Перрину и в голову не пришло наложить на лук стрелу. Пожар случился несколько недель назад, прошедшие дожди уже сгладили поверхность обгоревших бревен. Удушую требовалось около месяца, чтобы достичь такой высоты, а тут его побеги уже оплели валявшиеся рядом с полем плуг и борону. Из-под узких, бледных листьев виднелась ржавчина.
Гаул и Девы, держа копья наготове, внимательно осмотрели обгоревшие развалины. Выбравшись из руин дома, Байн посмотрела на Перрина и покачала головой. Значит, во всяком случае Там ал'Тор в огне не погиб.
Ранд, Ранд. Они знают. Знают! Ты должен был явиться сюда сам!
Перрин с трудом сдержал желание пришпорить Ходока и галопом помчаться на свою ферму. Но он попросту загнал бы коня. А ведь неизвестно, кто именно разорил хозяйство ал'Торов. Если это работа троллоков, то вполне возможно, что его родные спокойно трудятся на своих полях. Он повел носом, но ничего не учуял — гарь перебивала все другие запахи. Подошел Гаул:
— Перрин, те, кто это сделал, кто бы они ни были, давно ушли. Они убили нескольких овец, а остальные разбежались. Потом, через некоторое время, пришли другие люди, собрали отару и отогнали на север. Кажется, их было двое, но точно не скажу — следы старые и сохранились плохо.
— А есть у тебя догадки, кто это сделал?
Гаул покачал головой.
Может, это все-таки были троллоки? — подумал Перрин. Странно, конечно, желать такого. И глупо. Белоплащники знают его имя, и имя Ранда, скорее всего, тоже. Они знают мое имя! Он окинул взглядом пепелище, и сжимавшая поводья рука дрогнула. Ходок двинулся вперед.
Лойал спешился возле фруктовых деревьев, его косматая голова касалась нижних ветвей. Фэйли поравнялась с Перрином и некоторое время молча ехала рядом, изучая его лицо.
— Это… Ты знаешь, кто тут жил?
— Ранд. И его отец.
— Ох, а я уж подумала… — Девушка не договорила, но в ее голосе прозвучали облегчение и сочувствие, позволявшие понять, что она хотела сказать. — А твоя семья живет поблизости?
— Нет, — отрезал он, и девушка отшатнулась, словно от удара, но не отъехала в сторону, а по-прежнему смотрела и ждала. И как ему отослать ее подальше? Он ведь и так сделал все, что в его силах.
Солнце уже опускалось на верхушки деревьев, и тени удлинились. Натянув повод, Перрин развернул Ходока, грубо повернувшись к Фэйли спиной.
— Гаул, на ночь придется разбить лагерь где-нибудь неподалеку. Рано поутру я намерен двинуться в путь. — Он украдкой бросил взгляд через плечо — Фэйли, напряженно держась в седле, ехала назад, к Лойалу.
В Эмондовом Лугу все узнаем… Там Перрин и выяснит, где находятся Белоплащники, так что, возможно, он успеет объявиться прежде, чем они доберутся до его родных. Если еще не добрались. Если его родная ферма еще не сожжена, как ферма ал'Торов. Нет! Он должен успеть!
— Да, там все выяснится… — Там наверняка знают.
— Рано поутру, говоришь? — промолвил Гаул, сидя у костра. — Что ж, поутру так поутру. Но имей в виду, от нее ты все равно не избавишься. Она почти что Фар Дарайз Май, а если уж Дева кого полюбит, от нее не отделаешься, как ни старайся.
— Вот еще! — сердито буркнул Перрин, но тут же сменил тон. Он ведь от Фэйли хотел избавиться, а вовсе не от Гаула. — Совсем рано. Когда Фэйли еще будет спать.
В ту ночь у обоих костров было тихо. Несколько раз то одна, то другая Дева поднималась и бросала взгляд в сторону маленького костра, где сидели Перрин с Гаулом, но единственными звуками были пофыркивание коней да уханье сов. Перрин так и не сомкнул глаз. Примерно за час до рассвета они с Гаулом поднялись и двинулись в путь. То ли Байн, то ли Чиад — Перрин не разглядел, кто именно, — видела, как они улизнули, но будить Фэйли не стала, за что юноша был несказанно ей благодарен.
К тому времени, когда они выехали из Западного Леса неподалеку от деревни, солнце стояло уже довольно высоко. Над крышами вились серые дымки. Судя по запахам, рачительные хозяйки пекли хлеб. Мужчины работали, возделывая табак или ячмень, а мальчишки присматривали за отарами черномордых овец. Новоприбывшие не остались незамеченными, но ехавший быстрым шагом Перрин надеялся, что никто не узнал его и не разглядел странного наряда и копий Гаула. По деревне наверняка туда-сюда сновали люди, а потому Перрин обогнул ее с востока, держась подальше от построек, теснившихся возле лужайки, где прямо из каменистой почвы с такой силой, что запросто мог свалить человека с ног, бил Винный Ручей, тот самый, что давал начало Винной Реке. От прошлогоднего налета троллоков не осталось и следа. Все сожженные дома были отстроены заново, и деревня выглядела так, будто враги сюда и носа не совали. Хотелось надеяться, что такого больше не случится. Гостиница «Винный Ручей» находилась почти на восточной окраине Эмондова Луга, между переброшенным через стремительную Винную Реку крепким бревенчатым Фургонным Мостом и древним каменным фундаментом, посреди которого рос исполинский дуб. Под его раскидистой кроной были расставлены столы. В часы отдыха за ними сиживали люди, наблюдавшие за игрой в шары, но сейчас там, разумеется, было пусто. Восточное гостиницы стояло лишь несколько деревенских домов. Сама гостиница представляла собой примечательное здание — двухэтажное, первый этаж сложен из речного камня, второй беленый, со множеством труб, поднимавшихся над единственной в округе черепичной крышей.
Привязав Ходока и вьючную лошадь к коновязи неподалеку от кухонной двери, Перрин бросил взгляд на крытую соломой конюшню. Он и отсюда слышал, как кто-то, скорее всего Хью или Тэд, выгребает навоз из стойл, в которых мастер ал'Вир держал могучих Дхурранских жеребцов. Этих коней у него нанимали для особенно тяжелых работ. С другой стороны тоже доносились звуки — обрывки речи и громыхание повозок. Он не стал расседлывать Ходока или снимать вьюки, полагая, что задержится здесь ненадолго. Подав Гаулу знак следовать за ним, Перрин поспешил внутрь, пока из конюшни не высунулся никто из конюхов. Кухня была пуста, плиты и печи уже остыли, хотя в воздухе еще висел запах свежеиспеченного хлеба и медовых лепешек. Постояльцы наведывались в трактир нечасто и только в то время, когда дороги не заносило снегом. По большей части это были торговцы да купцы из Байрлона, наезжавшие за шерстью и табаком. К вечеру здесь собирались селяне — закусить, выпить и почесать языками, но сейчас все были заняты работой. Опасаясь, однако, что кто-нибудь мог заявиться сюда и в неурочный час, Перрин осторожно, на цыпочках прокрался по короткому коридору и, приоткрыв дверь, заглянул в гостиную. Он видел это помещение, наверное, тысячу раз — квадратная комната с большим, в полстены длиной и по плечо высотой камином, сложенным из речного камня. На каминной доске стояли полированная банка для табака и часы.
Перрину показалось, что все это стало меньше, чем прежде, будто ужалось. Перед камином стояли стулья с высокими спинками — здесь заседали члены Совета Деревни. Напротив камина, на полке, стояли книги Бранделвина ал'Вира. Когда-то Перрин и представить себе не мог, что в одном месте может быть собрано больше книг, чем эти несколько дюжин потрепанных томов. Вдоль третьей стены чинно выстроились бочонки и баклаги с вином и элем. На одном из них, растянувшись, спал желтый гостиничный кот Царапч.
