— Тут опасно, — заметила Селин. — Отойдите, Ранд.
— По-моему, я сумею здесь спуститься, — рассеянно заметил он. Саидин пела ему. Громадный шар будто засиял белым от лучей садящегося солнца. Как казалось Ранду, в глубинах кристалла свет кружился и танцевал в такт песне саидин. Он удивился про себя, почему ничего не замечают те люди внизу?
Селин подъехала ближе и крепко взяла юношу за руку:
— Пожалуйста, Ранд, вы должны отодвинуться.
Он озадаченно посмотрел на ее руку, затем скользнул взглядом по руке к лицу. Она была не на шутку встревожена, может, даже напугана.
— Если этот обрыв не обвалится под весом наших лошадей, а мы не свернем себе шеи, то все равно эти люди — стражники. А никто не поставит охрану и при этом пустит туда всякого прохожего, снедаемого праздным любопытством. Что хорошего, если вы ускользнете от Фейна, а вас арестуют стражники какого-то лорда? Идемте.
Внезапно — дрейфующая, далекая мысль — Ранд понял, что его окружила пустота. Саидин пела, сфера пульсировала, — даже не видя, он чувствовал эти пульсации, — и всплыла мысль, что если он запоет песню, которую поет саидин, то громадное каменное лицо откроет рот и запоет вместе с ним. С ним и с саидин. Воедино.
— Пожалуйста, Ранд, — сказала Селин. — Я поеду в деревню вместе с вами. И больше не буду говорить о Роге. Только поедем отсюда!
Ранд высвободил пустоту… а она не исчезла. Саидин продолжала петь вполголоса, и свет в сфере бился в такт ударам сердца. Его сердца. Лойал, Хурин, Селин — все они смотрели на Ранда, но будто бы не замечали исходящего от кристалла чудесного сверкания. Он постарался оттолкнуть от себя пустоту. Она не поддавалась, словно обратившись в гранит; он плавал в ничто, ставшем твердым как камень. Песня саидин, песня сферы, он ощущал их дрожь своими костями, всем своим естеством. С мрачной решительностью он отказывался сдаваться, потянулся в глубь себя… Я не буду…
— Ранд!
Он не знал, чей это был голос.
…потянулся к сущности того, кем он был, к сущности того, чем он был…
…не буду…
— Ранд!
Песня наполняла его, наполняла ничто.
…коснулся камня, горячего от жестокого солнца, холодного от безжалостной ночи……не…
Свет наполнял его, слепил его.
— Пока не исчезнет тень, — бормотал он, — пока не уйдет вода…
Сила наполняла его. Он был един со сферой.
— …в Тень, оскалив зубы…
Эта сила была его. Эта Сила была его.
— …плюнуть в глаза Затмевающему Зрение…
Сила для Разлома Мира.
— …в последний день! — вырвалось криком, и пустота исчезла. Рыжий шарахнулся от вопля; глина осыпалась под копытами жеребца, крошась в карьер, стекая ручьями комков. Гнедой пал на колени. Ранд подался вперед, подбирая поводья, и Рыжий выбрался на твердую землю, подальше от кромки обрыва.
Ранд увидел, что все глядят на него. Селин, Лойал, Хурин, все.
— Что случилось? — Пустота… Он коснулся лба. Пустота не исчезла, когда он высвободил ее, и свечение саидин стало сильнее, и… Ничего больше он не помнил. Саидин. Ранд похолодел. — Я… что-нибудь делал? — Он хмурился, стараясь припомнить. — Я что-нибудь говорил?
— Ты просто сидел, окаменев точно статуя, — сказал Лойал, — бормоча, что бы тебе кто ни говорил. Что ты бормотал, я не разобрал, пока ты не выкрикнул «день!» так громко, что и мертвый бы проснулся. А потом чуть не послал своего коня с обрыва. Ты не болен? С каждым днем ты ведешь себя все более странно.
— Я не заболел, — резко ответил Ранд, потом уже мягче добавил: — Лойал, со мной все в порядке.
Селин настороженно наблюдала за ним.
Из карьера донеслись оклики, слова были неразличимы.
— Лорд Ранд, — сказал Хурин, — по-моему, эти охранники нас все-таки заметили. Если им известна по этой стороне дорога вверх, в любую минуту они будут здесь.
— Да, — подтвердила Селин. — Давайте поскорее отсюда уедем.
Ранд бросил взгляд на котлован, затем торопливо отвел взор. В огромном кристалле не было ничего, кроме отраженного света вечернего солнца, но Ранд не хотел на него смотреть. Он почти вспомнил… что-то об этой сфере.
— Незачем их ждать. Мы ничего не сделали. Давайте поищем гостиницу.
Он развернул Рыжего в сторону деревни, и вскоре котлован и кричащие охранники остались позади.
Как и многие деревни, Тремонсин занимала вершину холма, но холм этот, как и те, где располагались фермы, мимо которых отряд проезжал, был разделен на террасы, укрепленные каменными стенами. Квадратные каменные дома располагались на ухоженных участках, позади домов — аккуратные садики, как и вдоль нескольких прямых улиц, пересекавшихся под прямыми углами. Казалось, здесь никому и в голову не пришло закруглять улицы, огибающие холм.
Однако народ тут выглядел открытым и дружелюбным: они приветливо кивали друг другу, хоть и спешили закончить дневные дела до наступления темноты. Жители этой деревни, темноглазые и с бледными узкими лицами, оказались низкорослыми — никого выше плеча Ранда, а с Хурина ростом — раз-два и обчелся. Одеты все были в темную одежду, кроме нескольких встреченных, у которых на груди были цветные разрезы. В воздухе носились запахи готовящейся еды — нос Ранда учуял ароматы необычных приправ. Немногие хозяйки стояли, облокотясь на свои двери, и беседовали; двери были разделены на две половинки, так что верхняя створка открыта, а нижняя — закрыта. Народ посматривал на приезжих с любопытством, без капли враждебности. Некоторые ненадолго задерживали взгляд на Лойале, огир шагал рядом с лошадью, крупной, как жеребец-дхурранец, но задерживали они взор не дольше, чем позволяла учтивость.
На самой вершине холма открылась гостиница — каменное, как и все дома в деревне, здание, и о его назначении ясно говорила разрисованная вывеска, прибитая над широкими дверями. «Девять Колец». Улыбаясь, Ранд соскочил с Рыжего и привязал уздечку к перекладине коновязи. «Девять Колец» была одной из любимых им в детстве историй о приключениях; Ранд надеялся, что любимой она и останется.
Селин, когда он помогал ей слезть с лошади, по-прежнему казалась встревоженной.
— Как вы? — спросил он. — Я вас тогда, случаем, не напугал? Рыжий ни за что бы не упал с откоса со мной.
Ему все не давало покоя, что же произошло на самом деле.
— Вы меня до смерти перепугали, — сказала Селин натянуто, — а испугать меня нелегко. Вы могли убиться, погибнуть… — Она разгладила платье. — Поедем со мной. Сегодня. Сейчас. Возьмите Рог, и я навсегда останусь рядом с вами. Подумайте. Я — рядом с вами, и Рог Валир — в ваших руках. И это будет только начало, обещаю. Чего больше можно просить?
Ранд покачал головой:
