Любовь Николаевна замолчала. За время рассказа
она искурила, наверное, пачку сигарет, и в комнате повис серо-синий дым. Кошки,
расчихавшись, убежали в коридор.
– Он никогда не просил вас ни о каких
услугах? – спросила я.
– Конечно, просил, – ответила
Казанцева, – пару раз детей брала в школу, затем одному балбесу выдала
аттестат без выпускных экзаменов…
– На хранение ничего не давал? –
нетерпеливо перебила я. – Несколько листочков синего цвета и фото?
– Нет, – удивилась Люба, – мы
хоть и остались в хороших отношениях, но душевную близость потеряли…
– У него были близкие друзья?
– На моей памяти только Миша Рогов.
– Вроде у него и сестра есть?
Любовь Николаевна вытащила новую пачку
сигарет.
– Да, Марьяна.
– Они контактировали?
Директриса задумчиво побарабанила пальцами по
столу, потом отхлебнула остывший кофе.
– Марьяна старше брата на четырнадцать
лет. Ей восемнадцать, ему – четыре, ну какая дружба? Потом, она рано вышла
замуж за человека намного старше себя, крайне обеспеченного, но вроде супруг не
ладил с Анной Федоровной – Марьяна редко приходила, раза два в год, не чаще.
Правда, когда Коте исполнилось пятнадцать, он сам начал к Марьяне ездить.
Наверное, сестра все же любила брата, потому что делала ему подарки: джинсы,
куртки, ботинки…
– Адрес ее знаете?
– Только телефон.
Записав цифры, я поинтересовалась:
– Координаты Анны Федоровны не
подскажете?
– Подскажу, – вяло ответила
Казанцева, – только вам они не понадобятся.
– Почему?
– Анна Федоровна тяжело больна и ни с кем
не разговаривает.
– Я попробую ее разговорить.
– Попытайтесь, – криво улыбнулась
директриса и сказала: – Нечаевский, пятнадцать, квартира сто семь.
Я уставилась на знакомый адрес. Вот те на, я
только что была там! Неужели тощенькая старушка в желтом сарафане и есть
Катукова?
– У нее болезнь Альцгеймера? –
поинтересовалась я.
Казанцева опять отхлебнула отвратительный,
холодный кофе.
– У сотрудников милиции гадкая привычка
всех подозревать. Уж не думаете ли вы, что я убила Константина? Да, у Анны
Федоровны болезнь Альцгеймера, и она полностью потеряла личность, это страшная
трагедия для окружающих. Костя ужасно переживал, они с Марьяной наняли сиделку
и ни на минутку не позволяли той оставлять мать одну. Вначале, правда, Анна
Федоровна еще ориентировалась, и к ней просто приходила домработница, ну а
потом пришлось искать специальную сиделку. Она перестала узнавать своих, звала
какого-то несуществующего внука, искала давно умершего Сергея Петровича, даже
дралась. Хорошо, Миша Рогов помог, он крупный психиатр, подобрал какие-то
препараты, агрессия ушла, но рассудок уже не вернется. Хотя иногда вдруг так
разумно общается, просто диво…
У меня в голове просто образовалась дикая
каша.
Если Костя и неизвестная мне Марьяна – брат и
сестра, то кем им приходится Яна Михайлова, отправившая меня к старушке?
Глава 16
На улице похолодало. И не подумаешь, что
начало ноября! Ветер как в феврале, а мороз просто крещенский, но я теперь
знала, как бороться с холодом. Заскочив в насквозь промерзший павильончик,
купила стаканчик обжигающего кофе и булочку – марципан. Моментально стало
тепло, и до метро я добежала, не почувствовав мороза. Хотя, если признаться
честно, мое красивое кашемировое пальто и тонкие сапоги совершенно не подходят
для подобной погоды. Они покупались для дамы, разъезжающей в машине с отлично
работающей печкой, а не для частного детектива, бегающего от дома к дому на
своих двоих.
Возле нашей квартиры чем-то воняло. Противный
запах усилился, когда я распахнула дверь.
– Кирилл, что произошло?
В ответ тишина, неужели не послушался меня и
удрал гулять, не долечившись!
Ситуация прояснилась на кухне. Прямо на
обеденном столе красовалась электроплитка, а на ней утюг. Недоумевая, я
попробовала снять «Мулинекс», но вместе с ним поднялась и плитка. Причина стала
понятна при детальном рассмотрении. На электрическую конфорку кто-то положил
довольно плотный кусок полиэтилена, а сверху водрузил утюг, предварительно
поставив регулятор температуры на «лен». Потом все сооружение посредством
тройника включили в сеть, полиэтилен моментально расплавился и сцепил намертво
предметы.
– Кирка, – заорала я, – а ну
иди сюда немедленно!
Дверь скрипнула, и в кухню аккуратно вышли два
мальчика.
– Это Гоша, – тихо сказал Кирюшка.
– Здрассти, – пробормотал приятель,
пряча глаза.
– Быстро рассказывайте правду, –
велела я.
– Все Гошка, – завел Кирилл, –
он придумал…
– Я только предложил, – ныл
одноклассник, – только рот раскрыл, а ты уже плитку тянешь.
– А утюг кто ставил?
– Сам включал!
– Ну-ка тихо! – прикрикнула
я. – Как не стыдно, а еще друзья! Сваливаете вину друг на друга, фу, разве
так поступают?
Кирюшка вздохнул и принялся каяться. Они с
Гошкой строят дельтаплан, настоящий, с огромными крыльями. Чертеж взяли в
энциклопедии, а когда соорудят аппарат, то обязательно опробуют за городом.
Загвоздка вышла с крыльями. Широкого полиэтилена они не нашли, вот и решили
склеить пленку, которая предназначена для парников. Но здесь их поджидала
неудача, ни один клей не желал удерживать полиэтилен, а тут мать велела Гоше
идти на почту, отправить бабушке бандероль. Парнишка увидел, как служащая ловко
завернула пакет в пленку, потом засунула в какой-то аппарат и через секунду
вынула крепко склеенную бандероль.
– Как он работает? – спросил Гоша.
– Просто, – ответила женщина, –
от тепла части свариваются вместе намертво.
Обрадованный, Гоша поспешил к приятелю. В
головах мальчишек родилась… «гениальная» идея. Следует положить куски на
электроплитку и прогладить утюгом. «Кулибины» не учли одной маленькой детали –
жидкий полиэтилен моментально «прихватил» подошву утюга и конфорку. Повалил
жуткий запах. Хорошо, хоть юные техники догадались сразу отключить получившийся
симбиоз от сети и не случился пожар.
– Да… – пробормотала я, разглядывая
плиткоутюг. – И что теперь делать?
