— Посмотрим. Я пока ни в чем не уверен.
Абуладзе наклонился, стараясь разглядеть собеседников, но
они уже прошли дальше, возвращаясь к входу в дом, находившемуся в другом крыле.
Он вернулся в свою комнату.
— Черт побери! — громко сказал Абуладзе. —
Эта вилла полна неразгаданных тайн. Похоже, Коля Шаталов знал, куда меня тащит.
Надеюсь, за два дня ничего не случится.
Он не мог даже предположить, что в этот момент убийца уже
продумывал свой план, уточняя детали. Именно в эти самые мгновения, когда
Тенгиз Абуладзе готовился ко сну.
Глава 3
За завтраком собралось девять человек. На этот раз к ним
присоединилась Карина, которая спустилась вниз в белом спортивном костюме,
выгодно подчеркивающем ее атлетическую фигуру. Развитый торс пловчихи,
уверенная осанка, мягкий шаг — на нее нельзя было не обратить внимания.
Абуладзе отметил, что она села не рядом с хозяевами дома, что выглядело бы
более логичным, а поместилась между Ритой и Ольгой, что обрадовало Батуеву,
которую явно нервировало соседство за столом с секретарем ее мужа.
Ференсас и Батуев громко обсуждали предстоящий визит
Элеазара Дуарте. Женщины говорили о чем-то своем. Годлин, как всегда, молчал,
уткнувшись в тарелку. Карина и Ольга тихо шептались, постоянно улыбаясь.
Абуладзе посмотрел на Мошерского. Тот сегодня был мрачнее обычного. Словно не
спал ночь. Мошерский почувствовал на себе взгляд, поднял глаза, вздрогнул и
отвернулся, словно опасаясь, что этот непонятный эксперт может прочесть его
мысли.
— Мы уезжаем через полчаса, — торопливо сказал
хозяин дома, отвечая на вопрос Батуева. — Яков, вы вызвали наши машины?
— Они будут через десять минут, — кивнул Годлин.
— Простите, — не выдержал Абуладзе, — разве в
доме нет гаража?
— Нет, — улыбнулся Арнольд, — здесь негде
разместить гараж. Когда я планировал дом, я не думал, что у меня будет столько
автомобилей. Мне казалось, что одна или две машины могут стоять и перед домом.
Эти две нависшие скалы в виде ступенек мне всегда очень нравились, и я мечтал
построить дом именно здесь, на первой скале, примыкающей ко второй. А гараж и
некоторые другие постройки находятся в нескольких минутах езды от нас, как раз
за горой. Там мы построили большой гараж и нашу ремонтную мастерскую. В доме
нет места для посторонних, а рядом больше ничего нельзя поместить, иначе
разрушится весь ансамбль. Но сюда все равно никто не сможет добраться. А если и
доберется, то будет иметь дело с нашим Яковом или с вашим Мошерским. Я, честно
говоря, думаю, что незнакомцу лучше не соваться сюда с недобрыми намерениями. У
меня в кабинете неплохая коллекция ружей, кстати.
Даже повар и наши горничные живут в деревне, их привозит
машина. Да и кроме того, единственная дорога проходит мимо наших мастерских, а
там всегда есть дежурные. Я думаю в будущем вообще скупить всю землю вокруг.
Мне очень нравятся эти места, — заключил хозяин усадьбы.
— Я смотрела вчера с нашего балкона, — призналась
Рита, — это было просто потрясающе! Ночь, луна, звезды, и под ногами море.
Было немного страшно и очень впечатляюще.
— А я специально так спланировал дом, чтобы балконы выходили
на море, как бы в пространство, — пояснил Арнольд. — Второй этаж
выдвинут вперед намеренно — козырьком для террасы. Кажется, «козырек», я
правильно говорю по-русски?
— Правильно, — кивнул Батуев.
— Вот, я специально так проектировал. Чтобы второй этаж
нависал над первым. И спальные комнаты получились большими. А на террасе всегда
можно ужинать, даже во время дождя. Я много лет мечтал построить большой дом
для всех своих друзей и собираться здесь осенью, когда бывает не так жарко.
— Мне у вас очень нравится, — кивнула Рита, —
мне всегда импонировал ваш вкус, Арнольд.
— Спасибо, — кивнул польщенный хозяин. —
Ого, — посмотрел он на часы, — мы опаздываем.
Быстро закончив завтрак, он кивнул Годлину, который без
суеты поднялся следом. Подъехавшие автомобили уже замерли у дома, ожидая
хозяина и начальника охраны. Когда кавалькада машин скрылась за поворотом,
Абуладзе вышел на террасу. Рядом стояла Рита, глядя на море. Услышав шаги, она
повернула голову.
— Скажите, — неожиданно спросила Рита, — вам
нравится ваша работа?
— В каком смысле? — не понял Абуладзе.
— Ну, вам нравится следить за всеми, все высматривать,
проверять, уличать?
— Боюсь, сударыня, что вы ошиблись, — сказал
Абуладзе, он любил использовать именно это русское слово «сударыня»
применительно к женщинам, — я никогда никого не уличал и ни за кем не
следил. На прежней своей работе я лишь анализировал возможные действия наших
противников. А сюда я приехал, чтобы по возможности помочь вашему Саше
Мошерскому предотвратить любые попытки покушения на вашего супруга.
— Почему «моему»? — нервно спросила она.
— Я имел в виду начальника охраны вашего мужа, —
поправился Абуладзе.
— Моему мужу что-то угрожает? — спросила Рита.
— Вы же наверняка знаете про письма, которые ему иногда
приходят.
— Ах, это… — На ней было темно-коричневое короткое
платье с открытыми плечами. — Такие письма получают все богатые люди. Это,
по-моему, нормально. Если у вас много денег, а у других их мало или совсем нет,
то вас должны ненавидеть. Вы разве не считаете это естественным?
— Нет, не считаю, — ответил Абуладзе. —
Просто так получилось в нашей стране, что все перевернуто с ног на голову. Во
всех нормальных странах богатые люди — это самые умные, самые толковые, самые
одаренные люди, получающие деньги за свой труд, талант, за свое умение. А в
нашей стране это в основном воры, проходимцы, мошенники, которые умудрились в
нужный момент и в нужном месте успеть залезть государству в карман. И люди это
подсознательно чувствуют. Поэтому в других странах богатых уважают, а в
нашей… — он хотел сказать ненавидят, но, подумав, произнес другое
слово, — презирают.
— Вы говорите про Грузию, про свою страну?
— Моя страна Россия. Я гражданин России, хотя до сих
пор считаю себя гражданином двух государств — Грузии и России. Но мои слова
могут быть отнесены и к Грузии, и к России. И по-моему, даже к Литве.
— И с такими мыслями вы беретесь охранять моего мужа?
— Вы опять все перепутали. Я его не охраняю. Я всего
лишь прогнозирую возможные опасности и ищу способы их избежать. Извините меня. —
Он повернулся, возвращаясь в дом.
Решив пройти в библиотеку, он вошел в комнату и обнаружил
сидевшего на диване Сашу Мошерского.
— А где Батуев? — спросил Абуладзе.
— В кабинете Ференсаса, что-то диктует Ольге, —
пояснил Мошерский.
Абуладзе сел рядом с ним на диван. Мошерский покосился на
него, но ничего не сказал.
