Ранду нужно стоять на платформе. Айильцы же вслед за Бэилом устремились в проем, на ходу закрывая лица вуалями и рассыпаясь налево и направо. Именно присутствие Ранда сохраняло платформу, она исчезнет, едва он шагнет через проем. Авиенда ожидала с не меньшим спокойствием, чем Певин, хотя время от времени высовывала голову и, слегка хмурясь, смотрела то в один конец улицы, то в другой. Асмодиан нервно теребил рукоять меча и часто-часто дышал. Ранд подумал: а умеет ли тот оружием пользоваться? Да и вряд ли ему придется меч обнажить. Мэт глядел на стену, словно ему досаждали неприятные воспоминания. Однажды и он вошел во дворец этим путем.
Последний айилец в вуали шагнул наружу, и Ранд жестом велел выходить остальным, потом вышел следом. Проем, мигнув, исчез, оставив Ранда в центре широкого кружка Дев. Айильцы бегом рассредоточивались по дуге улицы — она следовала абрису холма, как и все улицы Внутреннего Города подчинялись изгибам ландшафта. Воины исчезали за углами улиц, отыскивая тех, кто мог бы поднять тревогу. Еще больше айильцев взбиралось по склону, а некоторые даже начали залезать на стену, опираясь на выступы, цепляясь за выемки ногами и пальцами.
Вдруг Ранд замер. Улица слева уходила вниз и, свернув, исчезала из виду; уклон открывал широкую панораму одного из множества парков, раскинувшегося позади башен с черепичными крышами, искрящимися в утреннем солнце и переливающимися сотней оттенков, за крышами домов до самого Внутреннего Города. Белые дорожки и монументы парка с этой точки зрения складывались в львиную голову. Справа же улица немного приподнималась и отклонялась в сторону; там над коньками крыш сверкало еще больше башен, увенчанных шпилями и куполами всевозможных форм. Улицу заполняли айильцы, веером растекавшиеся по боковым улочкам, плавными изгибами отходящим от дворца. Айильцы — и больше ни одной души. Солнце стояло высоко, и горожане давно должны были выйти из домов по своим делам, пусть и в такой близи от дворца.
Точно в кошмарном сне, стена в полудюжине мест опрокинулась, айильцы и камни повалились на тех, кто еще взбирался по склону. Не успели подпрыгивающие, соскальзывающие обломки кладки докатиться до улицы, как в брешах возникли троллоки. Отбрасывая тараны с добрый дуб в обхвате, которыми своротили стену, они выхватывали похожие на косы мечи. И еще больше громадных, похожих на человеческие, фигур в черных кольчугах с шипастыми оплечьями и налокотниками, размахивая зазубренными копьями и топорами с шипами на обухах, хлынуло по склону; их человеческие лица были обезображены звериными рылами, клювами, рогами и перьями. В гуще троллоков полуночными змеями скользили безглазые Мурддраалы. Из всех дверей, выходящих на улицу, выскакивали завывающие троллоки и безмолвные Мурддраалы, уродливые твари выпрыгивали из окон. С безоблачного неба ударила молния.
Против Огня и Воздуха Ранд сплел Огонь и Воздух — медленно расширяющийся щит устремился навстречу падающим молниям. Слишком медленно. Одна огненная стрела грянула в щит прямо над головой Ранда, разлетевшись слепящими искрами, но остальные достигли земли; волосы у Ранда встали дыбом, и тут будто сам воздух, точно молотом, сшиб его с ног. Ранд чуть не упустил плетения, чуть не упустил и саму Пустоту, но продолжал плести что мог, ничего не видя сквозь застившую глаза пелену ослепительного сияния, растягивая щит, спасающий от огненных копий с небес, которые, будто молотом, колотили по щиту. Молнии били, стремясь достать Ранда, но это можно исправить. Зачерпывая саидин через ангриал в кармане, Ранд плел щит, пока не убедился, что тот прикрывает по меньшей мере половину Внутреннего Города, потом закрепил плетение. Когда Ранд с трудом поднялся на ноги, зрение начало возвращаться, хоть поначалу глаза слезились и болели. Он должен быть попроворней. Равин знал, что Ранд здесь. А ему надо было…
По-видимому, прошло на удивление мало времени. Равину было наплевать, скольких своих он заденет. Оглушенные троллоки и Мурддраалы на склоне падали на копья в руках Дев, многие из воительниц и сами нетвердо стояли на ногах. Некоторые Девы, из тех, что находились ближе к Ранду, раскиданные первым ударом, только сейчас поднимались. Певин стоял враскорячку, держась прямо лишь благодаря древку знамени, его покрытое шрамами лицо было невыразительно и серо, как пластина шифера. Еще больше троллоков ломилось через бреши в стене, и улицы повсюду были наполнены звоном и криками битвы, но для Ранда это все могло бы происходить и где-нибудь в другой стране.
В том первом залпе была не одна молния, но не все они оказались нацелены на Ранда. Дымящиеся сапоги Мэта лежали шагах в десяти от самого Мэта, навзничь распростершегося на земле. Усики дыма вились над его черным копьем и над курткой, дымок курился даже над вылезшим на рубашку серебряным медальоном; лисья голова не уберегла его от удара, который направлял Силой мужчина. Асмодиан, превратившийся в скорчившуюся обугленную фигурку, угадывался лишь по почерневшему футляру с арфой, по-прежнему висевшему за спиной. И Авиенда… С виду без ран и ожогов, она словно прилегла отдохнуть — если б могла не мигая глядеть на солнце.
Ранд склонился над девушкой, коснулся ее щеки. Уже холодеющей. На ощупь щека была… совсем непохожей на человеческую плоть.
— РА-А-А-АВИ-И-ИН!
Ранда слегка ошеломил тот вопль, что вырвался из его горла. Он будто погрузился куда-то глубоко-глубоко в собственный разум, а Пустота вокруг стала шире и еще обширнее, чем прежде. Саидин яростно забурлила через него.
Ему было безразлично, что его может смыть прочь. И порча просачивалась всюду, пятная все. Ему было безразлично.
Три троллока прорвались через кольцо Дев, воздев в волосатых ручищах громадные шипастые топоры и оснащенные странными крючьями копья, взгляд слишком человеческих глаз был прикован к нему — стоящему, по-видимому, без оружия. Тот, что сверкал клыками на кабаньем рыле, пал от копья Энайлы, пробившего ему хребет. Орлиноклювый и медвежьемордый устремились к Ранду, один грохоча сапожищами, второй бесшумно ступая мягкими, как у кошки, лапами.
Ранд почувствовал, что улыбается.
Два троллока взорвались огнем. Пламя рванулось изо всех пор, пробиваясь сквозь черную кольчугу. Рты у троллоков распахнулись для вопля, и в то же мгновение на месте, где они стояли, развернулись врата перехода. Упали наземь окровавленные, аккуратно рассеченные половинки пылающих троллоков, но Ранд глядел в открывшийся проем. Не во тьму, а в громадный колонный зал, украшенный каменными панелями с резными львами, где с золоченого трона в удивлении приподнялся рослый мужчина с белыми прядями в темных волосах. С дюжину человек, кто выряжен как лорд, кто в кирасе, повернулись взглянуть, что привлекло взор их господина.
Ранд едва замечал их.
— Равин, — произнес он. Или кто-то другой. Ранд не знал кто.
Послав вперед себя огонь и молнии, Ранд шагнул в проем и позволил вратам сомкнуться за своей спиной. Он был сама смерть.
* * *
Найнив без всяких усилий сохраняла гнев, позволявший ей направлять поток Духа в янтарного цвета пластинку, с вырезанной фигуркой спящей женщины, что лежала в ее кошеле. Этим утром через ее гнев не проникло даже ощущение невидимых взглядов. Перед Найнив на улице Салидара, в Тел'аран'риоде, стояла Суан. Улица была пуста только они двое да несколько мух, и еще какая-то лисица ненадолго остановилась, с любопытством глянула на женщин и убежала восвояси.
