Эгвейн улыбнулась загадочной улыбкой — так, по ее наблюдениям, обычно и улыбались Айз Седай.
— Если тебя о чем-то спрашивают, — холодно сказала она, — то прежде чем отвечать, подумай, не знаю ли я ответ заранее. Пусть это будет тебе уроком. Помни, что я сказала тебе насчет лжи.
Неожиданно она подумала о том, как это все должно выглядеть в глазах Найнив и Илэйн. Ведь это они захватили Могидин, прятали ее в совершенно немыслимых обстоятельствах, вытягивали из нее всевозможные сведения.
Повернувшись к ним, Эгвейн издала виноватый смешок:
— Прошу прощения. Я не должна была брать это на себя.
— Нечего извиняться. — На лице Илэйн появилась широкая улыбка. — Как раз ты и должна взять это на себя, Эгвейн.
Найнив дернула свою косу и сердито уставилась на Эгвейн:
— Ну ничегошеньки не помогает! Почему я не могу разозлиться? А ее — ты ведь все равно не сможешь держать ее тут вечно. А в Эбу Дар мы ее не потащим. Ну почему мне никак не разозлиться? О-о, кровь и кровавый пепел! — Внезапно поняв, что бранится вслух, Найнив хлопнула себя ладошкой по губам.
Эгвейн взглянула на Отрекшуюся. Пока Найнив говорила, Могидин разливала пахнущее пряностями вино по кубкам. Через ай'дам просачивалось нечто странное, но Эгвейн не придала этому значения. Не иначе как проклятая Отрекшаяся пребывает в потрясении и растерянности. Наверно, даже Найнив с Илэйн кажутся ей предпочтительнее новой госпожи, которая с первых же слов принялась угрожать ей смертью.
Послышался решительный стук в дверь. Эгвейн поспешно отпустила саидар, и проход в Пустыню исчез.
— Войдите.
Суан шагнула через порог и остановилась — она мигом приметила и Могидин, и браслет на запястье у Эгвейн, и Найнив с Илэйн. Закрыв за собой дверь, Суан присела — ничуть не ниже, чем Романда или Лилейн.
— Мать, я пришла наставлять тебя в этикете, но если хочешь, могу зайти и попозже… — Брови ее поднялись в молчаливом вопросе.
— Ступай, — бросила Эгвейн Могидин. Раз Найнив с Илэйн не боялись оставлять Отрекшуюся без пригляда, стало быть, этот ай'дам удерживает ее надежно. Хотя, возможно, и не столь надежно, как шончанский, с поводком. Эгвейн непроизвольно потрогала браслет. Он был ей ненавистен, но она решила не снимать его ни днем, ни ночью. — Ступай, но будь всегда под рукой. Попытку скрыться я буду расценивать как ложь.
Через ай'дам прокатилась волна страха, и Могидин опрометью вылетела из комнаты. И как только Илэйн и Найнив справлялись с этими постоянными потоками ужаса? Впрочем, об этом можно поразмыслить позднее.
Эгвейн перевела взгляд на Суан и скрестила руки на груди:
— Я все знаю, дочь моя. Суан склонила голову набок.
— Порой знание не дает никаких преимуществ. Иногда оно лишь умножает опасности.
— Суан! — предостерегающе воскликнула Илэйн, и, к величайшему удивлению Эгвейн — она могла ждать этого от кого угодно, но не от Суан, — та покраснела.
— Не могла же я измениться за одну ночь, — проворчала она.
Эгвейн полагала, что Илэйн и Найнив могли бы помочь ей в том, что предстояло сделать, но, поразмыслив, решила, что коли она хочет быть настоящей Амерлин, то и добиваться желаемого должна своими силами.
— Илэйн, — промолвила она, — мне кажется, тебе не терпится избавиться от платья Принятой. Вот и займись этим. А потом подумай, какие еще утраченные умения можно было бы восстановить. Найнив, займись тем же.
Быстро обменявшись взглядами, подруги поднялись, присели в безукоризненных реверансах и со словами:
«Как повелишь, Мать», — незамедлительно удалились. Но на Суан все это, похоже, не произвело особого впечатления. Во всяком случае, ее взгляд отнюдь не был исполнен почтения.
Обняв на миг саидар, Эгвейн задвинула стулья на прежнее место, после чего поправила палантин, села и долго-долго молча смотрела на Суан.
— Ты мне нужна, — сказала она наконец. — Ты знаешь, что значит быть Амерлин, знаешь, что Амерлин можно, а чего нельзя. Ты знаешь членов Совета, о чем они думают, чего хотят. Мне нужна твоя помощь, и я ее получу. Пусть Шириам, Романда и Лилейн думают, что под этой накидкой у меня по-прежнему белое платье послушницы, — ты поможешь мне убедить их, что дела обстоят иначе. Я не прошу тебя об этом, Суан. Ты будешь мне помогать.
Теперь оставалось только ждать.
Суан посмотрела Эгвейн в глаза, а потом слегка покачала головой и тихонько рассмеялась.
— Они допустили большую промашку, не так ли? Ну, первой, конечно, просчиталась я. Приняла резвую щуку-серебрянку за маленького карася. — Широко раскинув юбки, она присела в глубоком реверансе. — Мать, прошу дозволения служить тебе советом.
— Вот именно, Суан, советом. Слишком многие и без того думают, что привязали мне к ногам и рукам веревочки, а теперь могут за них дергать. От тебя я этого не потерплю.
— Скорее я к себе привяжу эти самые ниточки, — сухо отозвалась Суан. — А ведь знаешь, по правде сказать, я тебя недолюбливала с самого начала. Может быть, потому что видела в тебе слишком многое от себя.
— В таком случае, — столь же сухо промолвила Эгвейн, — можешь называть меня по имени. Разумеется, когда мы одни. А теперь садись и рассказывай, почему Совет до сих пор не выступил против Элайды и что нужно сделать, чтобы сдвинуть их с места.
Суан начала вытаскивать стул, прежде чем вспомнила, что теперь легко может выдвинуть его с помощью саидар.
— Не выступают они потому, что стоит им двинуться, и Белая Башня на самом деле окажется расколотой. Ну а насчет того, как их расшевелить, я думаю…
Изложение того, что она думает, заняло довольно много времени. Кое-что из предложенного приходило в голову и самой Эгвейн, и все выглядело весьма убедительно.
В отведенной ей комнате Малой Башни Романда разливала мятный чай трем другим Восседающим, среди которых только одна была от Желтой Айя. С улицы доносился шум празднества, но Романда изо всех сил старалась не обращать на это внимания. Эти три Айз Седай хотели бы видеть на Престоле Амерлин ее, Романду, девчонку же поддержали лишь для того, чтобы власть не досталась Лилейн. Узнай об этом Лилейн, она бы, наверное, удавилась. И теперь, когда Шириам возвела-таки на Престол это дитя, сестры по-прежнему готовы были слушать Романду. Особенно после той возмутительной истории с вручением шали Принятым по указу. Наверняка тут не обошлось без Шириам, она давно носилась со всеми четырьмя как с писаной торбой. Это ведь ей принадлежала странная идея возвысить Теодрин и Фаолайн над остальными Принятыми, ну а где эти, там и две другие.
Нахмурившись, Романда подумала о том, что же может задерживать Делану, но ждать ее не стала. Оградив с помощью саидар комнату от подслушивания, она начала говорить. Делана узнает все позже, когда придет, — не это главное. Главное — дать Шириам понять, что, заполучив должность Хранительницы Летописей, она вовсе не стала всемогущей.
