Негреющее солнце еще стояло высоко в небе, но ветер с моря набирал силу; в воздухе, пропахшем солью, чувствовалась близость дождя. За исключением маршировавшего через площадь отряда Стражи Последнего Часа, в котором людей было больше, чем огир, все прохожие торопились закончить свои дела, пока не начался дождь. Мэт дошел до подножия высокой статуи королевы Нариене с обнаженной грудью, когда на плечо его опустилась чья-то рука.
– Поначалу без той смешной одежи я тебя и не узнал, Мэт Коутон.
Мэт обернулся и оказался лицом к лицу с крепким иллианцем-со’джин, которого он видел в тот день, когда в его жизни вновь появилась Джолин. Круглому лицу иллианца половина бороды и полуобритая голова придавали странный вид. Он дрожал от холода, потому что был – подумать только! – без куртки, в одной рубашке.
– Вы меня знаете? – настороженно спросил Мэт.
Крепко сбитый со’джин расцвел в широкой улыбке.
– Направь меня удача, знаю! Однажды ты совершил весьма запоминающееся плавание на моем корабле, в начале которого были троллоки и Шадар Логот, а в конце – Мурддраал и объятое пламенем Беломостье. Байл Домон, мастер Коутон. Ты меня не помнишь?
– Помню. – Да, теперь Мэт его припомнил. То плавание почти целиком подернулось в его памяти туманом, и многочисленные провалы заполнились чужими воспоминаниями. – Давайте как-нибудь посидим за горячим вином с пряностями, поговорим о старых добрых временах.
Он не сказал бы ничего подобного, если бы заметил Домона первым. Сохранившиеся воспоминания о плавании были на редкость неприятными, словно о тяжелой болезни. Конечно, ведь он и был болен, в какой-то мере. Еще одно неприятное воспоминание.
– Да лучше случая не придумаешь! – засмеялся Домон, крепкой рукой обнимая Мэта за плечи и разворачивая его обратно к «Страннице».
Подумав, что отвязаться от Домона не получится, разве что начать отбиваться, Мэт покорно пошел с ним. Драка на кулаках – не лучший способ остаться незамеченным. К тому же он не был уверен, что выйдет победителем. Домон казался толстоватым, но жирок покрывал весьма крепкие мускулы. В любом случае, выпить не помешает. Да и не был ли Домон вроде как контрабандистом? Вдруг ему известны пути-дорожки в Эбу Дар и обратно, о которых не знают другие, и он раскроет тайные тропки, если правильно повести разговор. Особенно когда вино язык развяжет. В кармане Мэтовой куртки покоился туго набитый золотом кошель, и Мэт согласен был потратить все денежки, лишь бы напоить собеседника, как скрипача в День Солнца. Подвыпившего человека разговорить легко, сам болтать начинает.
Домон, подталкивая Мэта перед собой, провел его через общую залу, раскланиваясь налево и направо перед Высокородными и офицерами, которые едва его замечали. Однако свернул Домон не на кухню, где Энид могла усадить их на скамью в уголке; он повел Мэта вверх по лестнице без перил. И пока Домон не втолкнул юношу в комнатку в глубине гостиницы, Мэт полагал, что тот собирается прихватить куртку и плащ. В камине жарко пылал огонь и в комнате было тепло, но Мэт вдруг ощутил холод – и гораздо сильнее, чем на улице.
Затворив дверь, Домон встал перед нею, расставив ноги и скрестив на груди руки.
– Ты находишься в присутствии Капитана Зеленых, леди Эгинин Тамарат, – распевно произнес он, потом добавил обычным голосом: – Это – Мэт Коутон.
Мэт перевел взор с Домона на высокую женщину, сидевшую на стуле в деревянной позе. Сегодня ее плиссированное платье было светло-желтого цвета, поверх него она надела расшитое цветами широкое одеяние, но Мэт ее узнал. Бледное лицо ее было суровым, в голубых глазах читалось такое же хищное выражение, как у Тайлин. Однако Мэт подозревал, что Эгинин он понадобился вовсе не для поцелуев. Руки у нее были тонкие, но Мэт на них заметил мозоли, как у человека, привыкшего держать меч. У него не было возможности спросить, зачем его сюда привели, да вопросы и не понадобились.
– Мой со’джин сообщил мне, что с опасностями ты знаком не понаслышке, мастер Коутон, – заговорила она, как только умолк Домон. Ее тягучий шончанский акцент звучал все так же безапелляционно и повелительно, но ведь она и была из Высокородных. – Мне нужны такие люди в экипаж, и я хорошо заплачу, золотом, а не серебром. Если ты знаешь кого-то, подобного тебе, я найму их тоже. Но они должны уметь держать язык за зубами. Мои дела касаются только меня. Байл упоминал еще два имени. Том Меррилин и Джуилин Сандар. Если они в Эбу Дар, я воспользовалась бы также и их способностями. Они меня знают и знают, что могут доверить мне свою жизнь. Так что и ты, мастер Коутон, можешь мне довериться.
Мэт, откинув за спину плащ, уселся на второй стул. Ему не положено было сидеть в присутствии Высокородных даже самого низшего ранга – а о месте Эгинин в шончанской иерархии свидетельствовали подстриженные «под горшок» темные волосы и покрытые зеленым лаком ногти на мизинцах, – но ему нужно было поразмыслить.
– У вас есть корабль? – спросил Мэт, главным образом, чтобы выиграть время.
Она гневно открыла было рот. Уж если задаешь вопросы Высокородным, делать это полагается наитактичнейшим образом.
Домон хрюкнул и покачал головой, и через секунду вид у Эгинин стал еще раздраженнее, но потом ее строгое лицо разгладилось. Однако глаза ее сверлили Мэта, словно два буравчика, и, встав перед ним, она расставила ноги и уперла кулаки в бедра.
– Корабль у меня будет самое позднее к концу весны, как только из Канторина доставят мое золото, – заявила она ледяным тоном.
Мэт вздохнул. Что ж, на деле у него нет никаких шансов вывезти Айз Седай на корабле, принадлежащем Шончан. Ни единого реального шанса.
– Откуда вы знаете Тома и Джуилина?
О Томе наверняка мог рассказать ей Домон, но, Света ради, откуда она знает Джуилина?
– Ты слишком много спрашиваешь, – отрезала она, отворачиваясь. – Боюсь, ты все-таки мне не подходишь. Байл, выпусти его. – Последние слова были сказаны приказным тоном.
Домон и не подумал пошевелиться.
– Расскажи ему, – с настойчивостью в голосе попросил он. – Раньше или позже, но он должен узнать все. Иначе он ввергнет тебя в еще большую опасность, чем грозит тебе сейчас. Расскажи ему.
Даже для со’джин Домон зашел, пожалуй, слишком далеко. У Шончан были четкие представления о том, какое место должна занимать собственность. Во всяком случае, это ясно понимали те, у кого живая собственность имелась. Судя по виду Эгинин, она вряд ли отличалась терпимостью.
Некоторое время она казалась крайне недовольной, расхаживала по комнате, подбивая носками туфель юбки и бросая хмурые взгляды то на Домона, то на Мэта. Наконец она остановилась.
– Я оказала им небольшую помощь в Танчико, – промолвила Эгинин. Чуть помедлив, добавила: – И двум женщинам, которые с ними были, Илэйн Траканд и Найнив ал’Мира. – Она впилась взглядом в Мэта, пытаясь понять, известны ли ему эти имена.
Грудь Мэта словно сдавило железным обручем. Это была не боль, а ощущение сродни тому, что испытываешь, когда видишь, как лошадь, на которую ты поставил, несется к финишу, вплотную к ней – все остальные, и никак не понять, кто опережает. Что, Света ради, Найнив и Илэйн делали в Танчико такого, что им понадобилась помощь шончанки? И чем это она им помогла? Из Тома с Джуилином никаких подробностей вытянуть не удалось. Впрочем, это все равно неважно. Эгинин нужны люди, которые сохранят ее секреты и не побоятся опасностей. Ей самой грозит опасность. Маловероятно, чтобы кому-то из Высокородных грозила опасность, разве только от других Высокородных или...
