Еще этим утром Ранд счел бы за глупость размышлять о Зеленом Человеке и Древе Жизни. Они были всего лишь сказками. Разве? Этим утром троллоки тоже были сказками. Может быть, все сказания столь же правдивы, как и новости, что приносят купцы и торговцы, все эти менестрелевы предания и все эти сказки, что рассказывают вечерами у камина. Того и гляди, он вполне может встретить Зеленого Человека, или великана-огир, или дикаря-айильца, с черной повязкой на лице.
Ранда отвлек от его мыслей Тэм, который опять заговорил, иногда невнятно бормоча, иногда достаточно громко для того, чтобы можно было понять его слова. Время от времени он замолкал, тяжело и часто дыша, затем продолжал говорить, словно и не останавливался.
— ...в битве всегда жарко, даже в снегу. Горячка боя. Жар крови. Лишь смерть холодна. Склон горы... единственное место, где не пахнет кровью. Надо увести от ее запаха и ее вида... услышали детский плач. Порой их женщины сражаются вместе с мужчинами, но почему они разрешили ей идти, я не... родила здесь в одиночестве, прежде чем умереть от ран... укрыла ребенка своим плащом, но ветер... сдул плащ... ребенок, весь посинел от холода. Он тоже должен был умереть... изойдя плачем. Плача на снегу. Я не могу оставить тут ребенка... своих детей у нас нет... всегда знал, что ты хочешь детей. Я знал, что ты примешь это близко к сердцу, Кари. Да, любимая. Ранд — хорошее имя. Хорошее.
Внезапно ноги Ранда ослабели. Запнувшись, он упал на колени. От толчка Тэм застонал, а полоса одеяла врезалась в плечи Ранда, но он ни стона не услышал, ни боли не почувствовал. Выпрыгни из кустов сейчас прямо перед ним троллок, он просто непонимающе уставился бы на него. Юноша посмотрел через плечо на Тэма, который опять ушел в пучину бессловесного шепота. Горячечный бред, подумал Ранд тупо. От жара всегда плохие сны, а эта ночь — ночь кошмаров, даже и без жара.
— Ты — мой отец, — громко сказал он, протянув руку назад и коснувшись Тэма, — и я...
Жар был еще сильнее. Намного сильнее.
Помрачневший, Ранд с трудом встал на ноги. Тэм что-то шептал, но юноша запретил себе слушать. Налегая всем весом на импровизированную сбрую волокуши, он пытался все мысли направить на то, чтобы переставлять налившиеся свинцом ноги, на то, чтобы поскорей добраться до безопасного Эмондова Луга. Он мой отец. Это был только горячечный бред. Он мой отец. Это был горячечный бред, и только. Свет, кто же я?
Глава 7
ИЗ ЛЕСА
Пока Ранд упрямо тащился через лес, сквозь голые ветви стал пробиваться серый рассвет. Сначала юноша его не замечал. Когда же наконец заметил, что сумрак понемногу рассеивается, то удивился. Неважно, о чем говорили ему глаза, — он никак не мог поверить, что целую ночь добирался от фермы до Эмондова Луга. Конечно же, идти по привычной, надежной Карьерной Дороге днем — совсем не то же самое, что продираться через ночной лес. С другой стороны, казалось, прошли уже дни, как он видел на дороге всадника в черном плаще, и минули чуть ли не недели, как он и Тэм сели было ужинать. Он больше не чувствовал, как матерчатая полоса режет плечи, но если уж говорить об этом, он вообще не чувствовал ни онемевших плеч, ни ног. Однако из груди Ранда с хрипом вырывалось тяжелое дыхание, горло я легкие давно уже горели словно от огня, а от голодных спазмов в желудке его чуть не тошнило.
Незадолго до рассвета Тэм замолчал. Ранд не помнил точно, когда слышал в последний раз бормотание Тэма, но теперь остановиться и выяснить, что с отцом, он не отваживался. Остановись он сейчас — вряд ли заставит себя идти дальше. Каково бы ни было состояние Тэма, Ранд ничем помочь ему не мог, только тащить волокуши. Единственная надежда — впереди, в деревне. Юноша боролся с усталостью, стараясь ускорить шаг, но одеревенелые ноги не слушались, и он продолжал медленно и тяжело идти вперед. Он почти не замечал ни холода, ни ветра.
Откуда-то потянуло слабым запахом горящего дерева. По крайней мере, Ранд уже почти пришел, раз смог ощутить дымок из деревенских труб. Однако появившаяся на его лице усталая улыбка сразу сменилась нахмуренно-встревоженным выражением. Дым тяжело стлался в воздухе — слишком тяжело и густо. В такую погоду в каждом камине мог ярко пылать огонь, но все равно дым был слишком плотным. Мысленно Ранд опять увидел бегущих по дороге троллоков. Троллоки шли с востока, со стороны Эмондова Луга. Юноша пытался разглядеть дома на околице, готовый позвать на помощь первого, кого увидит, пускай даже им окажется Кенн Буйе или кто-то из Коплинов. Слабый голос в подсознании настойчиво убеждал надеяться на то, что там кто-то сможет ему помочь.
Внезапно сквозь голые ветви последних деревьев показался дом, и Ранд продолжал шагать вперед. Когда он, пошатываясь, вошел в деревню, надежда сменилась горестным отчаянием.
Вместо половины домов Эмондова Луга громоздились груды почерневших булыжников. Из обугленных балок грязными пальцами торчали закопченные кирпичные трубы. Тонкие струйки дыма все еще поднимались над развалинами. По пожарищам бродили жители деревни, некоторые еще в ночных одеждах, с перепачканными сажей лицами, где вытаскивая уцелевшую кастрюлю, а где просто с несчастным видом вороша палкой обгоревшие обломки. То немногое, что удалось спасти от огня, перегораживало улицы; стояли высокие зеркала, полированные комоды, высокие буфеты, вокруг — стулья и столы с наваленными на них матрасами и бельем, кухонной утварью, тонкими стопками одежды, прочим имуществом.
Разрушение пронеслось через деревню, похоже, беспорядочно. На одной улице стояло в ряд пять целехоньких домов, а в другом месте среди прокатившегося опустошения одиноко возвышался единственный уцелевший дом.
На дальнем берегу Винного Ручья, окруженные группой людей, гудели три громадных костра, сложенных на Бэл Тайн. Ветер клонил к северу толстые столбы густо-черного дыма, в котором просвечивали беззаботные искорки. Один из дхурранских тяжеловозов мастера ал'Вира волок что-то по земле — Ранд не мог разобрать, что именно, — в сторону Фургонного Моста, к кострам.
Заметив между деревьями Ранда, к нему заспешил Харал Лухан — с испачканным копотью лицом, сжимая толстыми пальцами тяжелый, как у лесоруба, топор. Кряжистый кузнец был одет лишь в измаранную сажей ночную рубашку и башмаки, на груди его сквозь разорванную ткань виднелся воспаленный красный ожог. Возле волокуши кузнец опустился на колено. Глаза Тэма были закрыты, дыхание оставалось слабым и затрудненным.
— Троллоки, да, мальчик? — спросил Ранда мастер Лухан охрипшим от дыма голосом. — Здесь тоже. Здесь тоже. Считай как хочешь, но, раз мы живы, нам, по сравнению с другими, еще повезло. Ему нужна Мудрая. Но, ради Света, где же она? Эгвейн!
Пробегавшая мимо Эгвейн, руки которой были заняты разорванными на полосы для перевязки простынями, оглянулась, но не замедлила шаг. Ее глаза смотрели куда-то далеко; из-за темных кругов под глазами они казались еще больше, чем на самом деле. Потом она заметила Ранда и остановилась, судорожно вздохнув.
— О Нет, Ранд, твой отец? Он?.. Пойдем, я провожу тебя к Найнив.
Ранд слишком устал и был слишком ошеломлен увиденным, чтобы говорить. Всю ночь Эмондов Луг представлялся ему островком безопасности. Теперь же ему, похоже, оставалось одно — уставиться в смятении растерянным взглядом на покрытое дымными разводами платье Эгвейн. Он отметил необычные подробности, словно они имели для него большую важность. Нижние пуговицы сзади на платье были пришиты криво. А руки у Эгвейн — чистые. Ранд удивился: почему у нее чистые руки, а на щеках — пятна сажи?
