— В Кайриэне солдаты Тира, так же как и войска Андора, — продолжала Элайда, не обращая внимания на то, что присутствующие отводят взоры в сторону. — Тайренские солдаты, посланные туда тем самым мужчиной, который овладел Тирской Твердыней. — Шимерин стиснула пухлые руки, Теслин вздрогнула. Одна Алвиарин оставалась холодно-спокойной, точно замерзший пруд. Элайда вскинула руку и указала на картину, где двое мужчин бились молниями: — Смотрите сюда. Смотрите! Иначе вы у меня все до единой на четвереньках будете полы мыть! Если у вас не хватает духу посмотреть на рисунок, то найдется ли у вас мужество встретить неизбежное? Башне не нужны трусы!
Медленно они подняли взоры, переступая с ноги на ногу, будто разнервничавшиеся девчонки, а не Айз Седай. Алвиарин единственная из всех бестрепетно взглянула на рисунок, и одна она казалась нисколько не взволнованной. Шимерин ломала руки, слезы выступили у нее на глазах. С Шимерин придется разобраться.
— Ранд ал'Тор. Мужчина, способный направлять Силу. — Слова Элайды стегали точно кнутом. Да и у нее самой скрутило живот, она боялась, что ее стошнит. Она ухитрилась не выдать своего состояния и продолжила — слова вылетали, как камни из пращи: — Мужчина, обреченный сойти с ума, а перед своей гибелью он наведет ужас на мир, обрушив на него Силу. И даже более того. Из-за него Арад Доман и Тарабон и все земли между ними горят в огне бунтов. Если войну и голод в Кайриэне нельзя напрямую связать с ним, то несомненно он — зачинщик той войны, что грозит разразиться в еще больших масштабах, войны между Тиром и Андором! А ведь Башне нужен мир! В Гэалдане какой-то спятивший шайнарец вещает о нем, собирая толпы, разогнать которые не под силу армии Аллиандре. Величайшая угроза Башне, большей опасности миру никогда не грозило, а вы не в силах заставить себя говорить о нем? Даже на картину взглянуть не можете?
Ответом Элайде была тишина. У всех, кроме Алвиарин, был такой вид, будто у них языки к небу примерзли. Большинство не сводило глаз с изображения молодого человека — точь-в-точь загипнотизированные змеей птицы.
— Ранд ал'Тор. — Это имя горечью отзывалось на губах Элайды. Когда-то этот юноша, такой простодушный и невинный с виду, стоял рядом с ней, на расстоянии вытянутой руки. И она не поняла, кто он. Ее предшественница знала — и одному Свету ведомо, сколь давно ей было обо всем известно! И, зная, она позволила ему оставаться на воле. До бегства та женщина многое рассказала. Подвергнутая суровому допросу, она говорила такое, чему Элайда никак не могла поверить. Ведь если Отрекшиеся и вправду на свободе, может быть потеряно все. Однако каким-то образом та женщина ухитрилась уклониться от некоторых ответов. А потом, прежде чем Элайда успела расспросить ее вновь, она сбежала. Та женщина и Морейн. Та женщина и эта Голубая знали все. Их обеих Элайда намерена заполучить в Башню. И они расскажут все, что им известно, до последней крупицы. Но прежде чем Элайда закончит, они на коленях будут умолять ее о смерти. Слова застревали в горле, но Элайда заставила себя продолжать: — Дочери мои, Ранд ал'Тор — Возрожденный Дракон. — Колени у Шимерин подогнулись, и она тяжело осела на пол. Да и кое у кого еще ослабели ноги. Взор Элайды обдал их презрением. — В этом нет никаких сомнений. О нем говорится в Пророчествах. Темный рвется на свободу из своего узилища, близится Последняя Битва, и Дракон Возрожденный должен встретить его, иначе мир обречен на вечный огонь и разрушение, пока вращается Колесо Времени. И он, дочери мои, разгуливает на свободе. Где он, мы не знаем. Нам известно с дюжину мест, где его нет. В Тире его уже нет. Его нет и здесь, в Башне, — надежно огражденного от Силы, как тому следует быть. Он обрушился на мир ураганом, и мы обязаны остановить смерч, если есть хоть какая-то надежда пережить Тармон Гай'дон. Он должен быть в наших руках, и мы позаботимся, чтобы он сразился в Тармон Гай'дон. Или кто-то из вас полагает, что он добровольно пойдет навстречу своей предвозвещенной гибели, дабы спасти мир? Мужчина, который уже, должно быть, сходит с ума? Мы обязаны подчинить его себе!
— Матушка… — начала Алвиарин тем лишенным всяких чувств тоном, который так раздражал Элайду, и она оборвала Хранительницу Летописей злым взглядом:
— Захват Ранда ал'Тора куда важнее всех стычек в Шайнаре или притихшего вдруг Запустения. Это намного важнее, чем отыскать Илэйн или Галада, даже важнее поимки Мазрима Таима. Вы найдете его. Найдете! В следующую нашу встречу каждая должна быть готова подробно изложить мне, что ею предпринимается для розысков. А теперь оставьте меня, дочери мои.
Шуршание юбок, волна неуверенных реверансов, негромкие «как прикажете, матушка», и все чуть ли не бегом двинулись к выходу. Джолин поддерживала под руку еле державшуюся на ногах Шимерин. Пожалуй, Желтая сестра как раз подходит для следующего урока прочим. Другие понадобятся, чтобы никто не сумел отступить, а Шимерин слишком слаба, ей нельзя оставаться в этом совете. Разумеется, дни этого совета в любом случае сочтены: Восседающие должны выслушивать волю Амерлин и тут же бросаться исполнять ее.
Кроме Алвиарин, все ушли.
Дверь закрылась, и две женщины еще долго смотрели в глаза друг другу. Алвиарин была первой, самой первой, кто выслушал и согласился с обвинениями против предшественницы Элайды. И Алвиарин прекрасно понимала, почему она, а не кто-то из Красных носит палантин Хранительницы Летописей. Красная Айя единодушно поддерживала Элайду, чего нельзя сказать о Белой, а без полной поддержки Белой многие из остальных могли не склониться к мнению заговорщиц. При ином исходе Элайда сидела бы не на Престоле Амерлин, а в темнице. Именно так все обернулось бы. А то и хуже — тогда ее головой, украшающей пику, забавлялись бы вороны. Алвиарин не так просто запугать, как прочих. Если ее вообще можно запугать. В твердом взгляде Алвиарин Элайда видела тревожащий ее огонек — Хранительница Летописей считала себя равной ей.
В тишине громом отдался легкий стук в дверь.
— Входи! — рявкнула Элайда.
В кабинет робко шагнула одна из Принятых, бледная стройная девушка. Она тут же присела в низком реверансе — белая юбка с семью цветными полосами на подоле кругом легла на пол. Судя по широко раскрытым голубым глазам и по тому, как девушка старательно держала очи долу, ей передалось настроение только что вышедших отсюда женщин. Там, где Айз Седай пробирает дрожь.
Принятой грозит великая опасность.
— М-матушка, з-здесь м-мастер Фейн. Он говорит, что вы х-хотели видеть его в э-этот час. — Склонившаяся девушка покачнулась и чуть не рухнула от обуревающего ее страха.
— Так впусти его, девочка, незачем заставлять человека ждать, — прорычала Элайда, хотя содрала бы шкуру с девчонки, посмей та привести этого Фейна без предупреждения. Как ни сдерживала она свой гнев на Алвиарин, он переполнял ее, хоть Элайда и запрещала себе думать о том, что не смеет выказать его. — И если ты никак не научишься правильно говорить, то, вероятно, тебе место в кухне, а не в приемной Амерлин. Так? Или будешь делать, как велено? Пошевеливайся, девочка! И передай Наставнице Послушниц, чтобы научила тебя с рвением исполнять приказы!
