Лилейн, стоявшая в Силе не ниже Элайды и в придачу еще и Восседающая, несколько раз приглашала Морейн и Суан на чай – чтобы облегчить им напряжение первых недель, как она пояснила. Суан очень хорошо с ней ладила, но Морейн порой слегка нервничала под пронизывающим взглядом Голубой сестры. Ей всегда казалось, что Лилейн знает о ней больше, чем Морейн хотелось бы открыть, что утаить от нее что-то невозможно. Но, с другой стороны, Суан не могла понять той симпатии, которую Морейн питала к Анайе. Дело здесь было не в Исцелении. Анайя была сердечной и открытой, с ней ты всегда чувствуешь, что в конце концов все закончится хорошо. Разговоры с Анайей действовали на Морейн успокаивающе. Она думала, что со временем та могла бы стать ей, может, если не такой же близкой подругой, как Суан, то столь же хорошей подругой, как Лиане.
Дружба с Лиане возобновилась, как будто и непрерывалась никогда – и у Морейн, и у Суан, – и теперь в их кружок вошла еще Адине Канфорд, пухлая голубоглазая девушка с коротко стриженными черными волосами. Хотя она и была андоркой, в ней не было и капли упрямства. Разумеется, в Силе она стояла не очень высоко. Принимать подобное обстоятельство во внимание действительно стало для девушек второй натурой. Они возобновили знакомства с сестрами из других Айя, которые были Принятыми вместе с ними, и обнаружили, что в ряде случаев дружба воскресала уже после нескольких слов, а порой угасала и становилась простой данью вежливости. Но в то же время кое-кто из сестер настолько привыкали к пропасти, разделяющей Айз Седай и Принятых, что так и не сумели переступить ее теперь, когда Морейн с Суан тоже носили шали. Но хватит и тех подруг, что есть. С друзьями многое становится легче, даже тот груз на душе, о каком они порой даже не подозревают.
Но дружба дружбой, а дни таяли с неспешностью ледника. Мейлин, наконец, покинула Башню, за ней Керене; за ними по очереди уехали Айша, Людис и Валира, но радость Морейн от того, что поиски, в конце концов, начались, была неполной из-за досады, что она в них не участвует. В Суан пробудился интерес к порученной работе, и даже стало казаться, что жалуется она больше по привычке. Она уходила в апартаменты Сеталии раньше, чем требовалось, и зачастую оставалась там до второй или третьей смены ужина. У Морейн подобной отдушины не было. Ее ночные кошмары продолжались: вновь и вновь она видела младенца в снегу, человека без лица и Солнечный Трон – хотя и не столь часто, как раньше. За исключением последнего. Однако эти сны по-прежнему оставались мучительными. Морейн избавилась почти от всех кружев и оборок, что нашлись в ее комнатах, для чего потребовалось посетить мастера, изготавливавшего подушки, и немного подождать, пока их перешивали по две-три штуки зараз. Несколько подушек пришлось оставить, поскольку Анайю явно огорчило – хотя она ничего и не сказала – их исчезновение. Постель самой Анайи оставалась океаном кружев, при виде которого Суан начинала восторженно хихикать. Но большую часть времени Морейн проводила в других комнатах, так что пришлось пожертвовать кроватью. Ей даже удалось испечь пирог и не превратить его в уголья, но Аэлдра, разок откусив от него, тут же слегка позеленела. Суан предложила ей рыбный пирог, который седовласая сестра объявила вполне вкусным; правда, через час ей пришлось бежать в уборную и просить Исцеления. Никто не обвинил девушек в том, будто они нарочно так поступили – у них этого и в мыслях не было. Однако Анайя и Кайрен сочли случившееся достойной расплатой за жадность.
Всего через неделю после Эллид, на Большой Часалейн, на испытание вызвали Шириам, и она успешно его прошла. Строго говоря, позже всех в Голубую Айя вступила Суан, на несколько мгновений отставшая от Морейн, но Сеталия не согласилась обойтись без помошницы даже несколько часов, так что именно Морейн возложила шаль на плечи рыжеволосой салдэйки, когда на следующий день та выбрала Голубую Айя. И Морейн сопроводила ее, сияющую, в крыло Голубых для церемонии приветствия – где к ней для шестого поцелуя ухитрилась пролезть Суан. Шириам отлично готовила и любила печь.
В Кайриэне этот день был Днем Раздумий, однако Морейн никак не удавалось сосредоточиться на своих прегрешениях и проступках. Они с Суан вновь обрели подругу, которую, как опасались, могли потерять на целый год. Суан даже загорелась идеей подключить Шириам к поискам, и, чтобы отговорить ее, потребовалось несколько часов. Не то чтобы Морейн боялась, что Шириам раскроет их планы Тамре, но в крыле Принятых Шириам слыла одной из отъявленнейших сплетниц. Она никогда не рассказывала о том, о чем давала обещание молчать, однако не могла удержаться от намека на лакомый секрет, на то, что у нее есть тайна. И кому, как не Суан, об этом знать. Стоит другим узнать, что у тебя есть тайна, то кому-нибудь захочется эту тайну раскрыть – такова человеческая природа. Иногда Суан просто не понимет, что значит осторожность. Нет, не иногда – постоянно!
Среди сестер начались разговоры, что Башня должно быть, возрождается, раз за столь короткое время так много Принятых прошло испытание на шаль, и возможно, вскоре к ним присоединятся еще одна-две. По обычаю, об Эллид никто не упоминал, но Морейн думала о ней. За две недели одна женщина умерла и трое получили шали, однако единственная послушница, проходившая в это же время испытание на Принятую, потерпела неудачу и была отослана. В книгу послушниц не было добавлено ни одно имя, а более двадцати послушниц, по слабости дара не имеющих шанса получить шаль, отправили восвояси. Если так пойдет дальше, незанятые комнаты останутся пустыми на столетия. Пока не опустеют все комнаты. Суан пыталась утешить Морейн, но разве можно радоваться, если Белая Башня обречена стать надгробным памятником?
Спустя три дня Морейн пожалела, что не провела День Раздумий подобающим образом. Она не была суеверна, но говорили, что, пренебрегая положенными в этот день размышлениями, навлекаешь несчастье на тех, кто дорог. Была вторая смена ужина, Морейн медленно жевала овсянку, изводя себя мыслями о предстоящей мучительно-скучной работе с писцами, когда в трапезную вошла Рима Галфрей. Стройная и элегантная в своем зеленом платье с желтыми разрезами, ростом почти с Морейн, она не принадлежала к числу тех сестер, кому Морейн обязана была повиноваться, но обладала царственной статью, подчеркнутой рубинами, что диадемой сверкали в ее волосах, и надменным взглядом, свойственным всем Желтым. Как ни странно, но, войдя, она принялась создавать плетение Воздуха и Огня, чтобы голос ее ясно расслышали в каждом углу трапезной.
– Сегодня ночью Тамра Оспения, Блюстительница Печатей, Пламя Тар Валона, Престол Амерлин, скончалась во сне. Да осияет Свет ее душу!
Голос Римы свидетельствовал о великолепном самообладании, словно она объявляла, что днем ожидается дождь. Закончив, сестра обвела собравшихся невозмутимым взглядом, чтобы удостовериться, что ее слова услышаны всеми, и, не задерживаясь, покинула обеденную залу.
За столами сразу же зашумели, но в гомоне голосов Морейн сидела будто громом пораженная. Безвременная смерть настигала Айз Седай не реже, чем остальных, и, поскольку с годами сестры не дряхлели, смерть приходила к ним, когда с виду они были в совершенном здравии. Тем не менее все случилось настолько неожиданно, что Морейн казалось, словно ее молотом по голове ударили. «Да осияет Свет ее душу!» – молилась про себя Морейн. Свет осияет душу Тамры. Несомненно, так и будет. Но что теперь станется с поисками ребенка? Разумеется, ничего не изменится. Выбранные Тамрой для розысков сестры свою задачу знают; они известят о ней новую Амерлин. Возможно, новая Амерлин даже освободит Морейн от поручения Тамры, если удастся добраться до нее раньше, чем Совет известит ее о своих планах.
