— Наверное, из-за того, откуда они пришли, — ответила Морейн, — и от кого. — Объяснять эти слова ничего не объясняли, но большего, если без обиняков не потребует, он не получит. И даже тогда ему придется на каждом шагу ее подталкивать. Данного обещания Морейн придерживалась, но по-своему. — В печатях нет отравленных иголок. И никаких ловушек в них не вплетено.
Ранд помешкал, глядя на Пламя Тар Валона — о второй печати он не думал, — потом резким движением большого пальца сломал печать. На красном воске горело еще одно Пламя — возле наспех нацарапанной над титулами подписи, гласившей: «Элайда до Аврини а'Ройхан». Остальной текст был выведен угловатым почерком.
«Нельзя отрицать, что ты тот, о ком возвещают Пророчества, однако многие попытаются уничтожить тебя за то, кем ты являешься. Ради блага мира этого нельзя допустить. Две страны опустились пред тобой на колени, как и дикари-айильцы, но власть престолов все равно что пыль рядом с Единой Силой. Белая Башня укроет и защитит тебя от тех, кто отказывается понимать, что должно свершиться. Белая Башня позаботится, чтобы ты живым встретил Тармон Гай'дон. Никто иной не способен исполнить предначертанное. К тебе отправлен эскорт Айз Седай, он доставит тебя в Тар Валон с честью и уважением, которых ты заслуживаешь. За это я тебе ручаюсь».
— Она даже не просит, — мрачно заметил Ранд. Он хорошо запомнил Элайду, хоть встречался с ней всего раз. Беспощадная женщина, рядом с которой Морейн показалась бы котенком. Честь и уважение, которых он заслуживает. Ранд готов был об заклад биться, что эскорт Айз Седай случайно окажется состоящим из тринадцати женщин.
Передав послание Элайды обратно Морейн, Ранд распечатал другое. Страница была исписана тем же почерком, которым выведены слова на обороте.
«Со всем уважением смиренно прошу о внимании к себе великого Лорда Дракона Возрожденного, коего, как спасителя мира, благословляет Свет.
Весь мир должен трепетать перед вами, тем, кто в один день завоевал Кайриэн, точно так же, как одолел Тир. Однако умоляю вас, будьте осторожны, ибо ваше величие вселит зависть даже в тех, кто не опутан тенетами Тени. Даже здесь, в Белой Башне, есть слепцы, неспособные узреть исходящее от вас истинное сияние, которое озарит нас всех. Однако знайте, что некоторые радуются вашему пришествию и станут с радостью служить вашей славе. Мы не из тех, кто готов присвоить себе вашу славу, но скорее те, кто встанет на колени, дабы погреться в лучах вашего величия. Вы спасете мир, как гласят Пророчества, и мир будет ваш.
К стыду своему, должна умолять вас, чтобы никто не видел этих строк и чтобы по прочтении письма вы уничтожили его. Без вашей защиты я остаюсь обнаженной среди тех, которые желают узурпировать вашу власть, и я не могу знать, кто возле вас верен вам так же, как я. Мне говорили, что с вами может быть Морейн Дамодред. Возможно, она служит вам преданно, следуя вашему слову как закону, как стану служить и я, однако мне то наверняка не известно. И помню я ее как скрытную женщину, более погруженную в плетение интриг, что в обычае у кайриэнцев. Однако если вы верите ей, полагая, будто она — всецело ваша, как и я, прошу сохранить это послание в тайне даже от нее.
Жизнь моя отныне в ваших руках, милорд Дракон Возрожденный, и я — ваша слуга.
Алвиарин Фрайден».
Ранд перечитал еще раз, поморгал и передал послание Морейн. Та быстро пробежала его глазами, потом сунула лист Эгвейн, которая вместе с Авиендой, голова к голове, читала первое письмо. Интересно, Морейн что, знала содержание этих посланий?
— Хорошо, что ты дала клятву, — промолвил Ранд. — Судя по тому, как ты обычно все от меня утаивала, сейчас я бы мог тебя заподозрить. Хорошо, что ты теперь более открыта. — Морейн никак не отреагировала. — Что ты об этом думаешь?
— Должно быть, она прослышала, как ты от важности раздулся, — тихо проговорила Эгвейн. Ранду показалось, что он не должен был услышать эти слова. Качая головой, девушка сказала громче: — Совсем не похоже на Алвиарин.
— Это ее почерк, — заметила Морейн. — А что ты об этом думаешь, Ранд?
— По-моему, в Башне разлад, о чем Элайда то ли знает, то ли нет. Полагаю, Айз Седай не могут лгать и в письме, точно так же, как не могут говорить неправду? — Ранд не стал дожидаться утвердительного кивка Морейн. — Будь Алвиарин менее цветиста, я бы подумал, что они действуют на пару, стремясь схватить меня. Очень сомневаюсь, что Элайда даже в мыслях допускает половину того, о чем написала Алвиарин, и не могу себе представить, чтобы Элайда, знай она о том, стала держать Хранительницу Летописей, способную написать этакое послание.
— Ты же не сделаешь этого, — сказала Авиенда, сминая в руке послание Элайды. Это был вовсе не вопрос.
— Я не дурак.
— Иногда, — ворчливо согласилась айилка и усугубила свое замечание, покосившись на Эгвейн и вопросительно приподняв бровь. Та подумала немного и пожала плечами.
— Что-нибудь еще? — спросила Морейн.
— Шпионы Белой Башни, — сухо сказал Ранд. — Они знают, что я занял столицу. — По крайней мере, из-за Шайдо дня или три два после битвы, кроме голубей, никто не смог бы прорваться на север. Даже всадник, знающий, где сменить лошадей, но не осведомленный о ситуации между Кайриэном и Тар Валоном, не добрался бы до Башни так быстро, чтобы эти письма успели дойти до Кайриэна сегодня.
Морейн улыбнулась.
— Ты быстро учишься. Это хорошо. — На мгновение она показалась чуть ли не любящей мамашей. — Как ты поступишь?
— Никак. За исключением одного: приму меры, чтобы быть уверенным, что «эскорт» Элайды не приблизится ко мне и на милю. — Тринадцать наислабейших Айз Седай, соединившись, без труда одолеют Ранда, и не стоит рассчитывать на то, что Элайда послала слабых. — Именно так. И еще надо сделать так, чтобы Башня узнавала о моих действиях лишь на следующий день. И ничего кроме, пока не узнаю больше. Эгвейн, Алвиарин, случаем, не из числа твоих таинственных друзей?
Девушка заколебалась, и Ранду вдруг пришло в голову, уж не рассказывает ли она Морейн ровно столько же, сколько говорит ему. Интересно, чьи секреты пытается сохранить сейчас Эгвейн — Айз Седай или Хранительниц? Наконец девушка коротко сказала:
— Я не знаю.
Раздался тихий стук в дверь, и в комнату просунулась соломенноволосая голова Сомары.
— Кар'а'карн, пришел Мэтрим Коутон. Говорит, ты за ним посылал.
Да, посылал — четыре часа назад, как только узнал, что Мэт вернулся в город. Где он шатался все это время? Какие оправдания придумает? Пора покончить со всякими отговорками.
— Останьтесь, — сказал Ранд женщинам. Хранительницы Мудрости Мэта нервировали не меньше, чем Айз Седай, а эти трое наверняка выведут его из равновесия. Ранд не отказался от намерения использовать их. А сейчас он собирался и Мэта использовать.
— Впусти его, Сомара.
В комнату, ухмыляясь, размашистым шагом, точно в общий зал постоялого двора, вошел Мэт. Зеленая куртка расстегнута, рубашка наполовину расшнурована, открывая висящий на потной груди серебряный медальон в виде лисьей головы, но на шее, пряча шрам, несмотря на жару, повязана темная шелковая косынка.
