Весь вечер до Морейн доносились голоса других Принятых, возвращавшихся после поездок в окрестности города. Некоторые девушки смеялись, другие жаловались – и все громко. Впрочем, шум довольно быстро утих, когда разнеслась весть о том, что Морейн вызвали для испытания и она его прошла, а сейчас находится в своей комнате. Настоящей Айз Седай она станет только завтра, но Принятые вели себя так, словно она уже была ею, и ходили чуть ли не на цыпочках, стараясь не потревожить ее. Пришел и миновал час ужина. Она даже подумала, что не отказалась бы чего-нибудь съесть, несмотря на обильный – и поздний – обед, но в трапезную так и не пошла. Во-первых, она сомневалась, что сумеет вынести любопытные взгляды или, что еще хуже, опущенные долу глаза. И, во-вторых, за время ее отсутствия могла вернуться Суан.
Морейн лежала на кровати, зевая и в очередной раз силясь прочитать хотя бы страницу, когда в комнату вошла Суан. По ее лицу ничего нельзя было понять.
– Ты... – начала Морейн, но не смогла закончить.
– Это было не страшнее, чем выпасть из лодки, – ответила Суан. – Прямо в косяк щук-серебрянок. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло, когда я вспомнила... – она похлопала по своему поясному кошелю, где лежала ее собственная книжечка с именами, – Но если не считать этого, все прошло как надо. – Внезапно она залилась краской, однако, несмотря на смущение, сумела улыбнуться. – Нам вместе вручат шали, Морейн.
Морейн вскочила на ноги, радостно смеясь, и они рука об руку протанцевали по комнате несколько кругов. Морейн изнемогала от желания спросить, что случилось с Суан во время испытания. То, как подруга отчаянно покраснела – это Суан-то! – говорило о чем-то весьма интригующем, однако... Это следовало «разделить молча» лишь с теми, кто был свидетелем произошедшего. Когда бывало, чтобы они не могли поделиться пережитым друг с другом? Даже здесь шаль разделила их.
– Ты, должно быть, умираешь от голода, – сказала Морейн, останавливаясь. Сама она так устала, что чуть не споткнулась посреди танца, и Суан тоже с трудом держалась на ногах. – У тебя в комнате, наверное, уже стоит такой же поднос, – она показала на свой столик. Видимо, ради такого дня ей принесли еду в комнату, но грязную посуду вернуть должна будет она сама. И хорошо еще, если не придется самой мыть тарелки из-за того, что она так задержалась.
– Я и весло бы сейчас слопала, но у меня есть кое-что получше, чем еда в комнате. – Суан вдруг ухмыльнулась. – Один конюх сегодня утром дал мне шесть мышей.
– Мы же почти что сестры, – запротестовала Морейн. – Как мы можем подбросить мышей кому-то в постель! Нам это не пристало, к тому же это будет просто нечестно. Сегодня почти все целый день по лагерям ездили и, должно быть, устали не меньше тебя.
– «Почти что сестры» – это еще не то же самое, что сестры, Морейн. Подумай сама. Это наш последний шанс! Когда мы получим шали, это будет действительно странно. – Улыбка Суан сменилась недоброй усмешкой. – И к тому же, насколько я знаю, Элайда сегодня из Башни не выезжала. Мыши – небольшая расплата за то, что она заставила нас перенести, Морейн! Мы перед ней в долгу. И должок вернем!
Морейн тяжело вздохнула. Не будь Элайды, она, возможно, так никогда и не попыталась бы плести быстрее, а без этих упражнений ее наверняка постгла бы неудача. Но Морейн подозревала, что не только появление отца – дело рук Элайды, но и многое другое было подстроено Элайдой специально для нее. Слишком часто слабости Морейн раскрывал кто-то, кому они были ведомы особенно хорошо. Элайда действительно пыталась сделать так, чтобы она не прошла испытание.
– Хорошо, но только после того, как ты поешь, – промолвила Морейн.
Глава 11
ПЕРЕД РАССВЕТОМ
При свете единственного светильника и неяркого пламени в узком камине Морейн старательно одевалась, с трудом подавляя зевоту. Для этого требовалось немало усилий. Ночь, проведенная в размышлениях, означала ночь без сна: в глаза словно песку насыпали, руки и ноги будто свинцом налиты. Впрочем, в любом случае она не стала бы помышлять о сне просто из-за того, что ждало ее этим утром. О, почему она не отговорила Суан от безумной затеи? Всю ночь Морейн то и дело задавала себе этот вопрос, и на сей раз он звучал не менее глупо, чем в первый. Ей редко удавалось взять вверх в споре с Суан.
Если бы только Суан была с ней! Размышление об ответственности и об обязанностях, налагаемых званием Айз Седай, неизменно приводили Морейн к той задаче, которую она собиралась взять на себя, и масштабы предстоящего поиска все более и более грозно рисовались перед нею по мере того, как ночь близилась к утру. И теперь проблема предстала пред ней во весь рост, неприступная, как сама Драконова Гора. Если бы Морейн была не одна, это помогло бы ей. Но ритуал совершенно недвусмысленно требовал: каждая из них должна быть одна, когда за ней придут. Допущенные ошибки теперь уже не повлекут за собой наказания. Если не считать неизбежного смущения и, скорее всего, репутации своенравных тупиц, от которой можно так никогда и не отделаться. Разумеется, подруги уже могли обзавестись подобной репутацией. Однако будет лучше, если они будут вести себя безупречно.
Одевшись, Морейн выложила на кровать свои немногочисленные пожитки, но одежду, не считая сорочки и чулок, оставила шкафу. Ее выстирают и сохранят для какой-нибудь послушницы, только что получившей кольцо, которой она придется впору. Ни одна из девушек, кто сейчас ходит в белом, впрочем, не смогла бы носить ее платья без существенных переделок, но это неважно. У Белой Башни на все хватит терпения. Маленькая книжечка покоилась в поясном кошеле Морейн – самом безопасном месте, какое она могла придумать. Она как раз поставила на кровать шкатулку розового дерева, где хранились немногочисленные драгоценности, какие она взяла с собой в Башню, – когда в дверь постучали: три уверенных, коротких удара. Услышав стук, девушка вздрогнула, и ее сердце затрепетало. Внезапно она поняла, что нервничает не меньше, чем перед испытанием. С трудом удержавшись от того, чтобы бегом броситься отворять, Морейн тщательно осмотрела себя в зеркале у умывальника, пригладила щеткой несколько прядок, которые вовсе не требовалось приглаживать, положила щетку на кровать и лишь после этого подошла к двери.
Семь сестер ждали ее в темноте, по одной от каждой Айя, на плечах у всех поверх платьев из шелка или тонкой шерсти красовались расшитые виноградными лозами шали, лица всех представляли лишенные возраста маски. Так предписывал ритуал. От Красной была Элайда, но Морейн удалось встретить жесткий взор сестры, сохранив на лице спокойствие. Во всяком случае, ей так показалось. Еще час или чуть больше, и они будут равны, по крайней мере до некоторой степени. Никогда впредь Элайда не заставит ее спасовать.
Без единого слова Морейн шагнула за порог, в последний раз закрыв за собой эту дверь, и Айз Седай безмолвно окружили ее и повели по темной галерее к двери комнаты Суан. Молчание также предписывалось ритуалом. Джини, стройная меднокожая доманийка, стукнула три раза; качнулась зеленая бахрома ее шали. Суан открыла дверь так быстро, словно на цыпочках дожидалась третьего стука. Кольцо сестер разомкнулось, пропуская ее внутрь. Бровь Суан дрогнула при виде Элайды, но по крайней мере, хвала Свету, подруга удержалась от гримасы. Морейн стиснула зубы, подавляя зевок. Она сумеет завершить все, не нарушая приличий!
