По отношению к людям, отстаивающим
национальные интересы России и требующим выполнения от правительства социальных
гарантий, идеологи властвующей олигархии демонстрируют такое же зоологическое
неприятие, как гитлеровские нацисты к иноплеменникам, а к народу в целом –
отношение как к «быдлу», которое можно обманывать и обворовывать, по отношению
к которому «все дозволено». Соответственно, акты насилия против политических
противников режима преподносятся как героические подвиги, присвоение
государственного имущества властвующей олигархией – как прогрессивная реформа,
а обнищание населения в результате проводившейся макроэкономической политики
объясняется его неполноценностью, неспособностью своевременно приспосабливаться
к «прогрессивной реформе».
В связи с этим примечательны некоторые советы,
которые дававшиеся российским руководителям их «либерально и демократично»
мыслящими консультантами: один известный польский экономист-либерал
рекомендовал сопровождать радикальную реформу демонстрацией порнографических
фильмов по телевидению и продажей дешевого алкоголя на улицах для расслабления
молодежи и отвлечения ее внимания, а также для деморализации населения и
смягчения настроений социального протеста в отношении политики «шоковой
терапии». Его российский коллега пытался внушить кандидату в президенты от
демократической оппозиции, что люди старше 40 лет принципиально неспособны
«правильно» воспринять реформу и объективно являются неполноценными,
обреченными на жалкое существование и поэтому недостойными какого-либо
сочувствия. В свете нашего духовного склада, основанного на гуманистической
русской культуре, кажется невероятной человеконенавистническая мотивация
идеологов и организаторов радикальной ломки российского общества. Их обвиняют в
некомпетентности, бездарности, коррумпированности, списывая наши беды на
персональные недостатки отдельных представителей правящей олигархии. Это так
лишь отчасти, и не это главное. Совершению массовых преступлений всегда
сопутствует расцвет всех человеческих пороков, прорывающихся в состоянии
социального хаоса. Но не они направляют движение исторического процесса. Нам
пора понять, что дело не в случайных проявлениях человеческой мерзости в высших
слоях господствующей олигархии.
Мы второй раз в течение этого столетия
столкнулись с врагами русской культуры и цивилизации, относящимися к нам в лучшем
случае так, как плохой охотник относится к стаду животных. Для идеологов
современной революции, как и для их духовных предшественников, организовавших
переворот 1917 г., развязавших мировую и гражданскую войны во втором
десятилетии нынешнего века, наш народ и наша страна есть не более чем объект
наживы, а запланированное порабощение их требует уничтожения русского
культурного генотипа. Поэтому в отношении нас «все дозволено». Поэтому
действия, квалифицируемые в гражданском обществе как преступления, в отношении
России восхваляются как подвиги реформаторов. Поэтому вместо конкурентной
рыночной среды мы получили господство криминала, вместо правового государства –
олигархию и прислуживающую ей коррумпированную бюрократию, вместо свободы слова
– тотальную дезинформацию, вместо расцвета творчества – деморализацию
населения, вместо экономического роста – колонизацию.
Следует заметить, что идеология,
устанавливающая принципиальные различия в правах (в реальном, а не юридическом
смысле) разных групп людей, весьма распространена не только в прошлых, но и в
современных социальных системах. Возрождение института рабства в Чечне,
претензии на мировое господство американской финансовой олигархии,
дискриминация арабского населения в Израиле, русских в Эстонии и Латвии,
колонизация России компрадорскими кланами по идеологии разделения общества на
полноценных и второсортных людей (согласно которой первым в отношении вторых
«все дозволено») сродни практике расизма, этнической или религиозной
дискриминации прошлых веков. Во многих идеологических системах разделение
общества на избранных и всех остальных с присвоением первыми всех прав вторых
является неоспоримой нормой. Спектр этих систем очень широк – от примитивного
тюремно-лагерного деления общества на «паханов» и «шестерок» до наукообразной
школы классовой борьбы в «научном коммунизме» и прошедшей через века и страны
идеологии «избранного народа».
Идеологические системы, обосновывающие
разделение общества на привилегированную (полноценную) и бесправную
(неполноценную, ущербную) части с предоставлением первым морального права на
любые формы эксплуатации и насилия в отношении вторых, играли и продолжают
играть большую роль в реальной практике общественных отношений. Такие
идеологические системы могут исповедоваться как открыто (что происходит обычно
в периоды войн, требующих массовой мобилизации людей на организованное убийство
граждан враждебных государств и, следовательно, обоснования ущербности
последних), так и скрыто (среди считающих себя избранными групп, руководствующихся
«двойной» моралью). В последнем случае за ширмой официальной идеологии
равенства для широких масс властвующие или претендующие на привилегированное
положение группы на практике исповедуют свою особую идеологию избранности,
снимающую моральные ограничения и разрешающую преступления против остальной
части общества. В социальной психологии мобилизующее значение, которое для
любой социальной группы имеет противопоставление «мы – они», хорошо известно.
На этом основано формирование и самосохранение каждой нации, каждого клана,
каждой борющейся за власть группы. Разумеется, это противопоставление вовсе
необязательно принимает антагонистический характер и еще реже переходит в фазу
войны с целью взаимного истребления.
Вместе с тем, в большинстве известных общественных
систем противопоставление властвующей элиты и остального общества имело
фундаментальное значение в структурировании социальных связей и поддержании
механизма господства привилегированного меньшинства над неорганизованным
большинством. В течение почти всей истории человечества это было нормой,
обосновывавшей рабовладение, крепостничество, открытое социальное неравенство.
Не является это редкостью и сейчас, встречаясь в самых разных социальных
системах – от тоталитарных до демократических. В частности, многократно
заклейменная позором практика разделения социалистического общества на
привилегированную номенклатуру и всех остальных схожа в этом смысле с
доминирующей в странах так называемой развитой демократии реальной практикой
кланового формирования правящей элиты, структурируемой семейными связями,
престижными клубами, масонскими ложами, религиозно-этническими общинами.
В нашей истории вопреки народно-религиозной
философии соборности практическая организация общества в разное время
характеризовалась весьма жесткими формами противостояния правящей элиты и
народных масс. При этом в периоды социальных революций идеология,
обосновывающая привилегированное положение обновленной правящей элиты, носила
русофобствующий, антинародный характер. Так, в частности, было в эпоху Петра I,
в период свержения Самодержавия и последовавшей за этим гражданской войны. В
эпоху коллективизации и ГУЛАГа, вплоть до победы СССР в Великой Отечественной
войне, русофобия составляла важнейший элемент самоопределения правящей элиты.
Аналогичная ситуация наблюдается и в современной структуризации нового
правящего класса, возникающего на почве разложения Советской империи.
Антинародное самоопределение правящей элиты в смысле противопоставления себя
большинству населения и обоснования на этой основе своего морального (а иногда
и юридического) права на господство и привилегии является в мировой истории
скорее нормой, чем исключением.
