— У нас были темы и поважнее, чем семейные дела. К тому же он ничего не слушает…
— Авиенда — прекрасная наставница, — поспешно вставил Ранд, — благодаря ей я уже немало узнал о Трехкратной Земле и ваших обычаях. — Что это еще за язык жестов? — А если чего и не понял, так это не ее вина, а моя. — Хотелось бы знать, подумал он, как можно доить ядовитую ящерицу в два фута длиной. — Повторяю, она — прекрасная наставница, и я хочу, чтобы она учила меня и дальше. — Ранд и сам не знал, почему это сказал. Может быть, потому, что Авиенда присматривала за ним в открытую, что всяко предпочтительнее тайных соглядатаев. Эмис окинула его пристальным взглядом. Ее ясные голубые глаза были так же остры и проницательны, как у любой Айз Седай. Да, по правде сказать, от Айз Седай она мало чем отличалась — и Силу направлять умела, и выглядела гораздо моложе своих лет.
— Так тому и быть, — сказала она наконец. Авиенда открыла было рот, собираясь возразить, но под взором Хранительницы спохватилась и угрюмо потупилась. Видимо, она надеялась, что с прибытием к Холодным Скалам ее избавят от присмотра за Рандом.
— Ты, наверное, устал с дороги, — с материнской заботой обратилась к Ранду Лиан, — да небось и проголодался. Пойдем. — Она улыбнулась и Мэту, который уже поглядывал в сторону фургонов. — Добро пожаловать под мой кров. Взяв седельные сумы, Ранд оставил Джиди'ина на попечение гай'шайн, которая приняла и поводья Типуна. Мэт кинул последний взгляд на фургоны, перебросил свои сумы через плечо и последовал за всеми.
Дом Лиан находился на самом верхнем уступе западного склона. Жилище вождя клана и правительницы крепости оказалось скромным — самое большее на две комнаты — прямоугольным строением, сложенным из обожженных на солнце больших глиняных кирпичей с узенькими незастекленными оконцами, задернутыми белыми занавесками. На плоской крыше располагался маленький огородик, а рядом, на террасе, отделенной от дома узкой, мощенной серым плитняком тропкой, — другой. От прочих домов это непритязательное с виду жилище отличал разве что висевший у дверей большой бронзовый гонг. Внутри, однако, дом был куда просторнее, чем казался снаружи. Кирпичное строение представляло собой лишь одну прихожую, за которой находились вырубленные в скале вместительные и удивительно прохладные внутренние помещения, в которые вели высокие арочные проемы. Серебряные светильники источали аромат, напоминавший о тенистом зеленом саде. В доме был только один покрытый красным лаком и отделанный золотом стул с высокой спинкой, которым, судя по всему, пользовались нечасто. Авиенда назвала его троном вождя. Помимо этого вся мебель состояла из полированных или лакированных сундуков и низеньких подставок. На них стояли раскрытые книги, но читать их можно было, лишь лежа на полу. Пол же был в несколько слоев устлан коврами самых разнообразных цветов. Ранд приметил тирские, кайриэнские, андорские и даже иллианские и тарабонские узоры. Другие были ему незнакомы: широкие зубчатые полосы, цвета которых ни разу не повторялись, или соединенные прямоугольники серых и коричневых тонов, а также разной глубины оттенков черного. Среди множества ковров нельзя было найти и двух одинаковых.
Снаружи айильское жилище казалось таким же тусклым, как и окружающая его Пустыня, внутри же царили яркие, радостные цвета. Стены украшали богатые шпалеры, явно попавшие сюда из-за Хребта Мира и, скорее всего, тем же путем, что и привезенные спутниками Ранда шпалеры из Твердыни. На коврах были разбросаны многочисленные шелковые подушки, украшенные бахромой, кистями или и тем, и другим сразу. В каменных нишах красовались вазы из тончайшего фарфора, серебряные кубки и статуэтки из резной кости, изображавшие главным образом неведомых зверей. Так вот каковы они, эти «пещеры», о которых с таким презрением говорили жители Тира. Внутреннее убранство айильских жилищ роскошью могло соперничать с палатами Твердыни, а пестротой — с фургонами Лудильщиков, но при этом выглядело не кричащим, а исполненным благородного достоинства. Домашний уют удачно сочетался здесь с некоторой официальной пышностью, видимо, подобающей сану вождя.
Ранд слегка ухмыльнулся Авиенде, давая понять, что на сей раз намерен поступить в соответствии с ее наставлениями, и достал из седельной сумы подарок для Лиан — искусно сработанную золотую статуэтку льва. Юноша купил ее у одного Ищущего Воду из Джиндо, который, в свою очередь, прихватил ее в Тире. Правда, поскольку Ранд вроде бы являлся правителем этого самого Тира, выходило, что он купил и теперь дарил вещь, украденную у него самого.
Немного поколебавшись, Мэт тоже достал свой подарок — тирское ожерелье в виде цепи из серебряных цветов. Надо полагать, в Пустыню оно попало тем же путем, что и лев, а куплено было, скорее всего, для Изендре.
— Изящная вещица, — с улыбкой сказала Лиан, принимая льва. — Мне всегда нравились тирские изделия. Помнится, давным-давно Руарк подарил мне пару безделушек. — Она обернулась к мужу с добродушной улыбкой, подобавшей супруге мирного фермера. — Ты, кажется, захватил их в шатре Благородного Лорда, как раз перед тем, как Ламану отрубили голову. Жаль, что ты не добрался до Андора. Андорское серебро мне тоже очень нравится… И твое ожерелье прекрасно, Мэт Коутон.
Выслушивая ее похвалы подаркам. Ранд с трудом скрыл изумление. Несмотря на женский наряд и материнскую улыбку, эта хозяйка крова в душе была такой же, как и Девы Копья. Тем временем подошли Хранительницы Мудрости, Морейн с Эгвейн и Лан. Меч Стража вызвал неодобрительный взгляд, однако, когда Бэйр назвала Лана Аан'аллейном. Лиан приветствовала его тепло и радушно. Но еще более церемонно приняла хозяйка крова Эгвейн и Морейн.
— Ваше посещение — большая честь для меня, Айз Седай, — промолвила Лиан и сделала движение, весьма напоминавшее поклон. — Говорят, что до Разлома Мира мы служили Айз Седай, но подвели их и в наказание были сосланы сюда, в Трехкратную Землю. Ваше появление здесь может свидетельствовать о возможности искупления вины наших предков. Ну конечно, сообразил Ранд, она ведь не была в Руидине. По-видимому, запрет рассказывать об увиденном там соблюдался свято и распространялся даже на отношения между мужем и женой. А также между сестрами-женами — или кем там приходились друг дружке Лиан и Эмис.
Морейн тоже попыталась вручить Лиан подарок — оправленные в серебро хрустальные флакончики духов — издалека, из самого Арад Домана. Но та отклонила подношение.
— Одно твое присутствие, Айз Седай, для меня бесценный дар. Принять другой подарок означало бы для меня лишиться чести самой и обесчестить мой кров. Я не снесла бы такого позора. — Она говорила вполне серьезно, по-видимому опасаясь, как бы Морейн не стала настаивать на принятии дара. Вероятно, в глазах Лиан Айз Седай была важнее Кар'а'карна.
— Как пожелаешь, — невозмутимо отозвалась Морейн, убирая флакончики в кошель. Она была спокойна и холодна как лед в своем голубом шелковом платье и светлом плаще за спиной. — Думаю, что скоро Трехкратная Земля увидит и других Айз Седай. Раньше у нас не было причин появляться здесь.
Судя по всему, это заявление не слишком обрадовало Эмис, а Мелэйн уставилась на Морейн, словно на случайно забежавшую на ее двор приблудную собаку. Бэйр и Сеана обменялись встревоженными взглядами. Подбежали услужливые гай'шайн — мужчины и женщины со смиренными лицами, что вовсе не свойственно айильцам, — и, приняв у Морейн и Эгвейн плащи, подали влажные полотенца, чтобы отереть руки и лица, потом поднесли положенные по ритуалу встречи гостей маленькие серебряные чашечки с водой. Затем последовало угощение в серебряных мисках и на серебряных подносах, достойных любого дворца. Немало, впрочем, было и простой глиняной посуды с полосками голубой глазури.
