— Пополам раздели, — сказал он девушке. Он знал, что голос его холоден и бесстрастен. Асмодиан утверждал, что Ранд способен и на большее, но пока ему не удавалось этого добиться.
Авиенда кинула на него удивленный взгляд, но сказала только:
— Тебе надо больше, чем мне.
Спорить смысла не было. По своему опыту, начиная с жизни в Эмондовом Луге и вплоть до общения с Девами, Ранд знал: если женщина хочет для тебя что-то сделать, единственный способ ей помешать — связать ее по рукам и ногам, особенно когда она готова чем-то пожертвовать. Удивительно, что яду в голосе Авиенды не слышалось, ничего нелестного она не обронила и о всяких мягкотелых и изнеженных мокроземцах. Может, из случившегося между ними и вышло что-то хорошее, не считая приятных воспоминаний. Неужели она правду сказала, что это больше не повторится? Однако Ранд подозревал: Авиенда имела в виду в точности то, что сказала.
Сплетя поток Огня в палец толщиной, Ранд вырезал в одной стене контур двери, расширил щель сверху. К его изумлению, внутрь ворвался дневной свет. Отпустив саидин, Ранд обменялся пораженными взглядами с Авиендой. Он понимал, что утратил ощущение хода времени — Ты даже о времени года представление потерял! — но они с Авиендой не могли пробыть в снежной берлоге так долго. Где бы они ни очутились ныне, до Кайриэна очень и очень далеко.
Ранд толкнул снежную глыбу, но та не шевельнулась. Пришлось навалиться спиной, упершись пятками, и как следует налечь. Когда же ему в голову пришло, что то же самое куда проще сделать с помощью Силы, ледяной блок запрокинулся, увлекая Ранда за собой; в лицо хлынул холодный бодрящий воздух и режущий глаза дневной свет. Однако кусок стены не упал, а застыл под углом, подпертый наметенным вокруг убежища сугробом. В узкую щель между хижиной и ледяной глыбой Ранд, лежа на спине, сумел разглядеть лишь другие сугробы — укрывшие редкие, чахлые деревца, которых юноша не признал, и наметенные, по всей видимости, вокруг валунов или кустов.
Ранд открыл рот и тут же забыл, что собирался сказать: по воздуху не выше пятидесяти футов над ним пронеслось нечто — серая тварь с кожистой шкурой, куда крупнее лошади, медленно взмахивая большими крыльями, летела, вытянув вперед роговую морду. Оснащена тварь была когтистыми лапами и болтавшимся позади тонким, как у ящерицы, хвостом. Ранд невольно вывернул голову, проследив за полетом твари над деревьями. На спине ее сидели два человека; несмотря на то что их фигуры были полностью закутаны в странные одеяния с капюшонами, не оставалось сомнений, что они внимательно разглядывают землю под собой. Если б Ранд высунулся еще на полголовы и если б полет крылатой твари не пролегал над самым убежищем, наблюдатели наверняка заметили бы юношу.
— Брось одеяла, — сказал Ранд Авиенде, скатившись внутрь. В двух словах он объяснил ей, что увидел. — Может, они и по-доброму настроены, а может, и нет, но выяснять у меня как-то нет желания. — Он сомневался, что вообще хочет встречаться с людьми, которые разъезжают верхом на этаких зверюгах, будь они самые разлюбезные. Если они вообще люди. — К вратам мы прокрадемся. Как можно быстрее, но главное — тайком.
Как ни странно, Авиенда не спорила. Ранд высказал это свое наблюдение, помогая девушке выбраться по ледяной глыбе. Она приняла руку Ранда, что само по себе было удивительно, и даже не кинула на юношу сердитого взгляда. На его замечание Авиенда ответила:
— Ранд ал'Тор, я не спорю, когда ты говоришь дело.
Что-то он не припоминал, чтобы Авиенда так поступала.
Вокруг расстилалась плоская равнина, укрытая толстым снежным одеялом, но на западе высились острые, с белыми шапками горы, пики их были укутаны облаками. Определить, что горы располагались на западе, труда не составило — всходило солнце, из-за океана виднелась треть золотого шара. Ранд во все глаза глядел на океан. Уклон местности открывал ему вид на волны, клочьями прибойной пены разбивающиеся в яростном беге о скалистый, усыпанный валунами берег — где-то в полумиле от убежища. Океан — на востоке, протянувшийся в бесконечность, к самому горизонту и к солнцу. Если бы недостаточно было снега, то океан на востоке ясно говорил: Ранд с Авиендой оказались в стране, которой он не знал.
Девушка зачарованно уставилась на белые барашки, на катящиеся валы, шумно ударяющиеся о скалы. Потом, когда до нее дошло, что это такое, она нахмурилась и посмотрела на Ранда. Океана Авиенда никогда не видывала, но карты-то видела.
Ранд и сам брел с трудом и порой пробивал себе дорогу в глубоких сугробах, иногда утопая в них по пояс, но юбки — неподходящий наряд для ходьбы по снегу. Ранд подхватил девушку на руки, и Авиенда задохнулась от неожиданности, возмущенно сверкнув зелеными глазами.
— Нам нужно идти быстрее, чем ты тащишь юбки, — заявил ей Ранд. Яростный огонек потух, но Авиенда не закинула руку ему на шею, как он втайне надеялся. Вместо этого она скрестила руки на груди, нацепив на лицо маску долготерпения. Совершенно другой Авиенда не стала, какие бы теперь ни произошли с ней перемены. Однако Ранд не понимал, почему подумал об этом с облегчением.
Он бы мог, конечно, как во время метели, протаять тропинку в снегу, но если появится еще какая-нибудь летающая тварь, полоса чистой земли прямиком приведет к ним. Поодаль справа между сугробов пробежала лисица, время от времени настороженно поглядывая на Ранда и Авиенду. Она была совершенно белая, за исключением черного кончика пушистого хвоста. Кое-где снег прочерчивали кроличьи следы, смазанные там, где зверьки прыгали. Один раз Ранд приметил отпечатки лап кошки — судя по ним, она не меньше леопарда. Возможно, тут водятся животные еще крупнее, может, есть и какие-нибудь нелетающие родичи той крылатой твари. Столкнуться с ними Ранду нисколько не улыбалось, но тогда есть шанс, что те… летуны… примут пропаханную Рандом борозду за след такого животного.
Он по-прежнему двигался от дерева к дереву, жалея, что стоят они редко и их так мало. Разумеется, будь иначе, в метель Ранд мог бы и не отыскать Авиенду… Она хрюкнула, хмуро покосившись на него, и он ослабил хватку, сообразив, что слишком прижал ее к себе. Но лесок погуще сейчас пришелся бы кстати. Однако, поскольку Ранд хоронился за деревьями, первым чужаков заметил именно он.
Менее чем в пятидесяти шагах, отрезав Ранду путь к вратам — а если быть точнее, то, насколько он чувствовал удерживающее их плетение, у самых врат, — находилось четверо верховых и более двадцати пеших. Всадниками оказались женщины, кутавшиеся в длинные плотные плащи, подбитые мехом. У двух всадниц на левом запястье посверкивали серебристые браслеты, которые длинным поводком из такого же металла соединялись с блестящими ошейниками, туго охватывавшими горла двух других женщин. Последние, в серых одеждах, без плащей, стояли возле всадниц. Остальные пешие были мужчинами в темных кожаных одеждах и доспехах, раскрашенных зеленым и золотым. Доспехи представляли собой перекрывающие друг друга щитки на груди и спине, такие же пластины защищали руки снаружи и бедра спереди. Под наконечниками копий виднелись зелено-золотые кисти, длинные щиты были раскрашены в те же цвета. Шлемы походили на головы каких-то огромных насекомых, за жвалами виднелись лица. Один из воинов, вне всяких сомнений, офицер — ни щита, ни копья у него не было, а за спиной виднелся слегка изогнутый меч с длинной, для двух рук, рукоятью. Щитки его лакированных доспехов имели серебряную окантовку, а тонкие зеленые плюмажи, точно усики-антенны, лишь усиливали сходство раскрашенного шлема с головой чудовищного жука. Теперь Ранд знал, где они с Авиендой. Подобные латы он уже видел. И женщин в таких ошейниках.
