– Помни, кто станет Ни’блисом, Грендаль, – сказал он и шагнул через проход.
Мгновение она стояла, глядя на проход. Сбоку от него возникла еще одна вертикальная серебряная прорезь, но, прежде чем ее проход начал раскрываться, она позволила плетению медленно растаять – сверкающая полоса сначала сократилась до точки, потом мигнула и погасла. Покалывание на коже наблюдателя тоже исчезло, когда Грендаль отпустила саидар. С окаменевшим лицом она прошла вслед за Саммаэлем, и его проход закрылся за ней.
Наблюдатель криво улыбнулся за маской из фанклота. Ни’блис. Вот что заставило Грендаль пойти на попятную, вот что удержало ее от убийства Саммаэля. Даже ее это могло ослепить. Упомянув об этом, Саммаэль рисковал куда больше, чем заметив о своем перемирии с Льюсом Тэрином. И то и другое не соответствовало действительности. Великий Повелитель любил натравливать своих слуг друг на друга, чтобы посмотреть, кто сильнее. Только самый сильный достоин его милости. Но то, что не соответствует действительности сегодня, может оказаться истинным завтра. Наблюдатель видел, как считавшееся истинным сотню раз менялось от восхода до заката. И нередко сам способствовал этому. У него возникла мысль: не вернуться ли, чтобы убить тех семерых женщин на лужайке? С ними нетрудно справиться; вряд ли они знают, как сформировать истинный круг. Теперь черные пятна полностью застилали ему глаза, кружась, точно буран. Нет, пусть все идет, как идет. Пока.
Ему показалось, что весь мир зашелся в крике, когда он, использовав Истинную Силу, пропорол крошечную дыру в Узоре и вышел из него. Саммаэлю даже в голову не пришло, как удачно он на этот раз выразился. Маленькое увеличение хаоса и в самом деле ничуть не менее важно, чем большое.
Глава 21
НОЧЬ СВОВАН
Ночь медленно опускалась на Эбу Дар, мерцание белых зданий разгоняло тьму. Под сияющей почти полной луной тут и там на улицах плясали небольшие компании празднующих Ночь Свован; кое-кто держал в руках фонари, и у всех в волосы воткнуты маленькие вечнозеленые веточки. Люди скакали под музыку флейт, барабанов и рожков, льющуюся из гостиниц и дворцов, танцевали, переходя от одного праздничного застолья к другому; и все же большая часть улиц опустела. Где-то вдалеке залаяла собака. Другая, ближе, яростно откликнулась, потом неожиданно взвизгнула и смолкла.
Приподнявшись на цыпочки, Мэт вслушивался, шаря взглядом среди лунных теней. Ничего. Только кошка крадучись пробежала по улице. Шлепки босых ног о мостовую затихли вдали. Один из убегавших спотыкался, другой оставлял за собой кровавый след. Мэт опустился на пятки, нога его задела дубинку длиной c руку; тяжелые медные заклепки блестели в лунном свете. Она запросто проломит череп. Покачивая головой, Мэт вытер нож о драную куртку лежащего у его ног человека. С помятого грязного лица в ночное небо смотрели широко распахнутые глаза. Судя по виду и запаху, нищий. Мэту не приходилось слышать о нападении нищих на людей, но может, времена сейчас тяжелее, чем ему казалось. Большой джутовый мешок валялся около одной из раскинутых в стороны рук. Эти парни явно отличались большим оптимизмом, если рассчитывали поживиться за его счет. Хотя... Мешок такой большой, что Мэта запросто можно засунуть в него целиком.
В северной части неба над городом неожиданно вспыхнуло сияние. Сверкающие зеленые стрелы, разлетевшись в стороны, образовали шар, послышался глухой гул. Не успели погаснуть огни первого фейерверка, как рассыпался ливнем красных искр следующий, потом голубой и еще один, желтый. Ночные цветы Иллюминаторов. Конечно, в безлунную ночь, да еще если небо затягивают облака, впечатление сильнее, но даже сейчас Мэт затаил дыхание. Он мог любоваться этим зрелищем, пока не свалится с ног от голода. Налесин что-то такое толковал об Иллюминаторах, – о Свет, неужели это было только сегодня утром? – но фейерверков больше не было. Обычно, когда Иллюминаторы заставляли небо цвести, как они это называли, всходило куда больше четырех цветов. Кто-то состоятельный явно оплатил Ночь Свован. Интересно, кто?
Скользнув ножом вверх-вниз по рукаву, Мэт подобрал с мостовой шляпу и торопливо зашагал прочь по пустынным улицам. Гулкое эхо вторило его шагам. Закрытые ставнями окна казались темными провалами. Трудно подыскать более подходящее место для убийства. Столкновение с тремя нищими, которое, похоже, не привлекло внимания, заняло всего минуту-другую. В этом городе запросто три-четыре раза на дню напорешься на неприятности, если не остерегаться, но чтобы за один день на человека напали две шайки разбойников – это уж чересчур даже для Эбу Дар. Скорее уж Гражданская Стража откажется от взяток. Куда подевалась его удача? Если бы только эти проклятые кости перестали вертеться в голове! Мэт не бежал и все же шел не как на прогулке – рука под курткой на рукояти ножа, глаза зорко всматриваются в ночные тени. Но ему встретились только несколько веселых гуляк, с пьяным задором скачущих посреди улицы.
В общем зале «Странницы» столы были вынесены, осталось только несколько вдоль стен. Флейтисты и барабанщик играли что-то пронзительное, а смеющиеся люди, выстроившись в четыре ряда, танцевали джигу. Мэт разглядывал их, притоптывая ногой. Иноземные торговцы в тонкой шерстяной одежде толклись и прыгали тут же, среди местного люда в парчовых жилетах и накинутых на плечи куртках, в которых не было никакой нужды. Он особо отметил двух торговцев – они двигались не как другие. Один был строен, другой нет, и все же движения обоих отличались удивительным изяществом. Не упустил Мэт из виду и нескольких местных женщин, в лучших своих платьях, с глубоким вырезом на груди, не шелковых, но непременно украшенных кружевами или богатой вышивкой. Конечно, окажись тут женщина в шелках и пригласи она Мэта танцевать, он не отказался бы – он никогда не унизил бы отказом ни одну женщину, независимо от ее возраста или положения, – но богатые этой ночью танцевали во дворцах или в домах зажиточных торговцев и ростовщиков. С трудом переводя дыхание после очередного танца, люди хватали кружки с подносов, которые разносили сновавшие по залу служанки, и усаживались за столами у стен, уткнувшись в выпивку. Этой ночью госпожа Анан продаст, наверно, столько же вина, сколько в обычные дни за неделю. И пива тоже: местный люд не слишком разборчив.
Продолжая постукивать ногой в такт музыке, Мэт поймал Кайру, торопливо пробегавшую мимо с подносом, и, стараясь перекричать шум, задал ей несколько вопросов и распорядился насчет своего ужина – золотая рыба, роскошное блюдо, которое повариха госпожи Анан готовила выше всяких похвал. Чтобы танцевать, человеку нужны силы.
Кайра одарила знойной улыбкой господина в желтом жилете, который быстро схватил кружку с подноса и бросил на него монету, но Мэту не улыбнулась. Напротив, ей каким-то чудом удалось сжать сочные губы в тонкую ниточку, что потребовало от нее немалой ловкости.
– Я ваш маленький кролик, да? – Она фыркнула, в ее голосе явственно звучало раздражение. – Мальчишка в постели, где ему и надлежит быть, и я понятия не имею, где лорд Налесин, или Гарнан, или мастер Ванин, или все остальные. А повариха сказала, что тем, кто топит язык в вине, все равно, что есть, обойдутся и супом с хлебом. Не понимаю, на что милорду сдалась золотая рыба, когда в его комнате ждет не дождется золотая женщина. – С этими словами она бросилась прочь, предлагая гостям поднос и кривую улыбку.
