Чтобы окончательно успокоиться, я ушла в
спальню и позвонила на телефонный узел. Сегодня воскресенье, но там всегда есть
дежурный. Через две минуты милый, очень вежливый женский голос терпеливо
отвечал на мои дурацкие вопросы. Да, у них работают мужчины. Но только
монтерами или другими техническими сотрудниками. На расчетах сидят сплошь
женщины, и они теперь сами не звонят должникам, для этого есть компьютер.
Никаких лиц мужского пола, подрабатывающих обзвоном, на станции нет.
Я тупо села в кресле, глядя на противно
пищащую трубку. В голове вновь зароились мерзкие подозрения. Кто же вчера
пытался узнать наш адрес и как связано с этим звонком убийство несчастной Веры
Зайцевой?
Глава 10
Рассудив, что вечер воскресенья самое лучшее
время для того, чтобы застать человека дома, я поехала к Виктору Федину, брату
Ксюши, выбившемуся в богатеи.
На звонок в дверь ответил звонкий детский
голос:
– Вам кого?
– Позови папу.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла
женщина лет тридцати.
– Извините, – пробормотала я, –
мне показалось, ребенок спрашивает.
– Да я уж привыкла, – засмеялась
хозяйка, – что по телефону, что за дверью… Вечно говорят: детка, позови
папу. Я сопротивляться перестала и просто мужа зову. Вы к Виктору?
– Да.
– Витя! – крикнула жена. –
Выгляни, к тебе пришли.
– Иду, – донеслось из коридора, и в
холл вышел полный, слегка обрюзгший парень на пороге тридцатилетия. – Чему
обязан?
Секунду поколебавшись, я спросила:
– Вы брат Ксении Фединой?
Хозяин сердито сдвинул брови:
– Вроде да, только если вас из Селихова
за деньгами послали, можете возвращаться. Я на пьянку не даю.
– Скажите, Ксюша к вам не обращалась на
днях?
– А что случилось? – поинтересовался
Виктор.
– Давайте в комнату пройдем, –
предложила я.
– Идите, – весьма нелюбезно
предложил Федин, – да сапоги снимите, грязь на улице.
Покорно натянув протянутые резиновые шлепки, я
пошла за Виктором. Меня привели в элегантно обставленную гостиную, указали на
кожаное кресло и слегка свысока велели:
– Излагайте проблему.
Решив не обращать внимания на хамский тон, я
довольно миролюбиво произнесла:
– Давайте сначала познакомимся. Романова
Евлампия Андреевна, частный детектив. Меня нанял муж Ксении Фединой. Дело в
том, что она пропала, и супруг крайне этим обеспокоен. Вы давно не виделись с
сестрой?
Виктор крякнул:
– Ксюха вышла замуж? Небось за состоятельного
мужика, раз он вас к работе привлек. Надо же, а я думал это так, ерунда, просто
кавалер…
– Вы знаете ее супруга? – осторожно
спросила я.
Виктор вздохнул:
– Она у меня денег просила, да
родственнички, впрочем, всегда бабки тянули, пока Таисия, жена моя, их не
шуганула.
– И правильно сделала, – донесся из
коридора детский голос, – просто цыганский табор ненасытный. Ты бы,
Витюша, все по порядку рассказал…
Виктор опять вздохнул и протянул:
– Может, я и не прав был, что тугрики
Ксюхе не отсчитал тогда, только надоели эти просьбы до полусмерти.
– С самого начала рассказывай, –
велела жена, вбегая в гостиную, – все объясни, и про интернат, и про
болезнь…
Муж махнул рукой:
– Ладно, только не знаю, чем вам это
поможет.
У Раисы Петровны Фединой один за другим
рождались сыновья. Отца их никто в глаза не видывал, и мальчишек звали в
Селихове байстрюками. Виктор оказался последним в череде мальчиков, потом в
деторождении наступил перерыв на пять лет, а затем на свет явилась Ксюша.
Больше Раиса Петровна не плодила нищету. То ли кавалеры закончились, то ли
болезнь завелась. Витя вспоминал детство, как кошмар. Зимой они сидели в
нетопленой избе, денег на дрова и уголь не было. Рубашки, брюки и обувь он
донашивал за старшими, чайник мать разрешала кипятить только два раза в день,
чтобы не переводить зря дорогой баллонный газ. Правда, ели они хорошо, выручал
огород. Но пища была однообразная, хоть и сытная – картошка, молоко, яйца, лук…
К Новому году забивали кабанчика, впрочем,
частенько варили курицу. Пеструшек по двору бегало немерено. Но разных
городских лакомств не покупали – шоколадные конфеты, мармелад, сгущенку,
«Любительскую» колбасу и апельсины Витя попробовал только тогда, когда на его
голову свалилась болезнь.
Сначала у парня просто ныли ноги, потом однажды
он не смог встать. Когда сын, исходя криком от боли, отвалялся на кровати
месяц, Раиса Петровна, тяжело вздохнув, вызвала доктора. Она была абсолютно
уверена – Витька валяет дурака, чтобы не ходить в школу. Мальчишка и впрямь
терпеть не мог учение и пользовался любой возможностью сбежать с уроков.
Старенькая докторша долго щупала горевшие
огнем неподвижные ноги и сурово сказала:
– Раньше почему не обратились? Теперь в
больницу повезем.
– Не надо, – замахала руками Раиса
Петровна, – лучше укол сделайте.
– У вашего сына неприятная вещь, –
грозно нахмурилась терапевт и произнесла длинное, малопонятное слово.
– Ага, – растерялась Раиса, –
он че, помрет?
– Нет, – со вздохом сказала
врач, – но станет инвалидом, передвигаться сможет лишь на костылях, ну в
лучшем случае с палкой!
– Не, – замотала головой Рая, –
пусть дома лежит, коли так. Вы же его небось в райцентр свезете.
– В Москву, – ответила терапевт,
думая, что обрадует мать.
Но та расстроилась:
– Во, в столицу, туда не наездишься, один
билет сколько стоит, не, пускай уж тут гниет, все равно не помощник растет.
Докторица сначала растерялась, но потом
вызвала машину и, пригрозив милицией, отправила Витю в клинику.
Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Виктору сказочно повезло. В палате вместе с ним лежало еще четверо мальчишек,
дети отлично обеспеченных родителей. Чего только не таскали им любящие папы и
мамы. На столике громоздились интересные книжки, в углу работал телевизор.
Каждый день в палату приходили санитары и
развозили ребят по классам. Писали полусидя в кроватях, на специальных
досочках, и неожиданно Вите понравилось учиться.
