– Вообще мне домой пора, уроков –
жуть, – заявил Гоша и бросился в прихожую.
– Предатель, – крикнул Кирка, –
ща в глаз получишь!
Он хотел было побежать за товарищем, но я
ухватила его за воротник:
– Погоди, пусть уходит.
– Вот гад, – пытался выкрутиться
мальчишка, – сам придумал, а мне расхлебывать, отпусти, я ему нос подобью!
Стукнула дверь.
– Зато теперь знаешь цену своему
приятелю, – пробормотала я, – настоящий товарищ никогда не бросит
друга в беде.
– Сволочь он, – шмыгал носом Кирка и
заревел.
Я обняла его за плечи, и «авиаконструктор»
уткнулся сопливым носом мне в грудь.
– Нечего сырость разводить!
– Да, – всхлипывал Кирюшка, –
меня Юлька знаешь как ругать будет!
– А мы возьмем и выкинем плиткоутюг и
никому не скажем.
Кирюшка широко раскрыл глаза:
– Правда?
– Ну ты же никому не рассказал про курицу
и суп, теперь мой черед тебя выручать!
– Лампочка, – закричал
Кирюшка, – ты настоящий друг, только что будет, если Юльке утюг
понадобится?
– Она часто гладит?
Кирюшка хихикнул:
– Раз в году.
– Значит, не скоро хватится, успеем
купить новый, слава богу, не проблема.
Кирюшка отошел к окну.
– Знаешь, пожалуй, раскрою тебе секрет.
– Ну?
– Погоди минутку.
Пока мальчик искал что-то в комнате, я
принялась разогревать обед.
– Гляди, – сообщил Кирюшка и сунул
мне в руки дневник.
В графах стояли четверки, изредка встречались
тройки.
– Совсем неплохие отметки, –
одобрила я его.
– Теперь сюда смотри.
На столе возник другой основной документ
учащегося, я открыла обложку и ахнула. Тесными рядами на страницах толпились
двойки и колы, а поля были исписаны замечаниями: «Просьба зайти в школу»,
«Срочно свяжитесь с классным руководителем», «Немедленно позвоните
директору!!!»
– У тебя два дневника?
– Ага, – буркнул Кирка, – и до
сих пор все с рук сходило, ставили по математике тройку. А теперь Злобный
Карлик двойку выводит, меня просто убьют.
– Кто? – не поняла я.
– Учительница алгебры, Селена Эженовна.
Ничего себе имечко? Мы ее Злобным Карликом зовем или Крошкой Цахес!
– Вот что, – приняла я
решение, – во-первых, успокойся, а во-вторых, пойду завтра в твою школу и
все улажу. Там твою маму хорошо знают?
– Никогда не видели, – пояснил
Кирка, – ей все некогда, да и я только второй год там обучаюсь, раньше в
другую ходил.
– Вот и чудненько, – обрадовалась я.
Следующее утро я начала со звонков. Сначала
соединилась с больницей и узнала, что состояние больной Михайловой стабильно
тяжелое и ее вновь перевели в реанимацию. Следующий звонок сделала по номеру,
который мне сообщила Казанцева. Правда, перелистывая телефонную книжку,
директриса бормотала:
– Я Мишу Рогова давно не видела, может,
он уж там и не живет.
Но бодрый детский голос сообщил:
– Папа в клинике.
Я спросила адрес и засобиралась в путь. За то
время, что пользуюсь подземкой, я искренне полюбила московское метро.
Во-первых, в нем тепло, светло и чисто. Во-вторых, можно спокойно ехать, думая
о своем или читая книжку, а если удается сесть, то вообще получается как на
такси, даже лучше. В пробке стоять не приходится, не орет над ухом дурацкий
магнитофон или радио, да и стоит копейки, через весь город за три рубля
съездишь. К тому же на некоторых станциях продают безумно вкусные блинчики и
сосисочки, детективы и газеты…
Вот, пожалуйста, на переходе от «Тверской» к
«Чеховской» целый магазин. Мое внимание привлекла девушка, вся обвешанная
разнообразными удостоверениями. Я внимательно изучала «витрину». Чего тут
только не было! Золотые буквы «ФСБ», «ГРУ», «МВД» – просто рябь в глазах. Ниже
торчали «Удостоверение любимой тещи», «Паспорт мужа», «Бесплатный проезд».
– Что это? – ткнула я пальцем в
последнее.
Девчонка хихикнула и раскрыла книжечку.
«Предъявитель сего является представителем
популяции сибирских попугаев и, как занесенный в Красную книгу, имеет право на
бесплатный проезд в городском транспорте».
– Прикольно, да? – смеялась
продавщица. – У нас охотно берут, стоит копейки, двадцать рублей, а
здоровский подарок. Сверху – прямо как настоящее, даже контролеры обманываются.
– Но это тоже прикол? –
поинтересовалась я, указав на корочки МВД.
– Не-а, – протянула девушка и
раскрыла бордовую книжку. – Можно вписать фамилию, поставить печать, и
запросто всех обманете, кроме милиции, конечно.
– Сколько?
– Сто пустое и двести заполнить.
– Где?
– Леша! – крикнула девчонка.
От противоположной стены отделился парень с
табличкой «Куплю золото, часы, ордена».
– Клиент.
Мальчишка взял удостоверение и велел:
– Вон будка моментальной фотографии.
– Зачем, дома наклею.
Парень вздохнул:
– Печать должна стоять на снимке,
захватывать левый угол, правило такое.
Через десять минут он ловко вклеил изображение
моей физиономии, достал перьевую ручку, печать, штемпельную подушечку.
Результат превзошел ожидание.
– Держите, гражданка майор, –
хихикнул умелец, – смотрите не потеряйте, а то выговор по управлению в
приказе объявят.
Ксива смотрелась как родная. Опробовала я ее
тут же. На территорию больницы не пускали посторонних, и я сунула книженцию под
нос бравому секьюрити, тот, даже не поглядев внутрь, взял под козырек. Я
понеслась по обледенелой аллее, не чуя под собой ног от радости. Господи, как
просто обманывать людей. Может, потому у нас в стране такая криминальная
обстановка.
Миша, вернее, кандидат медицинских наук Михаил
Николаевич Рогов, сидел в комнате с надписью «Ординаторская» и сосредоточенно
строчил в пухлой тетради.
