– Ну раз такое дело, – пробормотал
парикмахер, – то-то Писемский на днях чернее тучи приходил! Я, грешным
делом, подумал, с бизнесом непорядок, а тут вон что…
Мы прошли в маленькую комнатку за залом, и
Максим включил чайник.
– Только, если это возможно, –
сказал он, открывая банку с растворимым кофе, – не рассказывайте о моей
роли в данной истории, хотя ничего плохого я не сделал.
– Не скажу, – поклялась я.
Впрочем, сейчас я пообещала бы ему все, что
угодно, лишь бы услышать хоть какие-нибудь сведения о Фединой.
Максим насыпал в небольшую чашку пять ложечек
сахарного песка, тщательно размешал и принялся рассказывать, изредка
прихлебывая чрезмерно сладкую жидкость.
У него есть постоянная клиентка – Люба
Торопова. Ходит стричься и укладываться уже лет десять. Хорошая баба, не
капризная, не привередливая, особо много не требует и платит, не торгуясь. За
долгие годы их связало какое-то подобие дружеских отношений. Макс знал про Любу
много интересного. Впрочем, парикмахерам, как правило, приходится выслушивать
от посетителей всякие истории. А у Максима вообще идеальные условия для
исповеди. Работает он один, никто не подслушивает, вот и развязываются у людей
языки. Люба не была исключением. Сначала жаловалась на мужа-алкоголика, потом
сказала, что разошлась.
– Ничего, – утешал
парикмахер, – еще найдешь счастье, какие твои годы…
– Да, – протянула Люба, – нет у
меня ничего за душой, кроме хрущобы однокомнатной, кому такая нужна.
– Не переживай, – гнул свое Максим.
Через некоторое время он понял, что для Любы
больными вопросами являются два: семейное положение и финансы. Усаживаясь в
кресло, Торопова без конца рассказывала о своих подругах, удачно отыскавших
спутников жизни, потом переводила речь на тех, кто, по ее мнению, обладал
богатством.
Максим, приучивший себя за долгие годы работы
с людьми не особо вслушиваться во все, что выливают ему на голову, изредка
вставлял «да-да» или «ну-ну». Но Любу не слишком интересовало его мнение,
гораздо важней для нее было выговориться, выплеснуть желчь и негативные эмоции.
Честно говоря, она была не слишком доброй и, вещая об удачливых знакомых,
частенько злилась, причитая:
– Такая уродина, а муж попался красавец,
да еще со средствами, ну почему мне так катастрофически не везет.
– Все хорошо кончится, – бездумно
обещал Максим, – вот увидишь, придет и на твою улицу праздник.
Года полтора тому назад Люба с хитрым видом
села в кресло и пробормотала:
– Вот что, Максюшенька, хочу попросить
тебя об услуге.
– Давай, – велел парикмахер, думая,
что сейчас последует просьба о стрижке в долг.
Но Любаша заговорила о другом. У нее есть
подруга, Ксюша. Отличная девчонка, умница и красавица, но не везет ей, как
Любе. Вместо приличных мужиков ей до сих пор на жизненном пути встречались лишь
кретины, уроды да пьянчуги. Ксюша совсем было махнула рукой на женское счастье,
но тут вдруг влюбилась, причем в удивительно приятного человека. Не красавца,
но вполне нормального внешне, непьющего, неженатого и, главное, богатого. Одна
беда, девушка не знала, как поближе познакомиться с предметом страсти.
– Ну а я здесь при чем? – искренне
удивился Максим.
Люба широко улыбнулась:
– Ты можешь помочь!
– Да как?
Выяснилось, что объект девичьей любви, Олег
Яковлевич Писемский, стрижется у Максима.
– Ты позвонишь мне и скажешь, когда сей господин
запланирует стрижку, – щебетала Люба. – Ксюта приедет заранее и
посидит в подсобке. У тебя же черный ход есть на другую улицу, так?
– Так, – подтвердил Макс, не
понимая, куда гнет Люба.
– Ну, когда ему волосы феном укладывать
начнешь, – пояснила Торопова, – скажешь Ксюше, она и выйдет во двор.
– Зачем? – не врубался Максим.
– А остальное тебя не касается, –
отмахнулась Торопова, – главное, дай знать, когда дело к концу пойдет. Мы
уже придумали, как их невзначай столкнуть.
Максим не усмотрел в просьбе ничего
криминального. Ну хочет девчонка познакомиться с Писемским, что же тут плохого?
Олег Яковлевич не женат, вдруг это судьба?
Через неделю задуманный план привели в
действие. Олег Яковлевич преспокойненько стригся, не подозревая, что в подсобке
тише мышки притаилась Ксюша. Когда дело дошло до укладки, Макс пробормотал:
– Извините, щеточку забыл.
Потом он заглянул в заднюю комнату и сказал:
– Все, минут через десять отпущу.
Ксюша согласно кивнула и змейкой юркнула во
двор. Отправив Олега Яковлевича, Максим встал у окна и закурил. Дальнейшее
разыгрывалось у него на глазах. Мастер увидел, как машина Писемского плавно
тронулась с места и тут же наперерез ей вылетела из-за угла Ксюша. Взмахнув
руками, девчонка рухнула под колеса.
Олег Яковлевич выскочил на проезжую часть и
склонился над «потерпевшей». Через пять минут, когда бледный Писемский увез
девушку, Максим только покачал головой. Воистину, нет предела дамской хитрости
и изворотливости! Надо же, такое изобрести.
С того дня Люба больше не появлялась в
парикмахерской, и Максиму было не у кого узнать, увенчалась ли затея успехом.
Писемский продолжал регулярно приходить, но он никогда не откровенничал с
мастером, ограничиваясь беседами о погоде или курсе доллара. Поинтересоваться у
мужчины, женат ли он, Максим постеснялся. Но любопытство – страшная вещь,
поэтому парень не удержался, увидев сегодня снимок Ксюши.
– Вы знаете адрес Тороповой?
– Где-то был, – пробормотал мастер и
полез в растрепанную телефонную книжку.
Пару минут он перебирал рассыпающиеся
странички и наконец сообщил:
– Подлиповый переулок, девять.
