— Что ей от тебя надо, Ранд?
— Ничего особенного. Та'верен. Она хотела увидеть та'верен. — Лицо его смягчилось, когда он посмотрел на нее. — А как ты, Эгвейн? С тобой все в порядке? Морейн сказала, что с тобой все будет хорошо, но ты лежала так неподвижно. Вначале я решил, что ты умерла.
— Ну, я не умерла, — она засмеялась. Последнее, что она могла припомнить о случившемся, — это как она попросила Мэта пойти с нею в подземелье. Потом — сразу то, как этим утром она проснулась в своей постели. Услышав о минувшей ночи, она почти обрадовалась, что ничего не сохранилось в памяти. — Морейн сказала, что надо было за мою глупость оставить мне головную боль, если б она могла при Исцелении избавиться от всего прочего и оставить лишь мигрень. Но она так не может.
— Я же говорил тебе, что Фейн опасен, — пробурчал Ранд. — Говорил, но ты и слушать не стала.
— Если ты вознамерился разговаривать в таком тоне, — решительно заявила Эгвейн, — то я отведу тебя обратно к Нисуре. Она с тобой вряд ли станет рассусоливать, как я. Последний мужчина, который пытался прорваться на женскую половину, месяц просидел по локти в мыльной воде, помогая в женской прачечной, а он лишь хотел найти свою суженую и затеял спор. Но у него, по крайней мере, хватило ума не тащить с собой меч. Свет знает, что они бы с тобой сделали.
— Каждому хочется что-то со мной сделать, — прорычал он. — Каждому хочется для чего-то меня использовать. Нет уж, мною не попользуетесь. Как только мы отыщем Рог и кинжал Мэта, меня больше никто не использует.
Негодующе заворчав, Эгвейн схватила юношу за плечи и развернула лицом к себе. Гневно посмотрела на него снизу вверх.
— Если ты не начнешь говорить нормально, то, клянусь, — я надеру тебе уши, Ранд ал'Тор.
— А теперь ты говоришь совсем как Найнив. — Он засмеялся. Но, посмотрев на девушку, осекся. — Наверное… Наверное, я больше никогда тебя не увижу. Я знаю, что ты отправляешься в Тар Валон. Знаю. И ты станешь Айз Седай. А у меня, Эгвейн, с Айз Седай — все кончено. Я не буду марионеткой для них, ни для Морейн, ни для кого-то из них.
Он выглядел таким потерянным, что ей хотелось положить его голову себе на плечо, и таким упрямым, что ей и вправду захотелось надрать ему уши.
— Послушай меня, ты, здоровенный бычок. Да, я собираюсь стать Айз Седай, и я найду, как тебе помочь. Обязательно.
— В следующий раз, когда ты меня увидишь, тебе, скорей всего, захочется укротить меня.
Эгвейн поспешно оглянулась вокруг; в этом отрезке коридора они были одни.
— Если ты не научишься следить за своим языком, я тебе помочь не смогу. Хочешь, чтобы все узнали?
— Слишком многие и так уже знают, — сказал он. — Эгвейн, мне бы так хотелось, чтобы все было по-другому, но по-другому не будет. Я хочу… Береги себя. И обещай мне, что ты не выберешь Красную Айя.
Она бросилась ему на шею, в глазах, туманя взор, блестели слезы.
— Это ты береги себя, — горячо говорила Эгвейн, уткнувшись лицом ему в грудь. — Если ты себя не будешь беречь, я… я… — Ей послышалось, как он тихо-тихо произнес: «Я люблю тебя», а затем Ранд решительно разнял ее объятия и мягко отстранил девушку от себя. Потом повернулся и зашагал, почти побежал от нее.
Когда Нисура взяла ее под руку, Эгвейн вздрогнула.
— У него такой вид, словно ты послала его с поручением, которому он совсем не рад. Но не позволяй ему видеть, как ты из-за этого плачешь. Так ты все сведешь на нет. Пойдем. Тебя зовет Найнив.
Утирая щеки, Эгвейн пошла за Нисурой. Побереги себя, ты, шерстеголовый телепень. Свет, обереги его!
Глава 9
В ПУТЬ
Внешний крепостной двор бурлил в упорядоченной суматохе, когда Ранд наконец-то выбрался туда — со своими седельными сумами и узлом с арфой и флейтой. Солнце подбиралось к полудню. Вокруг лошадей суетились и перекликались солдаты и конюхи, подтягивая подпруги и проверяя вьючную упряжь. Другие прибегали и приторачивали к вьючным седлам походное снаряжение, о котором в спешке забыли, или обносили водой работающих мужчин, или носились с какими-то последними поручениями. Но все, казалось, точно знали, что делают и куда направляются. Дорожки для часовых и галереи для лучников вдоль стен были вновь забиты, и в утреннем воздухе всеобщее возбуждение едва не разряжалось грозой. По каменным плитам глухо стукали копыта. Одна из вьючных лошадей начала брыкаться, и конюхи кинулись утихомиривать ее. Густо висел лошадиный дух. Плащ Ранда несколько раз дернулся в порывах свежего ветра, который трепал стяги с устремившимся вниз ястребом, но лук, висящий через спину, не давал плащу улететь.
Со стороны открытых ворот, из-за стены, донеслись топот и звон оружия — там на площади строились копейщики и лучники Амерлин. Из крепости они вышли через боковые ворота. Кто-то из трубачей проверял звучание своего инструмента.
Некоторые Стражи поглядывали на проходящего через двор Ранда; двое-трое, заметив меч со знаком цапли, приподняли брови, но никто ничего не сказал. Половина из Стражей носили те самые плащи, при взгляде на которые рябило в глазах. Мандарб, жеребец Лана, был тут, — высокий, вороной, со свирепыми глазами, но самого хозяина, как и ни одной Айз Седай, да и никого из женщин, Ранд пока не заметил. Рядом с жеребцом грациозно переступала копытами белая кобыла Морейн, Алдиб.
Гнедой жеребец Ранда был привязан в дальнем конце крепостного двора, где находились Ингтар, знаменщик со стягом Ингтара — с Серой Совой и еще двадцать солдат в латах и с пиками, оснащенными двухфутовыми стальными наконечниками; все уже сидели верхом. Решетчатые забрала шлемов закрывали лица, а золотистые сюрко с Черным Ястребом на груди скрывали под собой пластинчато-кольчужные доспехи. Лишь на шлеме у Ингтара был гребень — полумесяц надо лбом, рожками вверх. Кое-кого Ранд узнал. Грубоватый на язык Уно — с длинным шрамом по подбородку и с одним глазом. Раган и Масима. Другие, с кем как-то перемолвился словечком-другим или сыграл в камни. Раган помахал Юноше рукой, Уно кивнул, но Масима и кое-кто из других пронзили Ранда холодными взглядами и отвернулись. Вьючные лошади стояли тихо, лишь обмахивались хвостами.
Крупный гнедой затанцевал, пока Ранд пристраивал сумки и узел позади седла с высокой задней лукой. Юноша вставил ногу в стремя и тихо произнес:
— Тише, тише, Рыжий, — и одним махом вскочил в седло, но не стал более успокаивать застоявшегося жеребца.
К удивлению Ранда, со стороны конюшен появился Лойал. Он ехал к отряду верхом на лошади с волосатыми щетками над копытами — большой и тяжелой, как лучший дхурранский жеребец. По сравнению с лошадью огир все прочие животные размерами напоминали Белу, но с Лойалом в седле она казалась чуть ли не пони.
Оружия у Лойала Ранд никакого не заметил, да он никогда и не слышал, чтобы кто-то из огир пользовался оружием. Их стеддинги были достаточной защитой сами по себе. А у Лойала были собственные приоритеты, собственные представления о том, что нужно для путешествия. Карманы его долгополой куртки предательски оттопыривались, а в переметных сумах без труда угадывались прямоугольники книг. Немного не доехав до Ранда, огир остановил свою лошадь и посмотрел на юношу, кисточки на ушах неуверенно подергивались.
