— Ничего, я уже знаю: и здесь тоже я способна направлять Силу, — сказала она сама себе. — Но коли буду стоять на месте, то ничего не узнаю, ничегошеньки! Но может, если я посмотрю вокруг… — Она шагнула вперед…
…и оказалась в сыром темном коридоре гостиницы. Эгвейн знала: она — дочь хозяина гостиницы, да, это была именно гостиница. Не было слышно ни звука, все выходящие в коридор двери были плотно притворены. Эгвейн задумалась, кто бы мог жить за обыкновенной деревянной дверью в двух шагах от нее, и в этот миг дверь бесшумно распахнулась.
Комната оказалась пустой, и холодный ветер стонал в ней, прорываясь в открытые окна и шевеля в камине потухший пепел. На полу лежала, свернувшись, большая собака, и ее хвост, покрытый густой шерстью, закрывал ей нос. Собака расположилась между дверью и толстым столбом из грубо отесанного черного камня. Столб как будто вырастал прямо из пола в центре комнаты. У столба, опершись на него спиной, сидел широкоплечий парень, волосы его были взлохмачены. Одет он был в нижнее белье, а голова его свесилась так, точно он спал. Массивная черная цепь обегала столб и пересекала грудь юноши. Концы ее он крепко сжимал в руках. Спал он или не спал, но мускулы его напрягались так, чтобы цепь постоянно оставалась натянутой — он будто сам привязал себя к столбу.
— Перрин?! — входя в комнату, воскликнула Эгвейн. — Перрин, что случилось с тобой? Перрин?
Собака подняла голову, встала. То была не собака, а матерый волк, черно-серый, сверкнул белый оскал клыков. Желтые глаза волка изучали девушку, точно мышь. Мышь, предназначенную для съедения.
Эгвейн невольно отступила назад, в коридор.
— Перрин, проснись! Здесь волк! — Верин рассказывала ей, что все происходящее с нею в Тел'аран'риоде происходит на самом деле, и в доказательство правдивости своих слов показывала девушке шрам. Зубы у волка сверкали огромные, точно ножи! — Перрин, проснись! Скажи ему, что я твой друг! — Эгвейн тронула саидар. Волк подступил к ней ближе.
Перрин поднял голову, сонные глаза его открылись. На Эгвейн теперь уставились сразу две пары желтых глаз. Волк изготовился к прыжку, подобрался.
— Прыгун, нет! — выкрикнул Перрин. — Эгвейн!
Дверь качнулась и закрылась перед самым лицом Эгвейн. Девушку окутала полная тьма.
Она ничего не видела, но чувствовала, как на лбу ее выступили крупные капли пота. Нет, не от жары. О Свет, где же я? Мне не нравится это место! Как мне хочется проснуться!
Послышался какой-то стрекот. Эгвейн вздрогнула, но тут же поняла, что это сверчок. Басовито проквакала лягушка, и ей из темноты ответил целый хор лягушек. Как только глаза девушки привыкли к тьме, Эгвейн различила вокруг себя деревья. Звезды были скрыты облаками, а луна в небе висела узким серебряным серпиком.
Справа от девушки между деревьями что-то светилось и мерцало. Костер, кем-то разожженный в час привала.
Она немного поразмыслила, потом двинулась на этот свет. Чтобы унестись из Тел'аран'риода, одного желания мало, и к тому же Эгвейн не торопилась, ибо ничего нужного пока узнать не успела. Кроме того, она была цела и невредима. Пока еще цела и невредима, с дрожью подумала она. Девушка не имела представления, кто или что ожидает ее у огня. Там может сидеть Мурддраал. Вдобавок я одета не так, чтобы бегать по лесу. Но это была последняя из ее осторожных мыслей. Эгвейн решила действовать. Она была горда тем, что знает, как избежать глупых поступков.
Вдохнув поглубже, она подобрала свои шелковые юбки и стала тихо продвигаться вперед. Лес она знала не так хорошо, как Найнив, но вполне достаточно, чтобы не наступать на сухие сучья. И вот уже она, выглядывая из-за ствола старого дуба, смотрит на огонь.
У огня она увидела всего одного человека. Высокий юноша сидел на земле и глядел на огонь. Ранд. Этот огонь не сжигал дрова. Он ничего не сжигал. Пламя плясало на голом земляном пятачке. Эгвейн чувствовала: этот огонь даже не опалил почву!
Девушка и пошевелиться не успела, как Ранд поднял голову. Эгвейн удивилась, увидев, что он курит трубку; тонкая ленточка табачного дымка вилась над юношей. Вид у Ранда был усталый, совершенно измотанный.
— Кто здесь?! — громко окликнул Ранд. — Вы так шуршите листвой, что все мертвые уже проснулись! Покажитесь мне!
От обиды у Эгвейн поджались губы, но она смело выступила вперед. И вовсе я не шуршала!
— Ранд, это я! Не бойся. Это сон. Должно быть, я — в твоих сновидениях.
Он вскочил на ноги так неожиданно, что она застыла как мертвая. Ранд казался ей выше ростом, шире в плечах, чем она его помнила. И немного опаснее. Наверное, даже куда более, чем немного. Его голубовато-серые глаза обжигали, точно замороженное пламя.
— А ты думаешь, я не знаю, что это сон? — Он усмехнулся. — И мне известно: он не менее реален! — Он рассеянно всматривался в темноту, будто кого-то искал. — Долго ты еще будешь стараться?! — крикнул Ранд в ночь. — Скольких ты еще пошлешь ко мне? В каких обличьях? Вначале — мать мою послал, потом — отца, теперь — Эгвейн! Хорошенькие девушки не сумеют выпросить у меня поцелуй, даже если я их уже знаю! У тебя нет надо мной воли. Отец Лжи! Я тебя отвергаю!
— Ранд! — неуверенно позвала девушка. — Это же я, Эгвейн!
Внезапно в его руках непонятно откуда явился меч. Клинок — слегка изогнутый сполох пламени, а на клинке выгравировано изображение цапли.
— Мать дала мне медовый пряник, — сказал он надтреснутым голосом, — но от пряника пахло ядом. А у отца моего в руке был нож, он хотел всадить его мне между ребер. А она… она предложила мне и поцелуи, и все, что я захочу. — Пот разгладил его лицо, взгляд его буквально опалял девушку. — А ты? Что принесла мне ты?!
— Выслушай меня, Ранд ал'Тор! Не то сейчас я собью с тебя спесь!
Эгвейн тронула саидар, направила потоки так, чтобы спряденный воздух удерживал Ранда в сети.
Меч взвился в его руках, вертелся волчком, гудя, как распахнутая огнедышащая печь.
Девушка охнула и пошатнулась, ощущение было такое, будто лопнула натянутая слишком туго веревка и ударила ее.
Ранд рассмеялся.
— Ты видишь: я учусь! — крикнул он. — Когда у меня это получается. — Лицо его исказилось, он стал наступать на Эгвейн. — Не могу видеть ее лицо! — выкрикнул он. — Только не ее лицо, чтоб тебе сгореть!..
Меч сверкнул в воздухе.
Эгвейн бросилась бежать.
Она не ведала, как это вышло, но она нашла себя вновь среди покатых холмов, под солнечным небом, где перекликались жаворонки, играли бабочки. Она глубоко вздохнула, сбрасывая с себя страх.
Я наконец что-то узнала… Но что же? Что Темный, как и прежде, преследует Ранда? Я и раньше об этом знала. Но может быть. Темный намерен убить его? Это уже другое. А вдруг Ранд уже сошел с ума и не понимает, что говорит? О Свет, а почему я не в силах помочь ему? Бедный Ранд, о Свет!..
