— Лжец! — выкрикнул Ранд. — Отец Лжи! Отец Дураков, если не можешь придумать ничего лучшего! Люди поймали тебя в последнюю Эпоху, в Эпоху Легенд, и заточили обратно, туда, где тебе и место.
Ба'алзамон вновь захохотал, раскат издевательского смеха за раскатом, пока Ранду не захотелось заткнуть уши и не слышать этих звуков. Он заставил себя вытянуть руки по бокам. Пустота или же нет, они еще дрожали, когда смех наконец стих.
— Ты червь, ты вообще ничего не знаешь! Несведущий, как жук под скалой, которого так же легко раздавить. Эта борьба длится с самого мига творения. Люди всегда принимают ее за новую войну, но это лишь продолженная вновь битва. Только ныне перемены несет ветрами времени. Перемены! На сей раз — необратимые. Те гордячки Айз Седай, что думают выставить тебя против меня. Я закую их в железо и отправлю нагими бегать у меня на посылках или набью их душами Бездну Рока, дабы вечность наслаждаться их воплями. Всех, кроме тех, кто уже служит мне. Они будут стоять на ступень ниже меня. Выбирай: ты можешь встать рядом с ними, а мир будет валяться у ваших ног. Я предлагаю это еще один, последний раз. Ты можешь встать над ними, над любой силой и властью, кроме моей. Были времена, когда ты делал такой выбор, времена, когда ты жил достаточно долго, дабы узнать свою силу.
Отрекайся от него! Ранд уцепился за то, что мог отрицать.
— Айз Седай тебе не служат. Опять ложь!
— Это они тебе рассказали? Две тысячи лет назад я спустил на мир моих троллоков, и даже среди Айз Седай я нашел тех, кто познал отчаяние, кто понял, что миру не устоять перед Шайи'таном. На протяжении двух тысяч лет среди остальных живут Черные Айя, невидимые в тенях. Возможно, это даже те, которые утверждают, будто помогают тебе.
Ранд замотал головой, стараясь избавиться от сомнений, которые забурлили в нем, от всех тех сомнений, что у него были о Морейн, о том, как хочет с ним поступить эта Айз Седай, какой подвох она замышляет на его счет.
— Чего ты хочешь от меня? — закричал Ранд. Отрекайся от него! Да поможет мне Свет отречься от него!
— На колени — Ба'алзамон указал на пол перед собой. — Стань на колени и признай меня своим господином! В конце концов так и будет. Ты станешь моим, а иначе — умри!
Последнее слово эхом загремело, заметалось по комнате, отражаясь от самого себя, удваиваясь, учетверяясь, пока Ранд не вскинул руки, словно желая защитить голову от неминуемого удара. Пошатываясь, он попятился, тяжело ударившись о стол. И тогда он закричал, стараясь заглушить бьющие в уши звуки:
— Неееееееееееет!
С воплем Ранд развернулся, сметая фигурки на пол. Что-то вонзилось в ладонь, но он не чувствовал боли, топча и давя глину под ногами, размазывая се в бесформенные пятна. Но когда его крик затих, эхо все еще звучало, становясь громче и сильнее: умри-умри-умри-умри-умри-Умри-Умри-Умри-Умри-Умри-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ-УМРИ!
Звук затягивал, словно водоворот, втаскивал в свою глубину, в клочья разрывая пустоту в разуме. Свет померк, перед глазами Ранда все сузилось в туннель, где последним светлым пятном в конце стоял во весь рост Ба'алзамон. Яркий кружок все уменьшался, пока не стал размером с ладонь, с ноготь, и не превратился в ничто. Вокруг Ранда, словно смерч, крутилось и кружилось эхо, бросая юношу в темноту и смерть.
Ранд очнулся, глухо ударившись об пол, все еще изо всех сил стараясь выплыть из этой тьмы. Комната была погружена в темноту, но все же не в такую беспросветную, как та во сне. Он яростно пытался сосредоточиться на пламени, сжечь в нем свой страх, но спокойствие пустоты ускользало от него. Дрожь била Ранда по рукам и ногам, но он удерживал в мыслях образ язычка пламени, пока в ушах не перестала барабанить кровь.
На своей постели ворочался и метался Мэт, вскидываясь и стеная во сне:
— ...отрекаюсь от тебя, отрекаюсь от тебя, отрекаюсь от тебя...
Слова его затихали в неразборчивых стонах. Ранд протянул руку, чтобы разбудить Мэта, и при первом же прикосновении к нему тот сел, сдавленно лепеча. С минуту Мэт оглядывался дикими глазами, потом втянул с всхлипом воздух и уронил голову на руки. Вдруг он извернулся всем телом, запустил руку под подушку, а затем повалился на спину, сжимая у груди обеими руками кинжал с рубином в рукояти. Мэт повернул голову к Ранду, бледное лицо его скрывали тени.
— Он вернулся, Ранд!
— Знаю.
Мэт кивнул:
— Там были три фигурки...
— Я тоже их видел.
— Он знает, кто я, Ранд. Я поднял ту, что с кинжалом, и он сказал: «Так вот ты кто». А потом смотрю: у фигурки мое лицо. Мое лицо, Ранд! Она походила на плоть. От нее ощущение, как от плоти. Помоги мне Свет, я же чувствовал, как моя собственная рука сжимает меня, будто я был той фигуркой!
Ранд помолчал.
— Тебе нужно было продолжать отрекаться от него, Мэт.
— Что я и делал, а он смеялся. Все толковал о какой-то вечной войне, говорил, что мы прежде так встречались тысячу раз, и... О Свет, Ранд, Темный знает меня!
— То же самое он говорил и мне. Не думаю, что он знает, — медленно добавил Ранд. — Не думаю, что он знает, кто из нас...
Кто из нас что?
Когда Ранд с огромным трудом встал, в руку ему ударила боль. Доковыляв до стола, он умудрился нашарить свечку, которую и зажег с трех попыток. Потом поднес раскрытую ладонь к свету. В ладони торчала толстая заноза темного дерева, гладкая и отполированная с одной стороны. Не дыша, он уставился на щепку. Потом вдруг тяжело задышал и принялся суетливо вынимать занозу, едва нащупывая ее второпях.
— В чем дело? — спросил Мэт. — Что такое?
— Ни в чем.
Наконец Ранд зацепил щепочку и резким рывком выдернул. Бурча от отвращения, он отшвырнул занозу, но ворчание застыло в горле. Едва слетев с его пальцев, щепка исчезла.
Рана же по-прежнему кровоточила. В глиняном кувшине была вода. Ранд наполнил тазик, руки тряслись так, что вода расплескалась на стол. Торопливо юноша вымыл руки, разминая ладонь, пока крови из большого пальца не вытекло больше, чем он смыл. Мысль о том, что в теле остался даже малюсенький обломок занозы, ужасала Ранда.
— Свет, — сказал Мэт, — я себя тоже грязным почувствовал.
Но остался лежать, держа кинжал обеими руками.
— Да, — произнес Ранд. — Грязным.
Он нашарил полотенце в стопке рядом с тазиком. Раздался стук в дверь, и Ранд вздрогнул. Опять постучали.
— Да? — сказал он.
Морейн заглянула в комнату:
— Вы уже проснулись. Хорошо. Быстро одевайтесь и спускайтесь. До первого света мы должны отправиться.
— Сейчас? — простонал Мэт. — Мы еще и часа не проспали.
— Часа? — сказала она. — Вы спали четыре часа. Теперь поторапливайтесь, времени у нас нет.
