Только наткнувшись на кресло, Ранд понял, что отступал. Сердито глядя на него, Мин проворчала:
– И нечего смотреть на меня свысока даже сейчас. – Внезапно Мин сильно пнула его ногой в голень и толкнула обеими руками в грудь. Он с размаху рухнул в кресло, чуть не перелетев через него. Тряхнув головой, так что закачались локоны, Мин принялась поправлять свою парчовую куртку.
– Возможно, тебе так кажется, Мин, но...
– Не возможно, а так и есть, овечий пастух, – решительно отрезала она, – и если ты хоть раз снова заговоришь в том же духе, для тебя же будет лучше, если ты позовешь своих Дев и примешься направлять изо всех сил. Потому что я буду пинками гонять тебя по комнате, пока ты не завопишь, моля о прощении. Тебе нужно побриться. И принять ванну.
Ранд перевел дыхание. Везет же некоторым, Перрину, например. Тихая семейная жизнь с улыбчивой, нежной женой. И почему его, Ранда, вечно тянет к женщинам, которые вертят им, точно волчком? Или вот Мэт... Знай он, Ранд, хоть десятую часть того, что известно о женщинах Мэту, уж он бы нашелся, что ответить. Однако сам он продвигался в этих делах вслепую, на ощупь.
– Как бы то ни было, – сказал Ранд, осторожно подбирая слова, – я могу сделать только одно.
– И что же это? – Мин сложила руки на груди и принялась со зловещим видом постукивать ногой по полу, но это его не остановило – он знал, как ему поступить.
– Отослать тебя. – Точно так же, как он поступил с Илэйн и Авиендой. – Если бы я получше владел собой, я бы не... – Нога Мин задвигалась чаще. Может, и в самом деле хватит? Утешение? О Свет! – Мин, находящиеся рядом со мной подвергают себя опасности. Отрекшиеся не упустят случая нанести удар близкому мне человеку, просто потому, что это способ нанести удар мне. Кроме того, я и сам... Иногда я уже не в силах сдерживаться. Мин, я чуть не убил Перрина! Кадсуане права. Я схожу с ума – или уже сошел. Ты должна оставить меня, ради собственной безопасности.
– Кто такая Кадсуане? – спросила Мин очень спокойно, однако продолжая постукивать ногой по полу. – Аланна произносила это имя таким тоном, точно речь шла о сестре самого Создателя. Нет, не говори, меня это не волнует. – Будто у него была возможность вставить хоть словечко! – И Перрин меня тоже не волнует. Ты способен причинить мне ровно столько же вреда, сколько и ему. Если хочешь знать, я считаю, что ваша прилюдная потасовка была ненастоящей; мне кажется, вы что-то задумали. И твой нрав, с которым тебе якобы не совладать, меня тоже не волнует, как и то, сумасшедший ты или нет. Ты и не сумасшедший вовсе, иначе тебя бы это так не беспокоило. Что меня волнует...
Она наклонилась так низко, что ее очень большие, очень темные глаза оказались на одном уровне с его, почти совсем рядом, и неожиданно в них вспыхнул такой свет, что он непроизвольно призвал саидин, готовый защищаться.
– Отослать меня ради моей же безопасности? – рявкнула Мин. – Как ты собираешься сделать это? Почему ты вообразил, что имеешь право отсылать меня куда бы то ни было? Я нужна тебе, Ранд ал’Тор! Если бы я рассказала тебе хоть часть своих видений, связанных с тобой, половина волос у тебя уж точно вывалилась бы, а оставшиеся дыбом встали! Только посмей! Ты позволяешь Девам рисковать собой сколько влезет, а меня хочешь отослать, точно ребенка?
– Чувства, которые я питаю к Девам, нельзя назвать любовью. – Погрузившись в лишенную всяких эмоций Пустоту, Ранд точно со стороны услышал, как эти слова сорвались у него с языка. Потрясение, которое он при этом испытал, вдребезги разрушило кокон пустоты и заставило его отпустить саидин.
– Ладно. – Мин выпрямилась. Легкая улыбка слегка искривила ее губы. – Оставим это. – И она плюхнулась к нему на колени.
Мин сказала, что он никогда не причинит вреда ни ей, ни Перрину, но ему придется прямо сейчас доказать ей, что это не так. Это необходимо для ее же блага.
– Я люблю и Илэйн. – Ранд старался говорить как можно грубее. – И Авиенду. Видишь, какой я?
Как ни странно, его слова, похоже, не произвели на Мин никакого впечатления.
– Руарк любит не одну женщину, – сказала она. Ее улыбка была безмятежной... почти как у Айз Седай. – И Бэил тоже, но ни у того ни у другого я что-то не замечала троллочьих рогов. Ранд, ты любишь меня, и никуда тебе от этого не деться. Мне следовало бы вздернуть тебя на крюк за все, что ты заставил меня пережить, но... Просто знай, что я тоже тебя люблю. – Улыбка на ее лице сменилась выражением внутренней борьбы; в конце концов Мин вздохнула: – Моя жизнь была бы куда легче, если бы тетушки не старались воспитать меня такой честной, – пробормотала она. – И если уж быть честной, Ранд, я должна признаться, что Илэйн тоже любит тебя. И Авиенда. Если обе жены Манделайна любят его, и ничего, три женщины уж как-нибудь ухитрятся любить тебя. Но, в отличие от Илэйн и Авиенды, я здесь, и если ты попытаешься отослать меня, я просто повисну у тебя на ногах. – Мин сморщила нос. – Однако прежде всего тебе нужно вымыться. Но я не уйду – ни в коем случае.
Голова у Ранда закружилась, точно и впрямь была волчком.
– Ты... любишь меня? – недоверчиво спросил он. – Откуда тебе знать, что испытывает ко мне Илэйн? А уж о чувствах Авиенды ты и вовсе не можешь судить. О Свет! Манделайн может делать все что хочет, Мин, но я-то не айилец. – Ранд нахмурился: – Что ты там говорила о своих видениях, связанных со мной? Я-то полагал, ты рассказываешь мне все. И я все равно отправлю тебя в безопасное место. И не морщи нос! От меня не воняет! – Он выдернул руку из-под куртки, куда непроизвольно сунул ее, чтобы почесаться.
Нахмуренные брови Мин были красноречивее всяких слов, но, конечно, язык тоже не мог упустить возможности ужалить.
– Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? Точно не веришь мне? – Голос Мин с каждым словом звучал все громче, и она угрожающе вдавила палец ему в грудь, будто собираясь проткнуть ее. – Ты думаешь, я способна лечь в постель с мужчиной, которого не люблю? Так по-твоему? А может, ты считаешь себя недостойным любви? А? – Теперь она почти визжала, точно кошка, которой отдавили лапу. – Выходит, я круглая дура, раз позволила себе влюбиться в такую неотесанную деревенщину, как ты, да? Ты сидишь здесь, хватая ртом воздух, словно больной бык, и еще смеешь говорить гадости о моем уме, вкусе, о моем...
– Если ты не уймешься и не начнешь рассуждать здраво, – проворчал Ранд, – клянусь, я надаю тебе по заднице! – Эти слова вырвались у него сами собой; наверно, сказались бессонные ночи и путаница в мыслях. Но прежде чем он нашел подходящие слова, чтобы извиниться, Мин заулыбалась. Подумать только – она улыбалась!
– По крайней мере, теперь ты явно не унываешь, – сказала она. – Не скули и не жалуйся на судьбу, Ранд, от этого нет никакого толка. Нет и не будет. Ты хочешь, чтобы я рассуждала здраво? Хорошо. Я люблю тебя, и я не уйду. Если попытаешься добиться своего, я скажу Девам, что ты обесчестил меня и хочешь от меня отделаться. И буду повторять это всем, кто захочет слушать. Я...
Ранд поднял правую руку, внимательно осмотрел ладонь с выжженной на ней цаплей и перевел взгляд на Мин. Искоса взглянув на его руку, она поудобнее устроилась у него на коленях и снова перевела настойчивый взгляд на его лицо.
