– Какое же еще дело сейчас для Тамры самое неотложное, как не младенец, Суан? – терпеливо спросила Морейн. – И столь секретное, что она даже не отважилась доверить тайну бумаге? Секретность означает, что, по ее мнению, Красным нельзя доверять. В этом ты и была права. Более того, сколько еще сестер будут поначалу отрицать, что этот ребенок – действительно тот, о ком говорит пророчество? Особенно если его не найдут до тех пор, пока он не станет взрослым мужчиной, уже умеющим направлять Силу? Нет, она хочет послать на поиски тех сестер, кому доверяет. А ошибалась я в том, что считала, что его доставят в Башню. Тогда он окажется беззащитным перед Красными и другими сестрами, возможно, недостойными доверия. Когда Тамра его найдет, она спрячет его где-нибудь. Его обучение будет в руках тех, кому поручат его поиски, – тех, кому Тамра больше всех доверяет.
Суан хлопнула себя по голове.
– У меня такое чувство, будто у меня башка вот-вот взорвется, – пробормотала она. – Ты свой вывод основываешь всего лишь на двух письмах, а ведь даже не знаешь, что в них говорится!
– Я знаю то, о чем в них говорится наверняка, и еще то, о чем в письмах не сказано ни слова. Все дело в том, чтобы понять узор и суметь собрать кусочки воедино, Суан. Право же, для тебя это должно быть легче легкого.
– Вот как? Эллид на прошлой неделе дала мне головоломку кузнеца. Сказала, что она ей надоела, но, по-моему, она просто не смогла разгадать ее. Хочешь попробовать?
– Спасибо, нет, – вежливо ответила Морейн. И, быстро оглянувшись, чтобы проверить, нет ли рядом сестер, показала ей язык.
На следующий день Тамра послала еще три письма. Первое предназначалось для Мейлин Арганья, второе для Валиры Горовни, пухлой невысокой Коричневой сестры, с лица которой никогда не сходила улыбка и которая выглядела так, словно вечно куда-то торопится, даже когда стоит на месте. Третье – для Людис Даниин, костлявой Желтой, чье длинное суровое лицо обрамляли украшенные яркими бусами тарабонские косички, спускавшиеся до пояса. Ни одна из них ни на ладонь не приоткрыла завесу тайны, окружавшую содержимое посланий, однако все три сестры носили шаль более сотни лет, и все трое славились своей приверженностью к законам. Морейн сочла это подтверждением своих умозаключений, и даже Суан начинала ей верить.
Пятерых казалось слишком мало, чтобы предпринять поиски, – день ото дня маленькие записные книжечки Морейн и Суан пополнялись все новыми и новыми именами, – однако Тамра больше не отправляла посланий. По крайней мере, через них. Аэлдра Наджаф была провозглашена Хранительницей Летописей вместо Гайтары, и возможно, послания относила она или, что более вероятно, отправляла их с послушницей. Некоторое время Морейн и Суан пытались держать кабинет и покои Амерлин под ненавязчивым наблюдением, по очереди заглядывая в дверь, но в приемной у Тамры не переводились посетители. Их было немного, но все время там кто-то находился. Восседающих следовало исключить из рассмотрения, поскольку Восседающие, занимая свой пост в Совете Башни, редко покидали пределы города. Однако любую другую сестру могли отправить на поиски. Или нет. Это чрезвычайно беспокоило Морейн. И опять этот зуд между лопаток, как раз там, куда она не могла дотянуться пальцами.
Очень скоро девушки оставили попытки что-либо выведать. Во-первых, в этом не было смысла. Во-вторых, если переписыванием списков занималась только одна из них, работа шла слишком медленно. Вдобавок Аэлдра, возвращаясь в кабинет Амерлин, поймала Морейн в дверях.
Единственным сходством между Аэлдрой и Гайтарой были седые волосы, только у Аэлдры они были прямые и так же коротко подстриженные, как у Керене. Новая Хранительница была сухощавой, ее бронзовая кожа обветрилась от долгого пребывания на солнце и ветру, и несомненно, ее никто не назвал бы красавицей, с ее-то выдающейся челюстью и острым носом. Она не носила драгоценностей, не считая кольца Великого Змея; платье было из добротной синей шерсти, но простого покроя, а ширина темно-голубого палантина у нее на плечах не превышала двух пльцев. Совсем другая женщина, нежели Гайтара.
– Что ты здесь ищешь, дитя мое? – мягко спросила она.
– Просто смотрю на сестер, входящих и выходящих из кабинета Амерлин, Айз Седай, – ответила Морейн. Каждое слово было истинной правдой.
Аэлдра улыбнулась.
– Мечтаешь о шали? Возможно, ты с большей пользой употребила бы время, если бы посвятила его чтению или занятиям.
– У нас достаточно времени и для того, и для другого, Айз Седай, а это помогает мне немного отвлечься. – Это тоже правда. Поиски младенца занимали каждую клеточку ее мозга, не отданную размышлениям, без которых она с радостью бы обошлась.
Слегка нахмурившись, Аэлдра легонько коснулась щеки Морейн, словно проверяя, нет ли у нее лихорадки.
– Те сны по-прежнему беспокоят тебя? Кое-кто из Коричневых очень хорошо разбирается в травах. Уверена, если нужно, тебе дадут какое-нибудь снадобье, чтобы ты могла спать спокойно.
– Верин Седай уже помогла мне. – Ее отвар был отвратителен на вкус, но действительно помогал заснуть. Жаль, что он не способен помочь ей позабыть те кошмары, которые приходили потом. – Мои сны теперь не настолько ужасны. – Иногда уклончивых ответов бывало все же недостаточно.
– Ну и хорошо. – Улыбка вернулась на лицо Аэлдры, но она с ласковой укоризной погрозила пальцем перед носом Морейн: – Тем не менее, дитя мое, Принятой не подобает предаваться мечтаниям, стоя в дверях. Если увижу подобное еще раз, мне придется взять тебя на заметку. Ты поняла меня?
– Да, Айз Седай. – Шпионить им больше не придется. Морейн начинало казаться, что она готова кричать от изводившего ее проклятого зуда.
Глава 8
КЛОЧЬЯ СПОКОЙСТВИЯ
От занятий с сестрами наедине девушки уклониться тоже никак не могли. Не то чтобы Морейн или Суан этого хотели, но, просидев долгие часы за переписыванием бумаг, к вечеру они чувствовали себя на удивление усталыми, к тому же свободное время у них оставалось теперь только после ужина. То же можно было сказать и о Принятых, которые по-прежнему каждый день на рассвете выезжали из города. Многие из-за этого уже ворчали – когда рядом не было Айз Седай, которые могли бы их услышать, конечно. Во всяком случае, девушки посещали занятия, когда их соглашались учить. Некоторые сестры отказывались, говоря, что вновь станут заниматься с Принятыми, когда им больше не нужно будет обучать послушниц, – что входило в обязанности Принятых. Сложившаяся ситуация не нравилась очень многим Айз Седай. Ходили слухи, что Амерлин подавали ходатайства с просьбой вернуться к обычному распорядку, но даже будь оно так, Тамра отклонила их. На лицах сестер застыли маски безмятежности, однако глаза даже самых снисходительных Айз Седай зачастую вспыхивали таким огнем, что послушницы сдавленно ахали, а Принятые старались ступать крайне осторожно. В трескучие зимние морозы Башню лихорадило.
Суан не рассказывала, как обстояло дело с ней, но Морейн быстро осознала, что едва ли не каждая Айз Седай, с которой она сталкивалась, бросала на нее особенно гневные взгляды, и она понимала почему. В отличие от прочих она с Суан вполне могли бы обучать послушниц, а свои занятия – перенести на более подходящие часы. Кое-кто из сестер, все же обучавших других Принятых по вечерам, отговаривались занятостью, когда пытались договориться об уроке. В некотором отношении Айз Седай бывали столь же мелочны, что и прочие люди, хотя ни одна из Принятых не осмелилась бы произнести такое вслух. Морейн надеялась, что эта легкая неприязнь вскоре все же исчезнет. Гнев по пустякам, случается, накапливается, пока не лопается, как гнойник, превращаясь во вражду на всю жизнь. Но что она могла поделать? Смиренно просить прощения у тех из сестер, кто казался самой сердитой, и надеяться на лучшее. Не могла же она бросить свои списки.
