Книга Сволочь ненаглядная, страница 10. Автор книги Дарья Донцова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сволочь ненаглядная»

Cтраница 10

– В принципе можно – мгновенную операцию, дело решают минуты, но, как правило, такое удается, если казус произошел в присутствии доктора, ну, во время обхода или осмотра. А так человек просто перестает дышать, и соседи по палате думают, что он спит. Ваша племянница страдала тромбофлебитом, муж говорил, постоянно жаловалась на судороги в ногах… Печально, конечно, двадцать пять лет – не возраст для смерти, но, поверьте, никто не виноват, судьба!

– Ничего себе! – пришла я в полное негодование – Судьба! Да у вас просто отвратительные условия! В 213-й палате безумное количество больных!

Роман Яковлевич внимательно глянул на меня.

– Кто сказал, что Звягинцева лежала в 213-й палате?

– В справочной, – быстро нашлась я.

– Перепутали. Ее место было в 213-й «а», это платное отделение, и, поверьте, условия – лучше не найти. Для вашей племянницы сделали все.

– Так уж и все, – фыркнула я. – надо было в Склифе оставить или в ЦИТО перевести…

– Но Звягинцевой ведь требовалось психиатрическое наблюдение, а сделать подобное ни в Склифосовском, ни в НИИ травматологии нельзя, только у нас имеется специальное отделение, одно на всю Москву. Таких больных в психиатрическую клинику не кладут, там не умеют за травмой ухаживать!

– При чем тут психиатрия? – не поняла я.

Минаев моментально захлопнул рот, потом процедил:

– Хороша же вы тетя. Разговор закончен!

– Но…

– Никаких «но», и вообще, предъявите паспорт!

Пришлось спешно отступать, бормоча под нос:

– Оставила дома.

Перед тем как покинуть больницу, я отловила медсестру и поинтересовалась:

– Где палата 213 «а»?

– В платном отделении, на пятом этаже.

Да, там открылась иная картина. Ковровые дорожки, телевизоры, ласковый персонал, комнаты на одного, и никакого запаха мочи и щей… Но и медсестры, и нянечки, сверкая улыбками, категорически отказались рассказывать о Насте.

– Сведения о больных только у лечащего врача, – в голос твердили они.

Я медленно побрела от больницы к метро. Какие-то смутные, неприятные мысли копошились в голове. Кончина молодой и, в общем, достаточно здоровой женщины выглядела более чем странно. Я провела в палате возле Юли десять дней, приходила утром, уходила вечером и не помню, чтобы Настя жаловалась на судороги. Конечно, у нее отчаянно болело травмированное бедро, она говорила, что тяжело спать в одной позе, на спине, просила вытряхнуть скопившиеся на простыне крошки, поправить подушки. Частенько мучилась головной болью, но судороги? Не слышала ни разу. И потом, пару раз, не найдя нянечку, я подавала ей судно. Настенька лежала в коротенькой рубашечке до пупа, и хорошенькие стройные, длинные ножки оказывались на виду, когда откидывалось одеяло. Конечно, правая, сломанная, нога выглядела не лучшим образом, распухшая и больная, но никаких уродливо выступающих вен и синих «узлов» я не заметила.

И потом, какое нелепое поведение родственников! Может, у них обоих шок от происшедшего, и муж, и свекровь не понимают, что говорят? Не хотели сообщить о кончине Насти постороннему человеку? Почему? Это секрет? И что лежит в банковской ячейке?

Потолкавшись бесцельно между аптечным киоском и газетным ларьком, я приняла решение и отправилась в «Мапо-банк».

Все-таки странное название для финансового учреждения, напоминает «Маппет-шоу», но с виду здание выглядело солидно. Небольшой дом, выкрашенный розовой краской, вход во двор закрывает калитка. Я ткнула пальцем в кнопку.

– Изложите цель визита, – прогремел из динамика металлический голос.

Очень забавно. Найдется ли в целом свете хоть один налетчик, честно отвечающий на подобный вопрос:

– Хочу ограбить ваше деньгохранилище.

С языка уже был готов сорваться этот ответ, но я взяла себя в руки и сухо сообщила:

– Я здесь абонировала ячейку.

Замок щелкнул, ажурная калитка отворилась, я пересекла крохотный дворик и вошла внутрь. В холле маялся чудовищно толстый охранник. Интересно, как подобному экземпляру удалось устроиться на работу секьюрити? Да он и двух шагов не пробежит, задохнется. Впрочем, вдруг он метко стреляет, с двух рук, по-македонски.

Ничего не подозревавший о моих мыслях мужик велел:

– Посидите, сейчас придут.

Спустя минут пять вышел стройный парень в безукоризненном костюме и с папкой в руках и спросил:

– Вы в ячейку?

Я кивнула, и мы пошли налево. В небольшой комнате в стене были сделаны железные ящики.

– Номер? – спросил служащий.

Я растерялась.

– Не помню.

– Не беда, – успокоил парень, – покажите ключик. Ага, пятьдесят вторая.

Он раскрыл папку и вытащил какой-то листок.

– Что это? – не утерпела я.

– Договор об абонировании ячейки.

– Зачем?

Клерк глянул на меня и спокойно пояснил:

– Сейчас проверим, кто имеет доступ к содержимому.

– Разве ключа не достаточно?

– Нет. Впрочем…

– Что?

– В договоре указано – доступ имеет Звягинцева Анастасия Валентиновна или любой человек, имеющий ключ. Странно, как правило, так не делают, но такова воля клиента, и я не имею права чинить препятствий. Открывайте, проверяйте содержимое, потом позовете меня, я подожду в приемной.

И он быстро вышел. Я отыскала дверку с цифрой «52», ключик легко повернулся в скважине, открылась небольшая темная ниша. В глубине белела коробочка. Я вытащила на свет картонку, оказавшуюся упаковкой от тонометра, открыла и ахнула. Вся внутренность была забита стодолларовыми бумажками, внизу, под купюрами, оказался конверт. Четким, ясным почерком, без всяких кренделей и завитушек был написан адрес: улица Мирославская, дом восемнадцать, Рагозину Николаю Федоровичу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация