Глава 7
Я не слишком большая театралка и в храм
Мельпомены хожу редко, но «Рампу» знаю. Несколько лет назад там поставили
скандальный спектакль, и весь бомонд засветился на премьере, естественно, и мы
с Мишей сидели в третьем ряду. В тот день на мне было черное платье, а из
украшений – брильянтовые серьги. Я равнодушна к драгоценностям, но Миша
частенько повторял: «Жена – витрина семьи. Надевай побольше камушков, а то
подумают, что у меня дела плохо идут».
Парадный вход оказался заперт, пришлось идти
со двора. У двери за столом читал газету крупный мужчина.
– Вам кого?
На секунду я растерялась, потом промямлила:
– Насчет Кости Катукова…
– Допрыгался, – неожиданно зло
заявил дежурный, – добегался по чужим бабам, догулялся…
– Зачем вы так, человека убили…
Секьюрити махнул рукой:
– По нему давно пуля плакала, мразь, а не
мужик, и чего к парню бабье льнуло – ни рожи, ни кожи, один гонор. Артист!
Тьфу, слушать тошно. Да у него всех ролей три штуки, а в каждой – две фразы.
Таких, с позволения сказать, актеришков пол-Москвы. Вон меня в прошлом году
тоже на сцену выводили, сундук выносил в спектакле «Боярыня Морозова», и чего,
тоже теперь нос задирать надо?
Да, похоже, Константин сильно чем-то насолил
мужику…
– Идите в двенадцатую комнату, –
неожиданно сменил гнев на милость стражник, – там администратор Лев
Валерьянович, он похоронами занимается.
Я двинулась по узкому коридору, застеленному
довольно потертой красной дорожкой. Пахло дешевой косметикой, пылью и потом.
Двенадцатый кабинет оказался последним, я вежливо постучалась.
– Кто там такой церемонный? –
раздался возглас.
Я толкнула дверь и оказалась в помещении
размером с мой шкаф в бывшей моей спальне. Просто удивительно, как в таком
крохотном пространстве уместились стол, стулья и допотопный сейф. Но самое
большое удивление вызывал хозяин. Огромный мужик почти под два метра ростом,
одетый в невообразимый кожаный костюм. Розовая рубашка совершенно не сочеталась
с ярко-зеленым шейным платком, а золотой браслет и большая круглая серьга в
левом ухе сильно напоминали о цыганах. Впрочем, и волосы у парня оказались
«восточные» – темные, почти черные, вьющиеся мелкими кольцами. Сзади юноша
стянул их резинкой, спереди на лоб падало что-то типа челки. Под стать
внешности оказался и парфюм – тяжелый, удушливый запах неизвестного одеколона.
Такой аромат издают загнивающие лилии, и у меня моментально заболела голова.
– Вы ко мне? – поинтересовался
администратор.
– Дежурный сказал, будто похоронами Кости
Катукова занимается Лев Валерьянович? – вопросом на вопрос ответила я.
– Да уж, – вздохнул «цыган», –
приходится, Костя не имел семьи.
– Говорят, вокруг него крутилось безумное
количество женщин.
– Страшное дело, – ухмыльнулся Лев
Валерьянович, – сосчитать нельзя, ухитрялся одновременно крутить роман с
пятью бабами! Вы только подумайте, пять сразу! Это же никакого здоровья не
хватит! У него теория существовала: в каждой женщине есть изюминка, надо ее
только отыскать… Погодите, – спохватился болтун, – а вы ему кем
приходитесь?
Я удрученно молчала. Ответ на такой простой
вопрос я забыла приготовить.
– Стойте, стойте, – воскликнул
администратор, – догадался! Вы из милиции и пришли кой-чего узнать об
убитом? Ведь я прав?
Интересно, чем я так похожа на
представительницу правоохранительных органов? Вот уже второй человек принимает
меня за оперативницу.
– Конечно, прав, – не дожидаясь
ответа, ответил администратор. – Знаете, я обладаю экстрасенсорными
способностями, могу головную боль убрать, а уж людей чую! Даже актеры врать
перестали! Так что, если хотели скрыть факт своей принадлежности к славному
племени синих шинелей, здесь это не пройдет.
И он противно захохотал, страшно довольный
собой и своей проницательностью. Первый раз за всю жизнь мне пришла в голову
мысль – врать очень просто, надо только чуть-чуть составить мнение о собеседнике
и выложить ему то, что он желает услышать, подтвердить, так сказать, мнение о
себе… Вот, например, Льву Валерьяновичу даже не придется ничего объяснять, сам
придумал, сам поверил, сам страшно горд прозорливостью. Ну умела же я уходить,
улыбаясь, со сцены, чувствуя в душе слезы и горечь? Отчего бы не попробовать
чуть-чуть поиграть в жизни?
Я вздохнула и развела руками:
– Да, с таким человеком, как вы,
непросто. Честно говоря, я придумала байку, будто являюсь одной из его бывших
любовниц и хочу узнать день похорон, однако вы сразу меня раскусили!
Лев Валерьянович потер руки:
– Ну я бы вам не поверил! Совершенно не
похожи на предмет Котькиного интереса!
– Почему, слишком стара? Кстати, сколько
ему лет?
– Тридцать восемь, а насчет возраста вы
не правы, годы для Котика не имели никакого значения, один раз он полгода
провел с дамой, давным-давно отпраздновавшей пятидесятилетие. Просто всех его
женщин объединяло одно – они были несчастненькие.
– Можно поподробней? – попросила я и
устроилась поудобнее в продавленном кресле. – Желательно с именами,
фамилиями и адресами…
Администратор хмыкнул:
– Я не вел его донжуанский список. Могу
сказать только, что в театре полно молодых, красивых актрис, а Костя к ним даже
не приближался.
– Почему?
