Вдруг ноги Ранда заскользили на мокрых половицах, и они с Мэтом рухнули на пол. Лом гонгом загремел о прутья. Ранд лежал в луже, затаив дыхание и прислушиваясь. Тишина, один лишь дождь.
Мэт прижимал к груди руку с ободранными до крови костяшками пальцев и зло смотрел на друга.
— Этак мы отсюда никогда не выберемся!
Железная рама отделилась от окна совсем немного: в щель под ней едва пролезало два пальца. В узкой щели виднелись дюжины толстых гвоздей.
— Нам просто нужно продолжать, — произнес Ранд, поднимаясь. Но, когда он вставил ломик под край рамы, дверь заскрипела, словно кто-то пытался ее открыть. Клинья не дали двери открыться. Ранд обменялся встревоженными взглядами с Мэтом. Тот вновь вытащил кинжал. Дверь снова скрипнула.
Ранд глубоко вздохнул и постарался говорить твердым голосом:
— Уходите, Хейк. Нам и так не уснуть.
— Боюсь, вы приняли меня за другого. — Голос был такой елейно-вкрадчивый и самовлюбленный, что сразу открыл имя его обладателя. Ховал Год. — Мастер Хейк и его... прихлебатели больше не побеспокоят нас. Они крепко спят, а утром едва будут в состоянии удивиться тому, куда это вы исчезли. Впустите меня, мои юные друзья. Нам нужно поговорить.
— Не о чем нам с вами говорить, — сказал Мэт. — Уходите и дайте нам поспать.
Довольный смешок Года прозвучал омерзительно.
— Разумеется, у нас есть о чем поговорить. Вам это так же хорошо известно, как и мне. Я прочел это в ваших глазах. Я знаю, что вы такое, возможно, даже лучше, чем вы сами. Я чувствую, как это волнами исходит от вас. Вы уже наполовину принадлежите моему господину. Хватит бегать и примите это. Все для вас сразу станет намного проще. Если вас найдут ведьмы из Тар Валона, вам захочется перерезать себе глотки еще до того, как они кончат вами заниматься, но вы уже будете не в состоянии совершить это. Один мой господин в силах защитить вас от них.
Ранд с трудом сглотнул.
— Мы знать не знаем, о чем вы толкуете. Оставьте нас в покое!
Половицы в коридоре заскрипели. Год был не один. Сколько человек он привез с собой в двух колясках?
— Перестаньте глупить, мои юные друзья. Вы знаете. Вы очень хорошо знаете. Великий Повелитель Тьмы отметил вас как своих. Записано, что, когда он пробудится, будут новые Повелители Ужаса, которые станут возносить ему хвалу. Вы должны быть двумя из них, иначе меня не послали бы разыскивать вас. Подумайте об этом. Жизнь вечно длящаяся и могущество вне пределов грез!
Голос Года был хриплым от неизбывного желания такой власти для себя.
Ранд оглянулся на окно в тот миг, когда небо рассекла молния, и чуть не застонал. Краткая вспышка высветила людей во дворе, людей, которые, невзирая на дождь, стояли и наблюдали за окном.
— Мне это надоело, — заявил Год. — Вы покоритесь моему господину — вашему господину, — или вас заставят покориться. Удовольствия вам это не доставит. Великий Повелитель Тьмы властвует над смертью, и он может дать жизнь за смерть или смерть за жизнь, по своему усмотрению. Откройте дверь! Так или иначе, вашей беготне конец. Открывайте, говорю!
Должно быть, он сказал и что-то еще, поскольку внезапно с глухим ударом тяжелое тело обрушилось на дверь. Она задрожала, и клинья со скрежетом ржавого металла, натужно скребущего по дереву, сдвинулись на долю дюйма. Дверь сотрясалась вновь и вновь, когда тела били в нее. Иногда клинья держались; иногда они чуточку поддавались, и мало-помалу дверь неумолимо ползла все дальше.
— Покоритесь, — требовал из коридора Год, — или проведете вечность, желая того, что вы некогда имели!
— Если у нас нет никакого выбора... — Мэт облизнул губы под пристальным взглядом Ранда. Глаза его бегали, как у барсука в западне; лицо было бледным, и говорил он срывающимся голосом. — Мы можем сказать «да», а потом, позже, удрать. Кровь и пепел. Ранд, выхода-то нет!
Слова его медленно доходили до Ранда, будто сквозь вату, набившуюся в уши. Выхода нет! В окне блеснула молния, и над головой заворчал гром. Должен быть выход. Год звал их, требуя, умоляя; дверь сдвинулась еще на дюйм, открываясь внутрь. Выход!
Свет затопил комнату; воздух взревел и вспыхнул. Ранд почувствовал, как его приподняло и швырнуло о стену. Он сжался в комок, в ушах звенело, а каждый волосок на теле встал дыбом. Ошеломленный, он поднялся, покачиваясь, на ноги. Колени подгибались, и Ранд оперся рукой о стену, стараясь устоять на ногах. В изумлении он оглянулся вокруг. На краю одной из немногих по-прежнему висящих на стене полок лежала на боку лампа, она все еще горела и давала достаточно света. Везде валялись опрокинутые бочки и разбросанные корзины, некоторые из них почернели и тлели. Окно, решетка и все прочее, да и большая часть стены тоже, исчезли, оставив вместо себя рваную дыру. Крыша просела, и усики дыма пробивались сквозь дождь над неровными краями отверстия. Дверь снесло с петель, заклинило в дверной коробке, угол ее торчал в коридор.
С ощущением нереальности, от которого кружилась голова, Ранд перевернул лампу. Самым важным делом в мире казалось убедиться в том, что она не разбилась.
Груда корзин зашевелилась, и посреди нее возник Мэт. Его водило из стороны в сторону, он щурился и ощупывал себя, словно удивляясь, что руки-ноги до сих пор на месте. Он напряженно всмотрелся в сторону Ранда.
— Ранд? Это ты? Ты жив. Я уж подумал, что мы оба... — Он осекся, кусая губы и крупно вздрагивая всем телом. Ранду хватило мгновения, чтобы понять, что тот смеется, вот-вот готовый сорваться в истерику.
— Что случилось, Мэт? Мэт? Мэт! Что случилось?
Последний приступ дрожи сотряс тело Мэта, и тот взял себя в руки.
— Молния, Ранд. Я смотрел прямо на окно, когда она ударила в решетку. Молния. Я ничего не ви... — Он оборвал себя, скосив глаза на перекошенную дверь, и в голосе его зазвучала резкость. — Где Год?
В темном коридоре за дверью ничто не двигалось. От Года и его подручных — ни слуху ни духу, хотя во мраке могло прятаться что угодно. Ранд поймал себя на мысли-надежде, что они мертвы, но, даже если бы ему предложили корону, он все равно не высунул бы голову в коридор, чтобы выяснить дело наверняка. В ночи, за тем местом, где раньше была стена, тоже ничего не двигалось, но проснулись и были на ноках уже другие.
Беспорядочные громкие крики раздавались с верхних этажей гостиницы — как и топот бегущих ног.
— Давай, уходим, пока еще можем, — сказал Ранд.
Торопливо выудив из куч щебня свои пожитки, Ранд схватил Мэта за руку и полупотянул-полуповел друга сквозь зияющую дыру в ночь. Мэт стискивал руку Ранда, ковыляя с ним рядом и вытянув вперед голову, силясь рассмотреть окружающее.
Когда первые капли дождя ударили Ранда по лицу, над гостиницей изломалась молния, и он, судорожно дернувшись, остановился. Тут, ногами к пролому, лежали навзничь люди Года. Открытые глаза, заливаемые дождем, уставились в небо.
