– У тебя, папахен, – отрезала
дочь. – Что ты вчера маме сказал, когда узнал, что она перепутала размер и
купила слишком маленький ремень тебе в брюки? Не помнишь? «Только старая и
глупая жопа вроде тебя способна на такой идиотизм!»
Иван онемел от неожиданности, зато отмерла
Люся.
– Немедленно, слышишь, нахалка,
немедленно извинись перед отцом, и потом, что позволено Юпитеру, то не
позволено быку. Сначала добейся в жизни успеха, как папа, а потом…
«Ругайся с родными», – мысленно добавила
я.
Но Люся не успела закончить начатую фразу,
потому что Таня перебила мать:
– Ой, ой, ой! Ну и чего он такого
добился? Сама говорила тете Лене: «Мой, мудак, работу потерял, теперь весь день
на диване валяется и в потолок плюет, а я его корми, пои, да и обстирывай». Да
ты папахена в Москву только с одной целью и прихватила…
– С какой? – поинтересовалась более
простоватая и наивная Аня. – С какой целью мама папу сюда привезла?
– Чтобы без нас не напился в лоскуты и не
сжег квартиру, – спокойно пояснила Таня. – Она так тете Лене и
объяснила: «Дешевле идиота в столицу прокатить, чем нажитое тяжелым трудом
потерять». Пошли, Анька, сейчас по телику мультики покажут.
Близняшки убежали. Иван стоял с раскрытым
ртом, не в силах вымолвить ни слова. Люся машинально опустила Муму на пол.
– Не обращайте внимания, –
попробовала я уладить неприятную ситуацию, – подростковый возраст,
гормональный стресс, они все в тринадцать лет невозможные делаются…
– Значит, я мудак! – взревел Иван и,
пнув ногой вешалку, двинулся на Люсю.
Сережкины сапоги с глухим стуком вывалились из
ботиночницы.
– Тише, тише, – забормотала
Люся, – ты что, Таньку не знаешь, бог знает чего выдумает, наврет…
– Пошли, поговорим, – гремел Иван,
утаскивая жену в комнату.
Я в растерянности осталась в коридоре. Из
Кирюшкиной детской раздавался радостный хохот близняшек, девчонки наслаждались
телевизионной программой. Постояв немного, я решила пойти на кухню, и тут до
слуха донеслись глухие, равномерные удары. Они неслись из помещения, куда
разъяренный муж уволок супругу.
Пару секунд я колебалась, но потом стук
усилился, и послышался слабый стон. Господи, Иван забьет Люсю до смерти в нашей
квартире! Приедет милиция, заберет убийцу и посадит в Бутырку, а мне придется
таскать туда передачи и жить с гадкими девчонками! Не знаю, какая перспектива
испугала меня сильней: оказаться с мешочком сигарет на Новослободской или
воспитывать двойняшек. Но обдумывать эту тему было недосуг.
Ноги сами собой понесли меня в комнату гостей,
я уже открыла рот, чтобы заорать: «Прекрати, Иван, немедленно…»
Но увиденная картина потрясла меня до глубины
души. Муж с женой лежали на диване, спинка которого билась о стену, издавая
устрашающие звуки, а стоны вылетали из Люсиного рта, она была совершенно
довольна сложившейся ситуацией.
Обретя способность двигаться, я отползла в
коридор – ну ничего не понимаю в этой жизни! В ту же секунду из детской
высунулась Танина голова.
– Да вы не волнуйтесь, – пояснила
девочка, – они всегда так! Сначала поругаются, а потом в койку. У папахена
по-другому не получается, только после драки. Мамахен даже к врачу бегала,
триста рублей отдала! А тот посоветовал, угадайте что?
– Что? – машинально повторила я,
чувствуя, как мелко-мелко начинает дергаться глаз.
– Злите мужа почаще, – хихикнула
Таня и повторила: – Триста рублей отдала, лучше б мне кофточку-стрейч купила.
– Тань, глянь, прикольно, – раздался
из детской голос Ани.
Татьянина голова исчезла. Я вновь осталась в
коридоре одна, на этот раз в состоянии полного остолбенения. Вдруг около
вешалки послышалась возня. Это Муму, меланхолично растопырив лапки, прудила
огромную лужу возле безукоризненно вычищенных Сережкиных сапог.
– Не стесняйся, милая, – ободрила я
собачку, – если дальше так пойдет, сама скоро писаться начну.
Муму вздохнула и поковыляла в комнату. Я
быстро написала записку: «Люся, приготовь обед» – и выскочила из дома. Просто
не знаю, как смотреть гостям в глаза после этого происшествия.
* * *
На улице бушевал буран. Снег летел тучами в
лицо, кололся и проваливался за воротник. Под ногами чавкала каша из смеси
соли, песка и грязи. Кое-кто из прохожих раскрыл зонтик… Я постояла секунду,
потом поежилась и опрометью кинулась к метро. Москвичи совершенно несправедливо
недовольны столичным метрополитеном. Стоит только купить газетку, как
пожалуйста, со страниц несутся читательские вопли: очень много народу в «часы
пик», не хватает станций в новых районах, часть эскалаторов из-за изношенности
нельзя включать, повсюду идет торговля, и вообще, прекратите продавать еду,
потому что люди друг друга кетчупом мажут…
Я же принадлежу к той редкой категории
населения, которая просто в восторге от московской подземки. В «час пик» я не
езжу, а от конечных станций в спальные районы ходят милые автобусики
«Автолайн», торговлю я только приветствую, купила детективчик и наслаждаюсь,
пока поезд летит по тоннелям, что же касается булочек, блинчиков и кофе, так
возможность испортить одежду подстерегает нас повсюду. Зато у метро есть одно
огромное преимущество. Я могу там спокойно думать. Некоторые привыкли
осуществлять данный процесс дома, за письменным столом или в кресле под
торшером… Может, где и можно расслабиться, но только не у нас. Вот вчера, к
примеру, только-только я легла на диван и сосредоточилась, как сначала влез
Кирюшка с требованием пришить пуговицу, спустя пятнадцать минут влетел Сережка
и заорал:
– Лампец-молодец, погладь рубашку, на завтра
нужна белая.
Не успела я выключить утюг, как собаки
запросились на улицу. Только приволокла стаю домой, подала голос Юлечка:
– Лампушечка, помоги помыться, одной с
загипсованной ногой никак.
– Попроси муженька, – попыталась я
отвертеться.
– А он заснул!
Пришлось идти в ванную, заворачивать Юлину
«костяную» ногу в клеенку и старательно тереть ей спинку под неумолчные стоны
девушки:
– Ой, ой, осторожнее, не повреди гипс!
Не успела я вымыть ванну, как принеслась с
работы Катя, и все за компанию с ней поужинали второй раз. Словом, к половине
одиннадцатого вечера я осталась одна на один с Монбланом из грязной,
омерзительно жирной посуды. Правда, мне предложили помощь. Сначала Юля
пробормотала:
– Бедная Лампуша, не могу помыть тарелки,
нога к вечеру разболелась, оставь, утром уберу.
