– Просто спит, ей тепло и приятно, как не
подремать в подобной ситуации…
– Еще хрипит…
– Храпит, – поправил
ветеринар, – такое строение носоглотки. Ничего, скоро научитесь различать
сопение.
– Но у нее такой несчастный вид!
– И впрямь горемыка, – хмыкнул
ветеринар, моя руки, – просто кошмарная жизнь у животного. Небось поест –
и спать на диванчик, в подушечку, ишь какие бока отъела, сирота казанская.
Он подошел к столу и принялся заполнять
карточку:
– Имя?
– Евлампия, – не задумавшись,
сообщила я.
Врач вздохнул:
– Да нет, не собачья кличка, а ваше…
– Это мое, – тихо ответила я.
– Ага, – буркнул доктор и принялся
сосредоточенно черкать ручкой по бумаге.
К метро я шла, держа Аду двумя руками.
Наверное, следовало отпустить ее бежать своими лапами, но поводок остался дома,
а кругом мельтешило слишком много людей. Ада высунула морду из одеяла и
сосредоточенно сопела, потом раздалось мерное похрапывание.
У метро возле столика, заваленного разноцветными
пакетами, прыгал от холода подросток лет четырнадцати. Я потребовала:
– Мне нужны самые лучшие прокладки.
Коробейник принялся нахваливать товар:
– Все импортные хорошие, на липучках. Вам
какие, с «крылышками»?
Я отрицательно помотала головой. Трусишки,
которые продавались в аптеке, оказались совсем крохотные, и «крылышки»
оставалось только приклеивать к животу мопса.
– Ночные или дневные? – не
успокаивался подросток.
Я только вздохнула. Ну до чего меняется мир!
Лет десять тому назад этот мальчик покраснел бы как рак, наткнувшись в аптеке
глазами на «гигиенический» пакет. А сейчас вовсю рекламирует мне товар,
рассказывая о толщине, всасывающей способности и изумительной мягкости
«Олвейс-ультра». Интересно, как он отреагирует, когда сообщу, что данный
предмет нужен Аде?
– Найдите какие поменьше, для моей
собачки…
Коробейник и глазом не моргнул. Ткнув красным
пальцем в зеленую коробку, он сообщил:
– Для сучек берут «Диана нова», а
щеночков завести не хотите?
Купив упаковку, я понеслась домой, поглядывая
на часы. Слава богу, в квартире пока никого не оказалось. В коридоре на полу
повсюду валялись клочья разноцветной бумаги, а Муля и Рейчел не вышли встречать
нас с Адой. Недоумевая, я стала поднимать обрывки и тут же поняла, что
случилось. Оставшись вдвоем, Муля и Рейчел залезли в брошенную сумку, вытащили
упаковку замороженных котлет и, не слишком мучаясь, сожрали аппетитные
«Богатырские».
– Ну погодите, – пообещала я, снова
натягивая куртку, – вернусь, мало не покажется.
Вскоре в кастрюльке кипела вода. Господи, а
еще различные журналы спорят, что провозгласить едой столетия. Ну конечно же,
сосиски! И поставить памятник тому мяснику, который первым придумал набить
бараньи кишки фаршем. Как просто, зашвырнул в воду – и готово!
Минут через десять в коридоре раздались
голоса, и Сережка быстрым шагом влетел в кухню.
– Привет, Лампадель! Кусать есть
чего-нибудь?
– А как же, – успокоила я, –
садитесь.
Юля, Кирюшка и Сережа быстро плюхнулись на
стулья. Я спросила:
– Кому сколько вкусных сосисочек? –
и открыла крышку.
– Четыре! – крикнул старшенький.
– Пять! – быстро добавил
младшенький.
– Не жадничайте, – велела
Юля, – по три хватит, обжоры. Ну, Лампочка, миленькая, давай скорей!
Но я просто потеряла способность двигаться. В
кипящей ключом воде болталось нечто невообразимое, больше всего напоминающее
куски перекрученного серпантина, только сделанного не из бумаги, а из
колбасного фарша. Подцепив изогнутую ленту вилкой, я вытащила ее наружу.
– Это чегой-то такое? – в изумлении
уставился на бывшую сосиску Сережка.
Я молчала. Кирюшка ловко сдернул «змею»,
кусанул и доложил:
– А ничего, вполне съедобно, только вид
страхолюдный.
Юля напряженно хихикнула:
– Не беда, съедим и такие, садись,
Лампочка.
– Да уж, – бормотал Сережка, –
тебе, Лампа, следует вручить орден повара «Обе руки левые».
Я почувствовала, как слезы подступают к
глазам, и быстренько выскочила в ванную. Не хватало только расплакаться у них
на глазах. Закрыв дверь на щеколду, я уткнула лицо в чей-то халат и вдруг
услышала вдалеке Юлин голос:
– Тебе, Сережка, язык узлом завязать
надо, видишь же, что Лампа ничего не умеет, и смеешься над ней. Ну, переварила
сосиски, с кем не бывает? Ее надо ободрить, похвалить, а не ехидничать. Себя
вспомни!
– А я что? Я ничего, – ответил
Сергей. – Интересно, откуда мать их берет?
– Не знаю, – вздохнула Юля, –
но раз уж пустили человека в дом, не следует над ним потешаться. Согласна, она
немного не в себе, но ведь это еще не повод для насмешек!
– Помните, как мусечка привела Калерию
Львовну, которую дочка не хотела забирать из больницы домой? – спросил
Кирюшка. – Она еще уверяла, будто тараканов можно дрессировать, и они
станут выходить из укрытий четко по часам, в момент кормления?
– Ага, – буркнул Сережа, –
потом три недели выводили насекомых.
– А Валя, которая бегала зимой и летом
босиком в магазин? – не успокаивался мальчик.
– Еще Женя, приковывавшаяся на ночь к
батарее, чтобы снять статическое электричество, – пустился в воспоминания
старший брат, – потом жила Люся, она принципиально отказывалась мыться, и
меня тошнило, когда она поднимала руку…
– Вот видите, – довольно
резюмировала Юля, – на их фоне Лампа просто ангел, только готовить не
умеет.
– Кстати, стирать, убирать и гладить
тоже, – добавил Сережка.
– И потом, ну почему бы не посмотреть
рецепт в поваренной книге.
Я чуть не завопила от злобы. Да я это пособие
изучала целый день в метро. Но там готовка супа описана как кошмар, десять
часов простоишь у плиты! А насчет сосисок… Их вообще в книге не упоминают,
есть, правда, рецепт «Солянка». Но в нем просто сказано – отварите сосиски. А в
какую воду кидать, сколько кипятить – нет. Неужели все женщины России родились
с умением готовить, а я жуткое исключение?
