– Я включила вечером «Диск-канал» и
услышала новости.
Что, между прочим, совершенно соответствует
истине, вчера в полном отупении я пялилась на экран, случайно попав на
программу об эстрадных песнях.
Вновь повисло неловкое молчание. Наконец Лео
выдавил:
– Люди заплатили за билеты, и им все
равно, что у меня случилось. Шоу-бизнес жесток к исполнителям!
Скажите пожалуйста, да он философ! Только
думается, что просто польстился на десять тысяч баксов, или сколько там ему
платят за концерт!
– Расскажите о своей жене, –
потребовала я. – Я сделаю такой материал, читатели слезами обольются.
Олег вновь беспомощно глянул на мать. Та
побарабанила пальцем по столу и резко ответила:
– Простите, Луиза, но нам не хочется
вытаскивать на свет эту историю.
Звук чужого имени резанул слух, и я чуть было
не поинтересовалась, кто такая Луиза? Но тут вспомнила, что это я, итальянка
Луиза Феррари, и от злости на собственную глупость слишком резко
поинтересовалась:
– Почему? Господин Скотинин стыдится
жены? Но она же скончалась.
– Вот что, душечка, – прочирикала
Наташа, доставая из холодильника всевозможные деликатесы, – вы сейчас с
нами чуть-чуть перекусите и послушаете эту печальную историю.
Глядя, как она аккуратными ломтиками нарезает
слабосоленую, восхитительную семгу, я откинулась на спинку стула и согласилась:
– Ладно, будь по-вашему.
Скотинин приехал из своего Разино в Москву с
твердым желанием покорить столицу. Любящая мамочка, боясь бросить чадушко одно
среди соблазнов большого города, ринулась вместе с ним к подножию музыкального
Олимпа.
В карьеру сына Наташа вложила все. Продала в
Разино отличную четырехкомнатную квартиру на центральной улице Ленина, в доме
1, и с полученными пятнадцатью тысячами долларов семейство двинулось в
город-мечту.
Действительность оказалась сурова. Деньги,
казавшиеся в Разино огромной, невероятной суммой, в Москве всеми звукозаписывающими
студиями воспринимались как жалкие копейки. Олег приуныл. К тому же он по тем
временам пел классический репертуар – романсы. У парня за плечами и впрямь была
музыкальная школа, где его обучили достаточно неплохо обращаться с голосом. Но
романсы оказались никому не нужны, и меньше чем за двадцать тысяч зеленых никто
не собирался разговаривать о дисках…
К тому же Скотининым было негде жить, пришлось
снимать квартиру в спальном районе. Потом начались траты на достойные костюмы.
Ведь известно, что в мире шоу-бизнеса встречают исключительно по одежке, а
модные прикиды стоят отнюдь не копейки…
Словом, заветная сумма таяла, а толку было
чуть. Скорей всего, Олег Скотинин пополнил бы ряды десятков провинциалов,
решивших потрясти столицу и оказавшихся в результате в помойном ведре, но тут в
дело вмешался господин Случай.
В тот день Лео подрядился исполнять романсы в
концерте, который заказали служащие «Константин-банка» по случаю дня рождения
своего управляющего. Занудная тягомотина про замерзающего ямщика была никому не
нужна, но управляющий слыл меломаном, посещал консерваторию, вот благодарные
подчиненные и расстарались, а для себя приготовили кой-чего повеселей – группу
«Кошечки» и певца Виктора Сю.
Лео старательно отвыл свое. Ему вежливо
похлопали, но на «бис» не вызвали. Зал замер в радостном оживлении, на сцену
уже выпархивали «Кошечки», четыре сочные девицы в обтягивающих топиках и
юбочках по самое некуда.
Не успел Лео выйти за кулисы, как на него
налетел администратор Виктора Сю.
– Слышь, Олег, – забормотал всегда
спокойный Иван Лазаревич, – хочешь тысячу баксов слупить?
Скотинин, получавший всего по сто долларов за
выход, радостно кивнул.
– Тогда двигай сюда, – велел Иван.
Лео покорно пошел за администратором. Тот
привел певца в грим-уборную и велел:
– Сейчас паричок натянем, морду замажем,
и на сцену…
– Здесь? – изумился Олег. –
Зачем?
Иван Лазаревич без слов толкнул дверь в
соседнее помещение. Скотинин увидел на диване валяющегося Виктора Сю.
– Вот, полюбуйся, – вздохнул
администратор, – обкололся и в кайфе! Да если эта падаль через полчаса не
будет по сцене обезьяной скакать, мне пять кусков неустойки платить придется.
Дам тебе один – четыре в кармане останутся.
– Ты хочешь выдать меня за Сю? –
изумился Скотинин. – Ничего не выйдет.
– Еще как выйдет, – успокоил
Иван, – паричок, грим, костюмчик, родная мать не признает.
– А голос? – настаивал Лео. –
Да я его репертуар не знаю!
– Репертуар! – хмыкнул
администратор. – Тоже мне Лучано Паваротти, репертуар! У нас фанера! Ходи
по сцене и рот в такт разевай. Держись подальше от зрителя, и все. Репертуар!
Смешно, право слово.
– Не, боюсь, – мямлил Лео.
– Тысяча пятьсот, – коротко бросил
Иван.
Скотинин засомневался. Видя его колебания,
администратор быстренько сказал:
– Тысяча семьсот, и натягивай парик.
Олег переоделся, вышел в качестве Виктора Сю
на сцену, исправно попрыгал под ритмичную музыку и ушел под несмолкаемую авацию
ажиотированного зала.
На следующий день Иван Лазаревич позвонил Лео
домой.
– Слышь, Скотинин, приезжай ко мне.
– Зачем? – спросил Лео.
– Дело есть, – бросил администратор.
Олег явился на зов и получил заманчивое
предложение.
– Я Виктора Сю послал на хер, –
пояснил Иван. – Надоел идиот – то ханку жрет, то с бабами дерется, то
обколется. Мне такой кадр не нужен. Думаешь, ты первый за него ломался? Цирк,
да и только. Вот что, бросай свои церковные песнопения и давай ко мне. Голос
есть, ноты вроде знаешь, я из тебя человека сделаю.
И, глядя на ошеломленное лицо Скотинина,
добавил:
– Впрочем, даже если «до» от «ля» не
отличишь, все равно в люди выведу, ты только слушайся.
Так начался вертикальный взлет Олега
Скотинина, превращенного ловким Иваном в Лео Ско. Через год парень орал на
каждой телевизионной программе и заполнил собой радиоэфир. Деньги полились рекой.
Иван только потирал руки. Именно в это время к Олегу пришла брать интервью
молодая журналистка Настя Звягинцева.
