Нервно потерев ладони, Эгвейн обняла саидар. Единая Сила давала возможность более чутко ощущать все, включая собственное тело. А ощущать его так ей вовсе не нравилось. Эгвейн с удовольствием сделала бы все побыстрее и отпустила Источник, но в таком деле, новом и неизведанном, торопиться нельзя. Она направила Силу, сплетая потоки Духа — так, как ей представлялось правильным.
Воздух возле сотворенного ею плетения слегка замерцал, будто туманом огораживая половину помещения. Там, если, конечно, она не дала маху, должно было находиться созданное ею отражение палатки в Тел'аран'риоде — полностью соответствующее тому, что существовало наяву, до такой степени, что одно могло быть другим. Но существовал только один способ проверить, не ошиблась ли она.
Перекинув седельные сумы через плечо, Эгвейн взяла узел под мышку, ступила сквозь мерцающий барьер и отпустила саидар.
Она сразу поняла, что находится в Тел'аран риоде:
хотя в палатке было светло, зажженные наяву лампы здесь не горели. И очертания предметов — умывальника, сундука — почти неуловимо, но непрерывно менялись. Она вступила в Тел'аран'риод во плоти. Впрочем, ощущения были почти такими же, как и когда она бывала здесь во снах.
Вынырнув наружу, Эгвейн осмотрелась. Желтая, в три четверти луна освещала затихший лагерь — костры не горели и возле палаток не было движения
— и видневшийся вдали окутанный тенями Кайриэн. Теперь оставалось лишь добраться до Салидара. Эгвейн уже думала об этом, но пока не была уверена, что путешествие окажется легким. Все зависело от того, сумеет ли она управиться со своими ощущениями так же, как удавалось ей, будучи частицей Мира Снов.
Сосредоточившись на том, что ей следовало найти, Эгвейн обогнула палатку и улыбнулась. Так и есть — там стояла Бела. Приземистая косматая кобылка, на которой она давным-давно уехала из Двуречья. Сон это или не сон, но лошадка радостно заржала и потянулась к девушке носом.
Выронив свою ношу, Эгвейн обняла лошадиную голову.
— Как я рада видеть тебя, — прошептала девушка. Пусть это отражение, иллюзия, но темный блестящий глаз несомненно принадлежал Беле. Эгвейн представила себе седло с высокой задней лукой — оно тут же оказалось на лошадиной спине. Правда, с виду не слишком мягкое, неплохо бы вообразить мягкое седло, но как оно должно выглядеть? И тут Эгвейн поняла: во плоти ли, нет ли, здесь она может делать все, что угодно, в том числе и со своим телом. Сидеть в седле ей больно не будет. Вот бы еще и Белу перенести сюда во плоти… Она сосредоточилась.
Все удалось. Приторочив к седлу сумы и узелок, Эгвейн взобралась на лошадь и не смогла сдержать улыбки.
— И никакого обмана, — сказала она кобыле. — Не думали же они, что я поеду в Салидар вот так.
Впрочем, возможно, они подумали и об этом. Но только у всякого терпения, пусть даже у тебя и айильское сердце, есть пределы.
«' Эгвейн развернула Белу и легонько ударила ее пятками в бока:
— Мне велено торопиться, так что тебе придется мчаться быстрее ветра.
Представив себе неуклюжую Белу мчащейся быстрее ветра, Эгвейн едва не засмеялась, но тут кобылка рванула с места, и ей стало не до смеха. Стремительно убегавший назад ландшафт стал сливаться в нечто неразличимое. Разинув рот, Эгвейн вцепилась в луку седла. Казалось, с каждым шагом Бела преодолевает несколько миль. Уже в следующее мгновение Эгвейн сориентировалась и поняла, что находится за городом, возле самой реки, по глади которой скользили речные суда. Девушка попыталась придержать узду, чтобы лошадка с разгону не угодила в реку, но та уже перемахнула на другой берег и опрометью неслась по травянистым холмам. Эгвейн откинула назад голову и рассмеялась. Это было прекрасно, и, если не считать того, что все окружающее сливалось воедино, скорость почти не ощущалась. Скакала Бела обычным своим аллюром, какой помнила Эгвейн, но возникавшая было рядом темная деревня тотчас же исчезала позади, а сонная деревенская улица в следующий миг сменялась петляющим меж холмов проселком, а тот превращался в луг со стожками сена. Время от времени Эгвейн приходилось ненадолго останавливать лошадь, чтобы свериться с маршрутом, запечатлевшимся в ее памяти, но это было совсем нетрудно. Замечательную карту сотворила та женщина по имени Суан. Селения и городки, едва успев появиться впереди, уносились назад. Так же улетали и огромные города — Эгвейн показалось, что где-то в стороне промелькнули серебристо-белые в лунном свете стены Кэймлина; а раз ей почудилось, будто в каких-то лесистых холмах они чуть не налетели на огромную по плечи вросшую в землю статую. Но Эгвейн и вскрикнуть не успела, как они пронеслись мимо. Все неслось назад, а вот луна висела почитай на том же месте. Значит, Шириам утверждала, что на дорогу до Салидара уйдет дня два? Да, Хранительницы Мудрости были правы. Люди так давно считали, будто Айз Седай знают все на свете, что те и сами в это уверовали. Да так крепко, что, хотя она сегодня же вечером докажет им обратное, они, скорее всего, этого не заметят.
Через некоторое время Эгвейн поняла, что находится уже в Алтаре, и ей пришлось умерять кобылкину прыть. Особенно если они проезжали мимо деревни. В лунном сиянии, смешанном со странным светом Тел'аран'риода, ясно читались названия постоялых дворов — «Марелла» или «Ионинский источник», — по которым можно было понять, где она проезжает. В конце концов, добравшись до редколесья вблизи своей цели, девушка пустила Белу обычным лошадиным аллюром.
Эгвейн вроде бы и понимала, что почти добралась до цели, но большое селение, залитое лунным светом, молчаливое и безлюдное, выросло перед ней неожиданно. Судя по всему, то был Салидар.
Неподалеку от каменных, крытых соломой домов Эгвейн спешилась и сняла свои пожитки. Час был поздний, но это еще не значило, что в реальном мире все улеглись спать. Не стоит пугать их, неожиданно появляясь из воздуха. Неровен час какая-нибудь Айз Седай истолкует ее появление неправильно и… И тогда ей может не представиться возможности встретиться с Советом.
— Ты и впрямь летела как ветер, — прошептала Эгвейн, припав к шее Белы.
— Жаль, что я не могу взять тебя с собой.
Об этом, увы, нечего и мечтать: сотворенное в Тел'аран'риоде могло существовать только там. Но, даже зная это, Эгвейн чувствовала жалость и обещала себе, что будет все время думать о Беле. Пусть она существует там столько, сколько получится. А затем Эгвейн сплела мерцающую завесу из Духа и, высоко подняв голову, ступила сквозь нее, готовая встретиться с чем угодно. Разве у нее не айильское сердце?
Сделав всего лишь шаг, она изрядно скривилась. Вместе с Белой перестало существовать и все прочее, имевшее место в Тел'аран'риоде. Зато все имевшее место наяву тут же вернулось. И боль в ягодицах тоже. У тебя айильское сердце, девочка, припомнила она слова Сорилеи.
Да, сказала себе Эгвейн, я не отступлюсь. Она твердо решила бороться за право стать Айз Седай и была готова… одному Свету ведомо к чему. Из окон некоторых домов еще лился золотистый свет, да и люди на улице встречались. Осторожно двинувшись вперед, Эгвейн приблизилась к облаченной в белый передник жилистой женщине. На вид она казалась весьма сварливой.
