Вытащив куртку из шкафа, я прогуляла собак и
вновь побежала к метро. Выглядит китайский пуховик отвратительно, но греет
хорошо. Пола куртки довольно больно ударила меня по ноге. Влетев в вестибюль, я
нашарила в кармане дырку, сунула туда руку и вытащила на свет божий мобильный
телефон с совершенно разряженной батарейкой. Черт, совсем забыла про
«украденный» из квартиры Катукова аппарат. Но как кстати он нашелся, потому что
от полного отчаяния я решила съездить к Константину и обыскать еще раз комнату
и кухню. Может, все-таки бумаги там?
Поднявшись на седьмой этаж, я вытащила изо рта
вредный для зубов, но очень вкусный «Биг бабл» и залепила разжеванной резинкой
«глазок» на соседской двери.
В прихожей у Кости было тихо-тихо, не тикали
часы, не шумела вода в унитазе, не пахло едой или одеколоном. Мертвая квартира.
Я невольно поежилась. Сначала задерну занавески, а потом зажгу свет, на улице
почти темно, и мне не хочется, чтобы свет люстры насторожил бдительных соседей!
Я шагнула в комнату и невольно присвистнула.
Да, искать тут нечего, либо ничего и не было, либо документы уже забрали. Все
вещи из шкафов валялись по разным углам, фотографии, счета, какие-то газетные
вырезки и обрывки писем…
Я села в кресло и стала разглядывать место
битвы. Интересно, кто это сделал? Сначала к Косте приходила какая-то женщина,
говорившая со Славой по телефону. Она тоже пыталась обнаружить листочки. Но
вела себя прилично, порылась в письменном столе, потом повозилась на кухне и
сообщила таинственному Славе о неудаче. На следующий день мы приходили сюда с
Ниной и обнаружили тайники. Вряд ли Катуков хранил ценные бумаги просто в
шкафу… Но та девушка явно не знала о «захоронках»…
Я пошла на кухню. Так, ножки у стола
отверчены, а подоконник не тронут. Впрочем, полые ножки стульев и табуреток не
новая фенька, в большинстве детективных романов герой дрожащими от возбуждения
руками раскручивает диванчик…
На кухонном столе валялись фотографии. Я
машинально стала перебирать глянцевые бумажки. Почти на всех красовался весьма
элегантный молодой человек, отлично одетый, чаще всего в окружении самых разных
женщин. Я узнала Нину Никитину и Лену Литвинову и принялась с пристрастием разглядывать
Катукова. Следовало признать, мужик выглядел словно оживший девичий сон.
Темноволосый, кареглазый, с отличными зубами и чарующей улыбкой. Вот
облокотился на новенькие темно-вишневые «Жигули», вот машет рукой из огромного
бассейна, а вот разговаривает по сотовому телефону. Ну пижон, заплатил на целых
сто долларов больше, чтобы иметь красный «Сименс». «Билайн» предлагает такие
разноцветные аппараты клиентам, готовым выложить кругленькую сумму за
привлекательную игрушку. На мой взгляд, ненужное баловство, но некоторым
понтярщикам нравится. Видать, Котя был из таких, а вот, кстати, и сам «Сименс»,
лежит преспокойненько на холодильнике, поджидает хозяина, который уже никогда
не вернется.
Тут я почувствовала, как легкий озноб прошелся
от затылка вниз. Минуточку, чей же телефон у меня? Закрыв глаза, я напряглась.
Как у всех музыкантов, у меня хорошо развита зрительная память. Кстати,
разговоры об отличном слухе – ерунда. Чувство музыки и бытовой слух разные
вещи. Пример тому глухой Бетховен или рок-певец Стинг, пользующийся в обыденной
жизни слуховым прибором, да и ставшая неожиданно популярной девчонка Земфира
тугоуха. Но вот зрительная память у них у всех просто отличная.
Перед глазами запрыгали картинки. Вот роюсь в
письменном столе, слышу скрип входной двери, вскакиваю на подоконник… Наконец
незнакомка, позвонив по телефону, идет в туалет и через пять минут убегает. Я
следом за ней несусь на нервной почве в кабинет задумчивости, отматываю
туалетную бумагу, машинально прихватываю лежавший возле рулона на полочке
«Сименс»… Стоп! Сама сто раз проделывала подобный фокус. Оставляла трубку в
ванной, туалете, забывала на прилавке магазина – словом, там, где нужны
свободными обе руки. Значит, аппаратик принадлежит вовсе не Косте, а девушке,
звонившей Славе-похитителю. Так, действуем таким образом. Сначала я еду к
Славе, младшему брату Катукова, и пытаюсь выяснить, не у него ли спрятаны
необходимые вещи. Честно говоря, это последняя возможность найти таинственные
листочки, потому что послезавтра истекает отпущенный мне срок, и в двенадцать
дня я должна стоять на «Динамо» с папкой под мышкой. Что будет, если я не
принесу документы?
Надеюсь, Катю сразу не убьют, ну совру
что-нибудь, вымолю пару дней отсрочки. А сама тем временем узнаю, на кого
зарегистрирован аппарат, прослежу за дамой, выйду на логово второго Славы.
Дальше что? Ну не знаю, взломаю дверь, подожгу квартиру, но Катю выручу.
Приняв решение, я набрала номер. Небось опять
попаду на автоответчик, но в трубке прозвучал приятный баритон:
– Алло.
– Вячеслав Катуков?
– Ростислав, – вежливо поправил
мужчина, – Ростислав Сергеевич, чем обязан?
– Майор Романова, имею к вам пару
вопросов относительно вашего брата.
– Извините, – моментально
отреагировал Слава, – болен, не выхожу из дома.
– Не беда, сама подъеду к вам.
– Но у меня грипп, – отбивался
хозяин.
– Зараза к заразе не пристает, –
ухмыльнулась я.
– Хорошо, – сдался
собеседник, – жду.
Жил Катуков в красивой башне из светлого
кирпича. В подъезде царила изумительная чистота, холл перед лифтами был
застелен бордовым паласом. А в кабине пахло хорошим коньяком и дорогими
французскими духами. Под стать входу оказалась и дверь в квартиру, явно
железная, обитая натуральной кожей светло-желтого цвета. Да, младший Катуков
явно не стеснен в средствах. Только на обивку, по самым скромным подсчетам,
ушло долларов пятьсот.
Хозяин выглядел импозантно. Темноволосый,
кареглазый, улыбчивый, наверное, до жути похож на старшего брата. Однако
полному сходству мешали большие квадратные очки и аккуратные усы с бородой.
Пахло от Славы дорогим одеколоном, а на шее в расстегнутом воротничке рубашки
виднелась золотая цепочка, но не огромная вульгарная голда, излюбленное
украшение братков, а тоненькая, витая ниточка, скорей всего на ней висит
крестик.
Квартира поражала глаз дорогим убранством, но
опять же никакой бронзы, хрусталя и комнатных фонтанчиков. Мебель строгая, явно
сделанная на заказ, люстры простые, но скорей всего привезенные из Италии,
наборный паркет, практически белые стены с парой картин неизвестных мне
художников и полное отсутствие лепнины на потолке.
Кухни как таковой не было. В огромном,
тридцатиметровом пространстве стояла барная стойка, а за ней, в углу,
поблескивали стальными боками мойка и плита.
– Кофе? – спросил Слава и включил
кофеварку.
Я почувствовала, как приятное тепло
поднимается от ног. Наверное, полы с подогревом.
