Резкий разрыв хозяйственных связей,
произошедший в ходе приватизационной кампании, повлек за собой быстрый рост
трансакционных издержек и разрушение сложных форм научно-производственной
кооперации, свертывание производства высокотехнологических товаров в условиях
неблагоприятной макроэкономической среды. Хаотическое и неопределенное
состояние микроэкономической среды провоцирует коррупцию среди хозяйственных
руководителей, разрушает базовые механизмы организации труда и производства.
Вследствие этих процессов возникли серьезные нарушения в глубинных
мотивационных механизмах производительной деятельности. Разорвана связь между
добросовестным трудом, его квалификацией и общественной значимостью, с одной
стороны, и величиной зарплаты, уровнем благосостояния и общественным статусом –
с другой стороны.
В то же время криминализация экономических
отношений, коррупция, резкая дифференциация населения и переток общественного
богатства в пользу организаторов финансовых «пирамид» и приватизации
госсобственности закрепили деструктивные стереотипы предпринимательского
поведения, ориентированного не на созидательную творческую деятельность, а на
присвоение ранее созданного богатства. Разрушены базовые смысловые ценности,
регулирующие созидательную деятельность человека. Быстрое обогащение жуликов,
мошенников, членов организованных преступных групп, коррумпированной части
чиновничества, а также спекулянтов на фоне повального обнищания подавляющего
большинства занятых общественно-полезным производительным трудом,
деморализовало общество. Люди потеряли ориентиры в резко изменившейся жизненной
среде, перестали различать базовые понятия добра и зла, утратили стимулы к
добросовестному труду, повышению уровня культуры и квалификации. Криминализация
приватизационной кампании, рынка ценных бумаг, торговли предопределили высокую
долю теневых операций в спекулятивном секторе. На фоне резкого
перераспределения доходов и экономической активности в его пользу и сокращения
производственной сферы, ее подчиненного положения это привело к быстрому росту
теневого сектора в экономике в целом, доля которого достигла четверти всей
экономической активности. Это в свою очередь повлекло за собой быстрое
сокращение доходов государственного бюджета и еще большее ослабление
государства в результате бюджетного кризиса.
Эти контуры негативных причинно-следственных
зависимостей обусловили сочетание процессов спада производства, сокращения
доходов населения, снижения инвестиционной и инновационной активности, образуя
самовоспроизводящийся механизм экономического кризиса. С прекращением роста
инфляции и замедлением спада производства в 1997 г. «придворные» экономисты
заговорили о макроэкономической стабилизации и переходе к экономическому росту.
Между тем структура экономических оценок,
которая определяет в условиях рыночной экономики направления ресурсных потоков,
характеризовалась крайне неблагоприятным для отечественных товаропроизводителей
соотношением цен на сырье и готовые изделия, а также обменным курсом рубля,
многократный рост которого в реальном выражении основательно подорвал
конкурентоспособность российской промышленности. При продолжавшейся депрессии
производственной сферы и сокращении инвестиций видимость стабилизации в
экономике поддерживалась путем искусственного связывания «горячих денег» в
спекулятивном секторе за счет наращивания «пирамиды» государственного долга.
Для сохранения такого равновесия приходилось гарантировать высокую доходность
вложений в «пирамиду» государственного долга, Однако, поддерживая высокую
доходность спекулятивных операций (около 30% годовых в реальном выражении) на
фоне снижающейся рентабельности ( 7%) и сохраняющихся высоких рисков
финансирования производственных предприятий, государство заблокировало приток
капитала в производственную сферу. Осуществление инвестиций было невыгодным,
поддерживалась глубокая дезинтеграция экономики.
Неудивительно, что вопреки ожиданиям
правительства, несмотря на снижение инфляции, снижение инвестиций продолжалось.
После четырехкратного спада инвестиций в 1992-1996 гг. в 1997 г. они вновь
снизились на 5%, в первом полугодии 1998 г. спад продолжился с темпом 7%. В
1997 г. была достигнута лишь видимость равновесия, которое не могло быть
устойчивым и поддерживалось за счет наращивания внешних займов, т.е. за счет
будущих доходов. Это наглядно видно по соотношению параметров, характеризующих
равновесное состояние (данные приводятся в реальном выражении, очищенном от
инфляции): – ставки доходности по государственным обязательствам –
30-40%; – ставка рефинансирования Центрального банка – 30-40%; –
процент по коммерческим кредитам – 40-60%; – рентабельность в производственной
сфере – 5-7%; – загрузка производственных мощностей в промышленности –
около 40%; – уровень безработицы, с учетом скрытой – 10-15%; –
инфляция – около 10%. Это равновесное состояние вплоть до краха финансовой
пирамиды ГКО-ОФЗ поддерживалось следующими денежными потоками (в
деноминированных рублях).
Кругооборот капитала в спекуляциях с
государственными краткосрочными обязательствами – ежемесячный приток средств на
обслуживание пирамиды ГКО в объеме 30-40 млрд. руб. обеспечивался главным
образом новыми займами, что предопределяло продолжение лавинообразного роста
пирамиды ГКО с темпом 1,3 – 1,5 раза в год.
Поддержание пирамиды ГКО за счет денежной
эмиссии – прирост денежной массы в основном направлялся на приобретение
иностранной валюты для обслуживания инвестиций иностранных спекулянтов в
пирамиду госдолга, в приобретение государственных обязательств Центробанком
напрямую или в рефинансирование коммерческих банков под залог государственных
облигаций.
Поддержание пирамиды ГКО за счет притока
иностранного капитала – доля нерезидентов в портфеле государственных
обязательств достигла примерно 30% или порядка 20 млрд. долл. Центробанк
обеспечивал трансформацию иностранного капитала в пирамиду ГКО через эмиссию
рублей на приобретение иностранной валюты.
Прямой отток капитала из производственной
сферы в финансовые спекуляции – за 4 года (1993-1996 гг.) реальный объем
денежной массы М2 снизился почти вдвое, в то время как остатки средств на
счетах предприятий упали в пять раз.
Переток денег из производственной сферы и
доходов граждан в пирамиду ГКО через федеральный бюджет – средние ежемесячные
расходы бюджета на обслуживание внутреннего государственного долга составляли
3,5 млрд. руб. при средних налоговых поступлениях 16-18 млрд. руб.С достижением
пределов роста пирамиды ГКО и оттоком спекулятивного капитала за рубеж расходы
бюджета на ее поддержание достигли 3,5-4,0 млрд. руб. в неделю.
Компенсация оттока денег из производственной
сферы взаимозачетами и неплатежами – ежемесячный рост просроченной задолженности
на 4,2 млрд. руб. (или 2% от ВВП), рост налоговых недоимок в федеральный
бюджет.
Отток сбережений населения в пирамиду ГКО
через Сбербанк – доля государственных обязательств составляла основную часть
активов Сбербанка, то есть большая часть рублевых сбережений граждан оказалась
связанной в пирамиде ГКО.
Очевидно, что чем дольше сохранялось такое
состояние равновесия, тем хуже становилось состояние производственной сферы и
инвестиционной активности. Падение инвестиций на 6% и рост просроченной
кредиторской задолженности в 1,5 раза, рост убытков в производственной сфере на
30%, или на 103,7 млрд. руб. в 1997 г. по сравнению с предыдущим годом, и
неплатежеспособность 60% производственных предприятий – очевидная расплата за
поддержание этого состояния равновесия. Сохранение этого равновесия в 1998 г.
требовало увеличения долговых обязательств на сумму более 110 млрд. руб., а
также прямых расходов федерального бюджета на обслуживание государственного
долга в объеме 124,1 млрд. руб., утвержденных законом о федеральном бюджете на
1998 год. Неудивительно, что оно оказалось взорвано внутренним перенапряжением
экономической системы.
