет. Мы пытаемся установить истину.
— Кому она нужна, ваша истина? — вдруг резко
спросила Оля. — Все равно мы уже не воскресим Эльзу.
— Зато накажем зло, — твердо сказал
Абуладзе. — Понимаете, Оля, мне много лет, и я много видел. И я убежден,
что зло — субстанция конкретная. Материальная. Если зло не уничтожать, оно
разрастается, захватывая в свои сети все новые и новые жертвы. Только истина
может противостоять злу. Не добро, которое вообще не бывает в чистом виде, а
именно истина.
— Вы странный человек, — сказала Оля, — вас
наняли на работу, чтобы защищать Батуева, а вы ищете свою истину.
— Меня попросили ему помочь. А истину мы будем искать с
вами вместе, хотя бы для того, чтобы вы не переживали так сильно из-за
случившегося.
— Спасибо, — улыбнулась девушка.
— Уже пятый час утра, — посмотрел на часы
Абуладзе, — пойдемте к остальным, в гостиную.
Они вышли из кабинета. На востоке начинали проступать
полоски зари. Абуладзе галантно пропустил вперед девушку и вошел в гостиную.
Арнольд Ференсас стоял у окна. Услышав шаги, он обернулся.
