Сорилея, громко фыркнув, проводила взглядом Сарен и Ата’ан Миэйр, а потом устремила хмурый взгляд на сестер, собравшихся в дальнем конце солярия. Под перестук браслетов она поправила шаль на плечах. Еще одна женщина не в лучшем своем настроении. У Морского Народа бытовали странные представления об «айильских дикарях» – хотя, по правде говоря, не страннее тех, что имела сама Кадсуане до встречи с Сорилеей, – и Хранительница мудрости не слишком любила Морской Народ.
Кадсуане с улыбкой двинулась навстречу Сорилее. Седоволосая Хранительница Мудрости не из тех женщин, которых заставишь подойти к себе. Все полагали, что они подружились, – Кадсуане с удивлением поняла, что такое вполне еще может случиться, – однако ни одна живая душа не знала об их союзе. Рядом с Айз Седай возник Эбен и как будто вздохнул с облегчением, когда та поставила на его поднос полупустой кубок.
– Вчера поздно ночью, – промолвила Сорилея, когда облаченный в красную куртку паренек поспешно вернулся кДайгиан, – Чизейн Нурбайя попросила дозволения служить Кар’а’карну. – В ее голосе явственно сквозило неодобрение. – Еще до первого света о том же попросила Дженин Певара, потом Иннина Даренхолд, затем и Вайелль Камса. Друг с другом им разговаривать не разрешали. Сговора быть не могло. Я согласилась с их просьбами.
Кадсуане недовольно хмыкнула.
– Полагаю, вы уже заставили их отрабатывать наказание, – пробормотала она, напряженно размышляя. Девятнадцать сестер оставались пленницами в айильском лагере, девятнадцать сестер, посланных этой дурой Элайдой выкрасть мальчика, а теперь все они поклялись следовать за ним! Эти последние были самыми упрямыми. – Что заставило Красных сестер дать клятву верности мужчине, который способен направлять Силу?
Верин пустилась было в изложение результатов наблюдений, но умолкла из-за айилки. Странно, но для Верин вынужденное ученичество стало все равно что болото для цапли. В айильском лагере она проводила больше времени, чем за его пределами.
– Не наказание, Кадсуане Меледрин. – Словно отметая это предположение, Сорилея взмахнула жилистой рукой, и вновь раздался приглушенный перестук золотых и костяных браслетов. – Они стараются исполнить тох, который невозможно искупить. Вообще, по-своему глупо, как и то, что мы называли их да’тсанг, но возможно, у них еще есть надежда исправиться, если они готовы стараться, – выдавила она из себя признание. Сорилея не просто не любила этих девятнадцать женщин. Она чуть улыбнулась: – Так или иначе мы научим их гораздо большему, чем им необходимо знать. – Кажется, она считала, что всем Айз Седай не помешало бы пройти ученичество у Хранительниц Мудрости.
– Надеюсь, вы по-прежнему будете как следует присматривать за ними, – сказала Кадсуане. – Особенно за последними четырьмя.
Она была уверена, что они сдержат свою нелепую клятву, хотя и не совсем так, как хотелось бы мальчику, но нельзя сбрасывать со счетов и вероятность того, что среди них окажутся одна-две Черных Айя. Когда-то ей казалось, что она вот-вот выкорчует Черную, и ей оставалось лишь наблюдать, как добыча, подобно дыму, ускользает между пальцев. То была ее самая горькая неудача, не считая, возможно, еще одного случая – когда Кадсуане не сумела вовремя узнать, что кузина Каралайн Дамодред добралась до Пограничных Земель. Правда стала известна ей несколько лет спустя, когда уже бесполезно было что-то предпринимать. Теперь же даже Черные Айя, похоже, только отвлекали от действительно важных дел.
– Ученицы всегда под строгим присмотром, – отозвалась немало повидавшая айилка. – И думаю, не худо бы напомнить вот этим сестрам, что они должны быть благодарны за то, что им позволили прохлаждаться без дела, как вождям клана.
Остававшиеся у камина четыре сестры с готовностью встали при приближении Хранительницы Мудрости, присели в низких реверансах и внимательно выслушали ее. Сорилея говорила приглушенным голосом, покачивая пальцем. Может, она и считала, что их еще многому нужно научить, но они уже усвоили: учениц Хранительниц Мудрости не защитит шаль Айз Седай. Кадсуане этот самый тох представлялся сущим наказанием.
– Ее... трудно выносить, – пробормотала Верин. – Я очень рада, что она на нашей стороне. Если она на нашей стороне.
Кадсуане окинула ее острым взглядом.
– У тебя такой вид, как будто ты имеешь, что сказать, и чего тебе вовсе не хочется говорить. О Сорилее?
Их союз был весьма неопределенным. Подружатся они или нет, но может выясниться, что у нее с Хранительницей Мудрости разные цели.
– Ну, не совсем так, – вздохнула невысокая коренастая женщина. Несмотря на широкое квадратное лицо, она из-за склоненной набок головы напоминала толстого воробья. – Знаю, это не мое дело, Кадсуане, но Бера и Кируна зашли в тупик с нашими гостьями, поэтому у меня состоялась небольшая беседа с Шалон. После очень деликатного допроса она выложила целую историю. И Айлил подтвердила каждую деталь, стоило ей понять, что мне все известно. Вскоре после прибытия в Кайриэн Морского Народа Айлил обратилась к Шалон, надеясь вызнать, чего они хотят добиться от юного ал’Тора. В свою очередь Шалон стремилась узнать о нем все, что можно, а также о здешней ситуации. Взаимный интерес привел к встречам, они понравились друг другу и стали закадычными подругами. Думаю, дело в одиночестве. В любом случае, больше всего они скрывали именно свои отношения, а не что-то иное.
– Они столько дней выдерживали допросы, скрывая это? – не веря своим ушам, промолвила Кадсуане. Да у Беры с Кируной эта парочка чуть ли не выла!
В глазах Верин вспыхнул огонек сдержанного веселья.
– Кайриэнки чопорны и ханжески благонравны, во всяком случае, на людях. За задернутыми занавесками они могут любиться как кролики, но если кто и услышит ненароком, ни одна не признается, что мужа хотя бы пальцем коснулась! Поведение Морского Народа ограничено не менее строгими рамками, они, можно сказать, зашнурованы сверху донизу. Шалон, во всяком случае, замужем за человеком, которого долг вынуждает находиться в другом месте, а нарушение брачных клятв – очень серьезное преступление. Кажется, вопиющий дисциплинарный проступок. Если ее сестра прознает, то Шалон окажется... «Ищущей Ветер на гребной шлюпке». По-моему, таковы были ее точные слова.
Кадсуане покачала головой, украшения в прическе дрогнули. Когда, сразу после нападения на дворец, этих двух женщин обнаружили связанными и с кляпами во рту под кроватью Айлил, Кадсуане заподозрила, что о случившемся им известно больше, чем они утверждают. И стоило им отказаться сообщить, почему они тайно встречаются, как она почувствовала в этом уверенность. Возможно, они все равно причастны к нападению, хотя похоже, это все-таки дело рук Аша’манов-изменников. Или, точнее, предполагаемых изменников. Столько времени и трудов пропало втуне. Хотя, может, и не зря, раз уж они столь отчаянно скрывали свою тайну.
– Верни леди Айлил в ее апартаменты, Верин, и извинись за то, что с ней так обращались. Дай ей самые... смутные... заверения, что ее секреты будут сохранены. Убедись, что она уяснила, насколько эти заверения призрачны. И ясно намекни, что ей, возможно, захочется держать меня в курсе всего того, что она услышит о своем брате. – Кадсуане не любила шантажа, но уже пустила в ход этот инструмент с тремя Аша’манами, а Торам Райатин по-прежнему мог доставить немало хлопот, пусть даже мятеж его как будто и развеялся. На деле Кадсуане мало волновало, кто усядется на Солнечный Трон, однако заговоры и интриги тех, кто придавал слишком важное значение тронам и престолам, зачастую мешали куда более значимым делам.
