— Теперь вы убьете меня, Айз Седай?
Та заморгала:
— Что?
— Вы убьете меня теперь? Одно из пророчеств гласит: если когда-нибудь мы вновь обманем ожидания Айз Седай, они убьют нас. Я знаю, ваше могущество превышает силу Хранительниц Мудрости. — Неожиданно айилец рассмеялся, совсем без радости. В глазах сверкал дикий огонь. — Давайте свои молнии, Айз Седай. Я буду с ними танцевать.
Айил думает, что умрет, и не боится. Перрин понял, что стоит с раскрытым ртом, и поспешил его закрыть.
— Что бы я не отдала, — пробормотала Верин, глядя на Уриена снизу вверх, — чтобы заполучить тебя в Белую Башню. Или чтобы ты захотел говорить. Успокойся, воин. Ничего я тебе не сделаю. Если ты мне ничего худого не сделаешь, раз заговорил о танце.
Уриен был поражен до крайности. Он посмотрел на шайнарцев, сидящих вокруг на лошадях, и будто пытался разгадать какой-то обман.
— Вы — не Дева Копья, — медленно произнес он. — Как я смею ударить женщину, которая не повенчана с копьем? Это запрещено, кроме как для спасения жизни, но и тогда я должен быть ранен.
— Почему ты здесь, так далеко от своей земли? — спросила она. — Почему ты вышел к нам? Остался бы в скалах, и мы никогда не узнали бы о твоем присутствии. — Айил замялся, и Верин прибавила: — Расскажи только то, что желаешь сказать. Я не знаю, что делают ваши, но неволить или обижать тебя не буду.
— Так и Хранительницы Мудрости говорят, — с холодком заметил Уриен, — однако даже у вождя клана должны быть крепкие нервы, чтобы не сделать того, что они хотят. — Казалось, он тщательно подбирает слова. — Я ищу… кое-кого. Человека. — Его взгляд обшарил Перрина, Мэта, шайнарцев, отвергая всех. — Того, Кто Приходит С Рассветом. Сказано, к приходу его будут великие знамения и чудеса. По доспехам вашего эскорта я определил, что вы из Шайнара, и внешность у вас Хранительницы Мудрости, вот я и решил, что вы везете весть о великих событиях, событиях, которые могут возвещать о нем.
— Человека? — Голос Верин был мягок, но глаза стали остры, как кинжалы. — Что за знамения?
Уриен покачал головой:
— Сказано, что мы узнаем их, когда услышим о них, так же как узнаем его, когда увидим его, ибо он отмечен. Он придет с запада, из-за Хребта Мира, но будет он нашей крови. Он пойдет к Руидин и выведет нас из Трехкратной Земли. — Айилец взял копье в правую руку. Заскрипела кожа, звякнули доспехи — солдаты потянулись за мечами. Перрин сообразил, что тоже взялся за свой топор, но Верин, раздраженно глянув на всех, взмахом руки пресекла попытки обнажить оружие. На земле острием копья Уриен начертил круг, потом провел в нем линию в виде волны. — Сказано: под этим знаком он победит.
Ингтар хмуро глядел на символ, ни единой черточкой лица не показывая, что узнает его, но Мэт что-то нехорошее пробурчал под нос, а Перрин почувствовал, как пересохло во рту. Древний символ Айз Седай.
Верин ногой стерла рисунок.
— Я не могу сказать тебе, где он, Уриен, — промолвила она, — и я не слышала ни о каких знамениях или чудесах, которые направили бы тебя к нему.
— Тогда я продолжу свой поиск. — Это был не вопрос, но Уриен подождал, пока она кивнет, с вызовом обвел шайнарцев гордым взглядом, затем повернулся к ним спиной. Мягкой походкой, не оглядываясь, он зашагал прочь и вскоре исчез среди скал.
Кое-кто из солдат зароптал. Уно заметил что-то об «этих проклятых сумасшедших айильцах», а Масима прорычал, что им нужно было оставить айильца воронам.
— Мы теряем драгоценное время, — громко объявил Ингтар. — Чтобы наверстать упущенное, придется скакать быстрее.
— Да, — согласилась Верин, — мы должны скакать быстрее.
Ингтар взглянул на нее, но Айз Седай смотрела на растертую землю, где ее нога уничтожила нарисованный Уриеном символ.
— Спешиться, — приказал Ингтар. — Доспехи — на вьючных лошадей. Теперь мы в Кайриэне. Не хотим же мы, чтоб кайриэнцы подумали, будто мы явились воевать с ними! Поживее с этим!
Мэт нагнулся к Перрину:
— Ты не?… Ты не думаешь, что это он про Ранда толковал? Это безумие, знаю, но даже Ингтар считает, что он — айилец.
— Я не знаю, — сказал Перрин. — Все обратилось в безумие с тех пор, как мы связались с Айз Седай.
Совсем тихо, словно беседуя сама с собой, заговорила Верин, по-прежнему уставившись в землю.
— Это должно быть частью Узора, однако каким образом? Неужели Колесо Времени вплетает нити в Узор, о котором нам ничего не известно? Или Темный вновь касается Узора?
Перрин ощутил, как его обдало морозом. Верин подняла взор на солдат, снимающих с себя доспехи.
— Поторопитесь! — приказала она с большей резкостью, чем Ингтар и Уно вместе взятые. — Мы должны спешить!
Глава 29
ШОНЧАН
На чад горящих домов и на распростертые в уличной пыли тела Джефрам Борнхальд не оглядывался. Следом за ним в деревню въехали Байар и облаченная в белые плащи охранная сотня. Борнхальду не нравилось, что его легион распылен, что Вопрошающие забрали слишком много власти, но приказы, отданные ему, не оставляли места для сомнений: следовало подчиняться Вопрошающим.
Здесь сопротивление было совсем слабым; столбы дыма вились лишь над полудюжиной жилищ. Борнхальд увидел уцелевшую гостиницу: такое же каменное с белой штукатуркой здание, как и почти все на Равнине Алмот.
Натянув поводья возле гостиницы, Борнхальд скользнул взглядом мимо пленных, согнанных его солдатами к деревенскому колодцу, к длинной виселице, уродовавшей центральную площадь. Сооруженная наспех — просто длинный столб на опорах, — но на ней болталось тридцать тел. Одежду повешенных трепал ветерок. Среди взрослых висели и маленькие тела. На такую картину даже Байар взирал с неверием.
— Муад! — рявкнул Борнхальд. От солдат, охраняющих пленников, отделился седой мужчина. Когда-то Муад угодил в руки Друзей Темного, и теперь его покрытое шрамами лицо приводило в трепет даже самых стойких. — Муад, твоя работа или Шончан?
— Ни то ни другое, милорд Капитан. — Голос Муада звучал хриплым шепчущим ворчанием — еще одна памятка от Друзей Темного. Больше Муад не добавил ничего.
Борнхальд нахмурил брови.
— Наверняка не эти учинили такое, — сказал он, ткнув пальцем на пленников. Дети Света выглядели не такими опрятными, с иголочки, как тогда, когда он повел их через Тарабон, но по сравнению с тем сбродом, который ежился и прятал глаза под их бдительными взорами, они хоть сейчас готовы к параду. Мужчины в лохмотьях и с уцелевшими кое у кого деталями доспехов, с угрюмыми лицами. Остатки тарабонской армии, отправленной против захватчиков на Мыс Томан.
Муад помедлил, потом осторожно сказал:
— Селяне говорят, на них были плащи тарабонцев, милорд Капитан. Среди них был один здоровенный детина, сероглазый, с длинными усами, — по описанию близнец чаду Эрвину. И молодой парень, который пытался скрыть миловидное лицо за золотистой бородой. Этот бился левой рукой. Очень похоже на чадо Вуана, милорд Капитан.
