Я натянула на чуть влажные волосы шапочку и
пошла к метро. Холодный, пронизывающий декабрьский ветер задувал под куртку.
Под ногами простирался сплошной лед, хоть коньки надевай. Но я не ощущала
никаких неудобств. Позавчера изобретательный хитрый Кирюшка приклеил на подошвы
моих сапог по куску мелкого наждака. Прямо скажем, не слишком удобно
передвигаться в метро или магазине, зато гололед не страшен. Впрочем, сейчас
мне все по фигу. Скорей всего милейшая Люба Торопова отлично знает Татьяну
Митепаш, раз разыграла при помощи наивного Максима целый спектакль. Интересно,
кто эта дама по профессии? Может, режиссер? Или профессиональная писательница?
Ловко придумано, прыгнуть под колеса автомобиля несчастного Олега Яковлевича.
Естественно, перепуганный мужик повез девушку к врачу. А ведь он сам мне
рассказывал о том, как и где познакомился с Ксюшей. Даже назвал имя парикмахера
– Максим. Нет бы сразу ухватиться за этот след. Но кто же знал, что несчастный
случай – всего лишь талантливая постановка двух хитрющих баб?
Ругая себя на все корки за отсутствие
сообразительности, я добралась до Подлипового переулка и принялась трезвонить в
квартиру. Но никто не собирался открывать дверь. За красивой обивкой не
раздавалось ни звука, полная тишина, лишь трель звонка.
Постояв минут пять, я присела на подоконник.
Наверное, Люба на работе. Ехать домой не
хотелось и, вытащив из кармана книжечку, я принялась со смаком вчитываться в новый
роман Дашковой.
Но не успело действие дойти до первого трупа,
как распахнулась дверь соседней квартиры, и на площадку с помойным ведром вышла
стройная черноволосая женщина.
– Ждете кого? – бдительно
поинтересовалась она, открывая мусоропровод.
– Любу Торопову, – вежливо ответила
я.
– Она улетела.
– Куда?
Соседка пожала плечами:
– Кажется, в Стамбул.
– Надолго?
– Точно не скажу, дня на три.
– Вот незадача, – пробормотала я.
– А вы кто? – поинтересовалась
женщина.
– Знакомая, ей родственники из-за границы
письмо прислали…
– Наверное, от мамы из Америки, –
обрадовалась соседка, – знаете, позвоните в Шереметьево, сейчас телефончик
дам.
– Зачем? – удивилась я.
– Так Люба стюардессой работает,
спросите, когда вернется, или, хотите, у меня оставьте.
– Лучше позвоню, – обрадовалась я.
Услужливая дама принесла бумажку. Крупным,
четким почерком на ней стояло – Писемская Любовь Олеговна…
– Простите, – обалдело спросила
я, – но вроде у нее другая фамилия.
– Торопова, – улыбнулась
соседка, – это по мужу. Любочка развелась, но фамилию сохранила. Просто я
много лет ее знаю, вот и написала машинально – Писемская.
– Ее отец Писемский Олег
Яковлевич? – тихо спросила я, чувствуя, как мозги перестают соображать.
– Никогда его не видела, – сообщила
слово-охотливая соседка, – она сюда переехала одна. Впрочем, маму я
встречала, а отца никогда.
Я машинально вызвала лифт, спустилась вниз и
поковыляла к метро. Разум вернулся только на станции «Библиотека имени Ленина».
Купив блинчик с мясом и стаканчик кофе, я медленно попыталась сложить
головоломку. Зачем, спрашивается, дочери Олега Яковлевича Писемского
подсовывать отцу в качестве супруги свою подругу? Помнится, бензиновый король
говорил, что ни дочь, ни жена не пришли к нему в Бутырскую тюрьму и ни разу не
передали ни еду, ни сигареты… Писемский тогда решил, что у него больше нет
родственников. Отношений они не поддерживали, став фактически чужими людьми.
Так к чему спектакль?
Глава 28
Абсолютно ни до чего не додумавшись, я
доползла до дома, сделала обед и рухнула на кровать. В квартире стояла
пронзительная тишина. Собаки спали вповалку у Кати на диване, кошки
пристроились у Кирюшки в комнате. Голова была пустая, словно кастрюля из-под
супа в воскресенье вечером. Ни одной мысли! Ну где может прятаться девица?
Перебрав в уме все возможные варианты, я от
полной безнадежности решила позвонить Саше Золотому. Вдруг парень хоть
что-нибудь вспомнит? Но сначала следовало найти телефон, он был записан на
клочке бумаги и словно испарился. Перетряхнув сумочку, я вздохнула. Небось, когда
вывалила ее содержимое на пол в парикмахерской, потеряла бумажку с телефоном.
Делать нечего, придется вновь обратиться к Бурлевскому.
В офисе у Федора никто не отвечал, зато
мобильный мгновенно отозвался:
– Алло.
– Извините, – забормотала я, –
такая незадача вышла, я потеряла номер телефона Золотого, скажите еще раз…
– Кто это? – резко поинтересовался
продюсер.
– Не узнали? Евлампия Романова.
Воцарилось молчание, потом Федор неуверенно
спросил:
– Кто?
– Евлампия Романова, частный детектив…
Интересное дело, он что, успел забыть меня?
– С вами все в порядке? – неожиданно
поинтересовался Бурлевский.
– Абсолютно, – в полном недоумении
ответила я, – а что должно случиться?
– Нет, нет, ничего, – быстро сказал
Федор, – грипп сейчас ходит страшный, а у вас голос странный, хриплый, вот
я и подумал, вдруг подцепили заразу. Даже не узнал сначала.
Скажите, какой заботливый!
– Чувствую я себя превосходно, бодра и
свежа, словно майская роза, – заверила я его, – дайте телефон.
– Пожалуйста, – как-то суетливо
откликнулся Бурлевский.
На этот раз я для надежности сразу записала
цифры в книжку. Но сегодня определенно был день неудач. У Золотого никто не
отвечал. Я хотела зашвырнуть от досады трубку в кресло, но она запикала и
заморгала зеленой лампочкой.
– Послушай, Евлампия, – послышался
вновь голос продюсера, – насколько я понял, ты ищешь Татьяну Митепаш?
– Да.
– Так вот, она сегодня в двенадцать ночи
придет по адресу: улица Поворова, 12.
– А квартира, квартира какая? –
подпрыгивая от нетерпения, закричала я.
– Погоди, – охладил меня
продюсер, – по данному адресу выселенный дом, двухэтажный, барачного типа.
Поднимешься наверх и иди в конец коридора до последней двери.
– Что же она делает там?
