– Между прочим, я спокоен, как
камень, – начал наливаться краснотой хирург.
Я потянула Самоненко за рукав:
– Пошли домой.
Ночь мы провели почти без сна. Сначала
обсуждали случившееся, потом складывали вещи. Утром, едва стрелки подобрались к
десяти, я уже стояла в палате, держа в руках гигантскую сумку, набитую соками,
фруктами и минеральной водой.
Валентина полусидела в кровати, бледная,
вокруг глаз синева. Увидев меня, она зарыдала.
– Ну, ну, – зачастила я, быстренько
разворачивая шоколадку, – съешь лучше конфетку, гляди, сколько всего тебе
принесла! Катя приедет вечером, Юля с Сережкой тоже, а к полудню майор
подъедет… Ты хоть помнишь, как это произошло?
Тина закивала головой и принялась,
безостановочно поглощая конфеты, выплескивать факты.
Когда вчера за мной захлопнулась дверь, она
еще полежала чуток в кровати, но потом все же решила встать.
Мне она сообщила, будто хотела заняться
сборами, но думается, просто вазочка с конфетами, стоявшая у изголовья,
опустела, и девушка решила пополнить запасы.
Сначала она немного потопталась на кухне,
пошла в ванную, и тут прозвенел звонок в дверь. Великолепно зная, что дверь
нельзя открывать сразу, Тина глянула в глазок и увидела приятного молодого
человека с большим картонным ящиком в руках. Парень улыбался во весь рот. Но
она бдительно поинтересовалась:
– Вам кого?
– Романову Евлампию Андреевну, – тут
же ответил парень и добавил: – Посылочка ей, тяжелая.
Юноша выглядел таким милым, таким
интеллигентным, ящик был весь усеян печатями и штампами. Тина без колебаний
распахнула дверь и сказала:
– Давайте посылку.
– Погодите, – усмехнулся
почтальон, – вы Романова?
Тина решила не вдаваться в подробности и
подтвердила:
– Да.
– Паспорт пусть кто-нибудь из домашних
принесет, а пока здесь распишитесь, – велел юноша, вытаскивая квитанцию.
– Пожалуйста, – ответила Тина и
накорябала на листочке подпись «Е. Романова», – а за документом сейчас
сбегаю, погодите, я одна дома.
– Не надо, – ухмыльнулся
письмоносец.
Глаза его неожиданно похолодели. Тине стало не
по себе, но она все равно спросила:
– Почему?
– Не надо, – повторил парень, сунул
куда-то под куртку руку и выстрелил.
Тина почувствовала сильный толчок и жжение в
левой груди. Звука отчего-то не было, пуля вылетела тихо. Секунду она постояла,
а потом поняла: сейчас он выстрелит еще раз, надо бежать! Но ноги подогнулись,
и девушка, потеряв сознание, рухнула на пол.
– Время не помнишь?
Она помотала головой:
– Нет.
– Ну, хоть примерно, когда из кровати
вылезла?
Тина потупилась.
– Новости по телику посмотрела и пошла
собираться.
– Какие?
– В шесть часов, по первому каналу.
Ну лентяйка! Целый день опять провалялась на
диване. Только получается, что киллер ушел как раз перед моим возвращением.
Может, я даже видела его. Какой-то высокий светловолосый мужик быстрым шагом
вылетел из подъезда и чуть не сбил меня с ног…
– Зачем ты вставила силиконовые протезы?
Она покраснела.
– Не скажу.
Ну и черт с тобой, не говори, я и так знаю:
хотела стать красавицей. И где только деньги взяла, услуга по увеличению груди
не из дешевых.
– Лампа, – прошептала Тина. –
Только Кате не рассказывай. У меня подруга ближайшая в Киеве работает в
институте красоты. Замужем за их главным врачом. Вот и сделали мне на 25-летие
подарок!
– Да зачем?
Тина всхлипнула:
– Замуж очень хочется, а фигура дурацкая:
задница толстая, бюст нулевой.
Кабы ты, душечка, не жрала столько сладкого,
так и попа оказалась бы нулевой!
– Лампа!
– Чего тебе?
– Сходи к медсестрам, попроси для меня
еще подушку…
– Ладно, – согласилась я и
потащилась на пост.
За стеклянной перегородкой, возле столика,
заваленного историями болезней, сидела толстощекая девчонка и быстро-быстро
заполняла бумаги.
– Скажите, где… – завела я.
– Погодьте, – довольно зло ответила
сестра, – сейчас справки допишу, не мешайте.
Я села возле столика и машинально глянула через
ее плечо. Крупными, высокими и узкими буквами девица заполняла стандартный
бланк. «Настоящая справка выдана Елизаровой А. Н. в том, что она находилась на
лечение в больнице 1754».
Я почувствовала страшную дрожь в руках. Я уже
видела подобный документ, заполненный этим почерком, даже с той же
грамматической ошибкой.
– И, – сказала я, – и.
– Что? – подняла глаза девица.
– Находилась на лечении, а не на
лечение, – объяснила я. – Другой падеж.
– Грамотные все, – обозлилась
медсестра и рявкнула: – Ну чего сидите над душой? Все равно обезболивающее
только по распоряжению врача.
– Мне не нужен укол.
– Судно нянька приносит, – злобилась
девчонка, елозя ручкой по бумаге, – а ежели давление мерить, то ждите,
покуда дела доделаю. Сунут шоколадку в карман и думают, купили на весь день.
Я подождала, пока она успокоится и тихо
сказала:
– Ни укола, ни судна, ни давления –
ничего не надо.
– В чем дело тогда? – искренне
удивилась сестра.
– Ответьте на маленький вопрос!
– Ну?
– Зачем вы послали родственникам Ксении
Фединой дурацкую справку о ее кончине?
– Я не пишу подобных документов, –
отрезала девчонка.
– Однако в тот раз сделали исключение из
правил.
– Слушайте, кто вы такая, в конце концов?
– Майор Романова из уголовного розыска.
Девчонка сравнялась цветом со своим халатом и
пробормотала:
– Очень приятно, меня Зоей зовут.
