— Вы могли убить его, чтобы скрыть преступление, о
котором он догадался или видел. Например, как вы с Ольгой подстроили убийство
Эльзы Ференсас.
— Мы подстроили? — спросила Оля, у которой в
глазах стояли слезы. — Вы думаете, что мы убили?
— Я только высказывал версии. Не перебивайте меня.
Мошерский мог переиграть Годлина. Единственный из присутствующих. Но он не стал
бы стрелять в живот. Понимая, что, если не выведет Годлина сразу из строя, тот
может позвать на помощь или оказать действенное сопротивление. И тем не менее,
первый выстрел был именно в живот. Тогда получается, что Мошерский дилетант, а
это совсем не так. Бывший офицер уголовного розыска знает, куда стрелять, и,
главное, умеет метко стрелять. Итак, я вывожу его за рамки расследования.
— Спасибо, — иронично кивнул Мошерский, —
отец-благодетель.
— Но кто мог дважды выстрелить в Годлина? Кто мог стать
его убийцей? И я вспомнил, что Яков перед смертью успел побеседовать с
водителем автомобиля, который вернулся к дому. Я поинтересовался, что именно
спрашивал Годлин, и почти нашел подтверждение своим подозрениям. Оставалось
только проверить их. И когда я окончательно убедился в обоснованности своих
подозрений, я решил собрать вас здесь, чтобы открыть правду.
— Говорите же! — крикнул Ференсас. Карина
успокаивающе сжала его плечо. Абуладзе кивнул в знак согласия.
— Вчера во время убийства у каждого было алиби. Но в то
же время каждого можно было подозревать в совершении преступления. Ни у кого из
присутствующих не было свидетелей. За исключением пары Дуарте — Карина, которых
я видел в библиотеке.
— Верно, — кивнул Дуарте, — мы были там.
— И даже выпили бутылку кампари, — кивнул ему
Абуладзе, — все правильно. Но я обратил внимание на одну странную
закономерность. До того как произошло убийство, вы просидели в библиотеке около
двух часов, ни разу не выйдя оттуда. А сразу после убийства вы несколько раз
нас покидали.
— Я съел что-то за ужином и чувствовал себя
плохо, — признался Дуарте.
— Вот, вот. Интересно, когда именно вы почувствовали
себя плохо? Я скажу вам точно. За несколько минут до убийства. Вы сидели вместе
с Кариной Виржонис, обеспечивая ей стопроцентное алиби. За несколько минут до
убийства вы, извинившись, вышли из библиотеки. «Медвежью услугу» оказала вам
Рита, сказавшая мне, что видела вас в момент убийства. Она видела вас, когда
поднималась к себе наверх, а не возвращалась обратно. Тогда дверь уже была
закрыта, ведь вы вышли из библиотеки.
— Я ничего не понимаю. При чем тут мой выход? При чем
тут библиотека? — спросил Дуарте.
— Вы отлучились на минуту. За это время ваша спутница
выбежала из библиотеки, уже зная, что Рита прошла мимо нее на лестницу. На
веранде оставалась одна Эльза Ференсас. Очевидно, она подошла слишком близко к
перилам, или ее позвал туда убийца. Карина подбежала к ней, толкнула ее вниз и,
повернувшись, поспешила обратно. Даже не заметив, что несчастная жертва успела
схватиться за камень. Навстречу шла Рита Батуева, и Карина спряталась за
портьеру. Когда Рита прошла на балкон, Карина выбежала из гостиной, вбежала в
библиотеку и дождалась вас там. Именно в этот момент Рита крикнула, создавая
идеальное алиби для Карины, которая была рядом с вами. Но было уже поздно.
Несчастная Эльза сорвалась вниз. У Карины появилось абсолютное алиби.
— Какая чушь, — громко сказала Карина, — вы
все это придумали.
Она по-прежнему сидела на подлокотнике кресла, прислонясь к
Арнольду. Тот выпрямился, чуть отстраняясь от Карины.
— Это ложь, — сказала ему Карина, слабо
улыбнувшись.
— Нет, — убежденно ответил Абуладзе, — именно
вы застрелили Якова Годлина, когда тот догадался, каким образом вы убили Эльзу
Ференсас. Вам нужно было гарантировать отсутствие мистера Дуарте в библиотеке.
Хотя бы на одну минуту. И вы придумали самый простой и гениальный способ,
который и разоблачил Яков.
Карина замолчала. Она смотрела в упор на Абуладзе. Смотрела
и продолжала молчать.
— Он выяснил у водителя, что вы заезжали в аптеку.
Оставалось позвонить в аптеку и узнать, что вы покупали слабительное.
Растворимое слабительное. Достаточно было одной таблетки, чтобы мистер Элеазар
Дуарте почувствовал себя плохо и покинул вас. Хотя бы на одну минуту. Вы успели
вбежать в гостиную, пробежать на веранду и толкнуть Эльзу Ференсас. Полчаса
назад именно вы застрелили Якова Годлина, который начал догадываться, как
именно вы совершили убийство. В отличие от нас всех он знал о вашей тетушке. И
о ее завещании, в котором все наследство оставалось только вам. Ференсас был
единственным племянником тетушки. Как и вы — ее любимая двоюродная племянница.
В случае возможной смерти Арнольда Ференсаса все его имущество отходило к
тетке, которая вряд ли смогла бы пользоваться им слишком долго. Вы убили Эльзу,
уже зная, что она может забеременеть. Врачи обещали, что у нее появятся шансы в
конце года. Вам сказал об этом счастливый Арнольд. И вы поняли, что вам не
видать теперь денег Арнольда, которые достанутся бывшей проститутке и ее детям.
Простите меня, Арнольд, за эти слова.
В комнате наступило молчание. Арнольд медленно поворачивал
голову к Карине.
— Нет! — крикнула она, вскакивая с кресла. —
Нет! Все это ложь!
— Нет, это правда, — просто сказал Абуладзе.
— Как вы могли? — всплеснул руками мистер
Дуарте. — Такое коварство, а я думал, что действительно заболел.
— У вас нет доказательств! — крикнула с ненавистью
Карина.
— Есть, — Абуладзе неспешно достал из кармана
зеленоватую коробочку и протянул ее присутствующим, — мы изъяли ее из
вашей аптечки. Вы не будете настаивать, что мы ее вам подбросили?
— Будь ты проклят! — вдруг заорала женщина. —
Будь ты проклят, — выкрикнула она и зарыдала.
— И наконец, — продолжал Абуладзе, — я
обратил внимание на свежевымытые стаканы в библиотеке, когда вошел туда сразу
же после убийства. Решив замести следы, вы вымыли все стаканы, не подумав о
том, что такое алиби вызовет еще большее подозрение.
— Вы арестованы, — сказал следователь. — За
двойное убийство — Эльзы Ференсас и Якова Годлина. Вы арестованы.
Абуладзе стоял посредине комнаты, ошеломленно глядя на
убийцу.
— Простите меня, — неожиданно сказал он, — я
же говорил, что истина всегда бывает горькой.
— Будь проклята ваша истина! — сквозь рыдания
кричала Карина.
— Легче всего — осудить истину, — возразил Тенгиз
Абуладзе. — Но как нам жить, не зная, что она существует?
