Сон оказался приятным, хотя и странным. Ранд стоял перед ней на коленях, а она возлагала ему на голову ладонь и связывала его узами как своего Стража. Как одного из своих Стражей — она ведь обязана теперь выбрать Зеленую Айя, раз у нее появилась Бергитте. Были там и другие женщины, лица их менялись при каждом взгляде на них. Найнив, Мин, Морейн, Авиенда, Берелейн, Аматера, Лиандрин и другие, которых она не знала. Кем бы они ни были, Илэйн понимала, что будет делить с ними Ранда, потому что во сне была уверена в этом так же, как Мин в своих видениях. Девушка не до конца осознавала связанные с этим чувства — некоторые из увиденных лиц ей хотелось ногтями разодрать, но коли таково предопределение Узора, значит, так тому и быть. Однако только у Илэйн будет с ним то общее, чего никогда не будет у других: узы между Стражем и Айз Седай.
— Где это место? — спросила Берелейн, с черными, как вороново крыло, волосами и такая ослепительно красивая, что Илэйн подмывало зарычать. На Берелейн было красное платье с низким вырезом, какое Люка желал надеть на Найнив, Первенствующая всегда одевалась вызывающе откровенно. — Проснись! Это не Тел'аран'риод.
Илэйн вздрогнула, очнулась и увидела над собой перегнувшуюся через край кровати Бергитте. Она слабо сжимала руку девушки. Лицо Бергитте было слишком бледным и влажным от испарины, словно после приступа лихорадки, но пронзительные голубые глаза внимательно глядели на Илэйн.
— Это не Тел'аран'риод. — Это не был вопрос, но Илэйн кивнула, и Бергитте с протяжным вздохом упала обратно на постель. — Я все помню, — прошептала она. — Я здесь сама собой, и я все помню. Все по-иному. Гайдал неизвестно где, еще ребенок или, в лучшем случае, мальчик-подросток. Даже если я его отыщу, что он подумает о женщине, которая ему в матери годится? Если не старше. — Она сердито потерла глаза, пробормотав: — Я не плачу. Я никогда не плачу. Я помню это, и да поможет мне Свет. Я никогда не плачу.
Илэйн опустилась на колени возле кровати Бергитте.
— Ты отыщешь его, Бергитте. — Она говорила очень тихо. Найнив, кажется, все еще спала — раздавался приглушенный размеренный храп. Но ей нужно отдохнуть, незачем вновь этим терзаться. — Обязательно отыщешь. И он тебя полюбит. Я знаю, так и будет.
— Думаешь, все дело в этом? Я бы осталась рядом с ним, даже не люби он меня. — Блеснувшие глаза подвели Бергитте и выдали ее ложь. — Илэйн, я буду нужна ему, а рядом-то меня и не окажется. Он всегда излишне смел, и для него это не всегда к добру. А я все время была осторожна за нас двоих. А может случиться и худшее. Он отправится искать меня, не понимая, чего ищет, не понимая, почему чувствует себя ущербным. Илэйн, мы всегда вместе. Две половинки целого. — По лицу Бергитте покатились слезы. — Могидин сказала, что заставит меня рыдать целую вечность, и она… — Вдруг ее лицо исказилось; из горла вырвались сдавленные хриплые рыдания.
Илэйн обвила руками высокую женщину, бормоча слова утешения, которые, как она понимала, в такой ситуации бесполезны. Как бы себя чувствовала она, если б у нее Ранда отобрали? Еще чуть-чуть, и от подобной мысли Илэйн сама уткнулась бы носом в макушку Бергитте и заплакала вместе с ней.
Илэйн не знала, сколько прошло времени, пока Бергитте не выплакалась, но наконец она отстранила Илэйн и села, утирая пальцами слезы.
— Я никогда себя так не вела, разве что когда была совсем маленькой. Никогда. — Вывернув шею, Бергитте взглянула на Найнив, спящую на соседней кровати. — Могидин ее сильно поранила? Не видывала, чтобы так руки выворачивали, с того времени как турагцы захватили Мариш. — Должно быть, вид у Илэйн был весьма озадаченный, поскольку Бергитте объяснила: — В другую Эпоху это было. Она ранена?
— Нет. В основном пострадало не тело, дух. Своим выстрелом ты позволила ей спастись, но вот потом… — Илэйн не могла себя заставить рассказать. Слишком много ран, и слишком они еще свежи. — Она себя винит. Думает, что… все случившееся — ее вина. Потому что она попросила тебя помогать.
— Если б она меня не попросила, то Могидин уже сейчас учила бы ее умолять и в ногах валяться. У Найнив осторожности не больше, чем у Гайдала.
— Сухой тон Бергитте был странен по сравнению с ее мокрыми щеками. — Она же не за волосы меня в это втянула. Если она заявляет, что за последствия отвечать нужно ей, значит, претендует на право отвечать за мои поступки. — Кажется, в голосе Бергитте звучал гнев. — Я — свободная женщина и сама собой распоряжаюсь. За меня она не решала.
— Должна сказать, ты все случившееся приняла лучше, чем… я бы смогла. — Вымолвить «лучше, чем Найнив» у Илэйн язык не повернулся, хоть это и было правдой.
— Я всегда говорила: коли идешь на виселицу, брось толпе шутку, а палачу — монету и даже в петле улыбайся. — Улыбка Бергитте была мрачной. Могидин захлопнула западню, но шею мне не перебила. Может, до того как все кончится, я ей сюрпризец преподнесу. — Улыбка исчезла, и Бергитте принялась хмуро рассматривать Илэйн. — Я могу… чувствовать тебя. Кажется, даже с закрытыми глазами, даже будь ты в миле от меня, я сумею указать, где ты находишься.
Илэйн глубоко вздохнула и заговорила, точно головой в омут кинулась:
— Я связала тебя узами, ты теперь Страж, — быстро произнесла она. — Ты умирала, а Исцеление не помогало, вот и… — Бергитте смотрела на нее. Больше она не хмурилась, но ее пронзительный взор приводил в замешательство. — Другого выбора не было, Бергитте. Иначе ты бы просто умерла.
— Страж, — задумчиво произнесла Бергитте. — Помнится, я вроде слышала сказания о женщине-Страже, но было это в такой давней жизни, о которой мне больше ничего не вспомнить.
Илэйн снова пришлось набрать воздуха в легкие, на сей раз слова она подбирала с трудом и с трудом же их произносила:
— Тебе стоит знать и другое. Рано или поздно ты все равно узнаешь, а от людей, которые имеют право знать, я решила ничего не скрывать — разве что будет крайне необходимо. — Третий вздох. — Я — не Айз Седай. Я всего лишь Принятая.
Золотоволосая женщина долго-долго глядела на Илэйн, потом медленно покачала головой:
— Принятая… В Троллоковы Войны я знавала Принятую, которая связала себя узами с юношей. Барашелле на следующий день должна была пройти испытание на звание полноправной Айз Седай и несомненно получила бы шаль, но она боялась, что женщина, прошедшая испытание накануне, заберет парня себе. В Троллоковы Войны Башня по необходимости старалась как можно скорее пополнять ряды Айз Седай.
— И что случилось? — не удержалась от вопроса Илэйн. Барашелле? Имя казалось ей знакомым.
Барабаня пальцами по одеялу, лежащему на груди, Бергитте повернула голову на подушке и приняла насмешливо-сочувственный вид.
— Не стоит и говорить, что все открылось и девушке, разумеется, не позволили пройти испытание. Оправданием для подобного проступка не стала даже война. Ее заставили передать узы бедолаги другой, а чтобы обучить терпению, отправили на кухню, к поварятам да судомойкам. Слышала, будто провела она там три года, а когда наконец получила шаль, то Престол Амерлин самолично выбрала ей Стража — упрямого, как вросший в землю валун, мужчину с морщинистым лицом. Звали его Ансилан. Встречала я обоих несколько лет спустя, и, честно сказать, не знала, кто из них кем командует. И по-моему, Барашелле этого тоже не знала.
