— Ах вы, любопытные малыши! Ничего не выйдет! — ответила Тирания. — Вы будете отвлекать нас бесконечными «почему» да «зачем». И потом, мы же хотим сделать вам сюрприз!
Никакие уговоры не помогали, тогда ведьма просто схватила в охапку ворона, а колдун — кота. Они отнесли их в кошачью каморку.
— Можете пока немножко поспать, чтобы ночью не хотелось, — сказал Бредовред. — Иначе устанете и будете клевать носом, вместо того чтобы веселиться. Ты слышишь, котик?
— А то, поиграйте в клубок-мотокбол, так время и скоротаете, предложила Тирания. — Главное, будьте хорошими детками и не ссорьтесь больше. Когда все будет готово, мы вас позовем.
— А чтобы вы не подглядывали и не узнали заранее про сюрприз, мы вас запрем на ключ, — сказал Бредовред.
Он закрыл дверь и повернул в замке ключ. Вскоре шаги колдуна и ведьмы стихли вдалеке.
Якоб Карр взлетел на спинку старого плюшевого дивана, из подушек которого там и сям торчали пружины — Мяуро часто точил когти об этот диван.
— Так! — с горечью заговорил ворон. — Мы, значит, должны сидеть взаперти! Мы, два великих суперагента, оказались в дураках?
Мяуро прежде всего побежал к своей роскошной бархатной кроватке с пологом, но потом все же принял героическое решение — он не лег спать, несмотря на то что невероятно устал и расстроился. Ситуация была слишком серьезной: тут было не до мечтаний о мягких подушках.
— Что будем делать? — растерянно спросил он.
— Что делать? Хорошую мину будем делать, больше ничего не остается, прокаркал Якоб. — Все, крышка. Проворонили… Никак мы им не можем помешать. Я ведь всегда говорю: «С каждым днем нам становится хуже во всем…» И это правда — не даром так складно звучит. Ох, не кончится эта история добром…
— Почему ты все время это повторяешь? — недовольно спросил Мяуро.
— Такая у меня хилософия, — объяснил Якоб. — Всегда надо рассчитывать на самое худшее, но делать все, что можно, чтобы самого худшего не произошло.
— А что же мы можем сделать?
— Ничего.
Мяуро стоял перед низким столиком, на котором были расставлены блюдца со сметаной и другими вкусными вещами. Котишке стоило невероятных усилий не наброситься на еду, но он стойко выдержал искушение, потому что понимал: еда, приготовленная Бредовредом, это яд.
На некоторое время воцарилась тишина, слышен был лишь вой бури.
— Я хочу кое-что сказать тебе, котик, — заговорил наконец Якоб. — Я сыт по горло своей службой. Не хочу быть тайным агентом. Никто не вправе требовать, чтобы я продолжал эту деятельность. Хватит, с меня довольно. Это выше вороньих сил. Все кончено. Пусть обходятся без меня.
— Как, прямо сейчас? Нет, ты не можешь так поступить!
— Могу, могу. Я больше не желаю служить. Хочу снова быть простым бродягой. Я же перелетная птица! Ах, как хорошо было бы сидеть сейчас в теплом гнездышке с моей Рамоной…
Мяуро удивился:
— Рамона? Почему вдруг Района?
— Потому что она живет дальше всех остальных отсюда, — печально сказал Якоб, — а сейчас это устроило бы меня как нельзя лучше.
Через некоторое время Мяуро сказал:
— Знаешь, я тоже хотел бы сейчас странствовать где-нибудь в далеких краях, покорять сердца прекрасными песнями… Но если эти негодяи сегодня ночью погубят наш мир, то какая жизнь ждет тогда лирического певца? Да и будет ли вообще жизнь на Земле?
— Будет — не будет… — сердито закаркал Якоб. — Мы-то, мы что можем поделать? Птица и кот, паршивые, несчастные — что с нас возьмешь? Почему никто, кроме нас, даже не почешется — там, наверху, на небесах то есть? А главное, вот что хотелось бы знать: почему у злых всегда так много власти? И почему у добрых ну ничегошеньки нету, разве что резьматизма? Это несправедливо, ох как несправедливо, котик! Ну и хватит с меня. Решено — с этой минуты объявляю забастовку, вот!
Ворон спрятал голову под крыло, не желая ничего видеть и слышать.
На сей раз молчание длилось очень, очень долго, но в конце концов Якоб не выдержал выглянул из-под крыла и сказал:
— Между прочим, мог бы и возразить!
— Мне надо подумать, — ответил Мяуро. — Я хочу поразмыслить о том, что ты сказал. Со мной-то ведь все по-другому. Моя прабабушка Киса — а она была очень мудрая старая кошка — всегда говорила: если можешь чем-то восхищаться — восхищайся. А если не можешь — спи. Я хочу восхищаться и поэтому всегда стараюсь представить себе, что все кончится хорошо, и делаю все, чтобы так оно и было. Беда в том, что у меня нет столь богатого жизненного опыта и практической сметки, как у тебя. Иначе у меня давно уже родилась бы идея, и я что-нибудь придумал бы.
Ворон высунул голову из-под крыла, разинул клюв, потом захлопнул — он онемел от изумления. Ведь он только что неожиданно услышал выражение признания своих заслуг из уст прославленного артиста и отпрыска древнего рыцарского рода. За всю свою беспокойную жизнь на семи ветрах Якоб ни разу не слышал ничего подобного. Он откашлялся.
— Гм, гм. Да… Ясно по крайней мере одно: пока мы тут сидим, дело с места тоже не сдвинется. Нам надо отсюда выбраться. Вопрос в том, как. Дверь на замке. Тебе ничего не приходит в голову?
— Может, попробуем открыть окно? — Живо откликнулся Мяуро.
— Попробуй.
— А что дальше?
— Пустимся в странствия. Мне кажется, нам предстоит долгий путь.
— А куда?
— Искать помощи.
— Помощи? Ты думаешь, Высокий Совет…
— Нет. Обращаться в Высокий Совет поздно. Пока доберемся, да пока Совет решит, что делать, тут полночь как раз и настанет. Так что нет никакого резона идти в Совет.
— Кто же нам поможет?
Якоб задумчиво поскреб лапой в затылке.
— Кабы знать… Пожалуй, нас может спасти только какое-нибудь маленькое чудо. Если судьба смилостивится… Да только не стоит слишком полагаться на судьбу — мне ли этого не знать, при моем-то жизненном опыте. Но попытаться все-таки можно.
— Этого мало, — вздохнул Мяуро. — Это меня не вдохновляет.
Якоб уныло кивнул.
— Ты прав. Здесь, конечно, уютнее, чем на улице. Только… Мы вот тут сидим да идеи высиживаем, а времечко идет. Эдак ничего у нас не вылупится.
Мяуро на минуту задумался, потом одним махом вскочил на подоконник, навалился на раму и открыл окно.
По комнате вихрем закружились снежные хлопья.
— Вперед! — каркнул Якоб и вылетел из окна. Ветер подхватил его, и Якоб скрылся в темноте.
Маленький толстый котишка собрал все свое мужество и прыгнул в окно. Пролетев порядочное расстояние, он плюхнулся в сугроб и провалился с головой. Лишь с большим трудом ему удалось выбраться наверх.
