– В связях с ЦРУ не замечен, –
моментально откликнулся старик и вновь оглушительно засмеялся.
– Нас интересует ваша внучка, Молотова
Татьяна…
Старик сразу поскучнел:
– А в чем дело?
Я поколебалась минуту, но потом все же
решилась:
– Собственно, она ни в чем дурном не
замечена, разве что живет с чужим мужем…
– Как? – изумился Дааз. –
Михаил не супруг Танюши?
Я покачала головой:
– Нет, он связан давно узами брака с
некоей Ефросиньей Романовой, впрочем, супружеская жизнь там не удалась, детей
нет, а Молотова ждет ребенка… Но это, в конце концов, личное дело треугольника,
мы, как вы понимаете, заинтересовались Татьяной совсем по другому поводу. Вы
хорошо знаете знакомых внучки?
– Она моя племянница.
– Так как?
– Может, попробуете объяснить, что
стряслось?
– Мы разыскиваем близкого приятеля
Молотовой, очень толстого мужчину с маленькой, змеиной головой по имени Слава.
Не слыхали о таком? Он убийца и похититель людей.
Георгий Львович посуровел:
– Уважаемая…
– Евлампия Андреевна, – подсказала
я.
– Чудное имя, старорусское, редкое. Так
вот, уважаемая Евлампия Андреевна, я совершенно не имею понятия о круге общения
Татьяны.
– Как же так? – изумилась я. –
Вроде близкая родственница, вы так хлопотали о квартире для нее…
Дааз дернул шеей и вздохнул:
– Ладно, слушайте, только пожалейте
старика, никому из наших не выдавайте.
– Никогда в жизни, – пообещала я.
– Она мне не племянница…
– А кто?
– Никто!
– Как? – изумилась я. – Зачем
же тогда спектакль устраивали?
Георгий Львович тяжело оперся на палку и
поднялся. Медленным шагом старик добрел до письменного стола, взял красивую
серебряную рамку и подал мне. С фотографии смотрели счастливые, улыбающиеся
лица: молодой худощавый мужчина, крупная блондинка и толстенький щекастый
подросток, мальчишка лет тринадцати-четырнадцати.
– Это мой сын, невестка и внук, –
пояснил Георгий Львович. – Не дай бог и вам когда-нибудь пережить такое…
– А что случилось?
Дааз тяжело вздохнул и сел в кресло.
– Трагическая случайность. В их «Волгу»
врезался троллейбус. Единственное, что радует, – моя жена не дожила до
этого ужаса, скончалась в 1989 году… Я остался совсем один, как перст.
Ужасное происшествие с сыном подорвало
здоровье старика, впрочем, и лет ему было уже много. Сначала отказали ноги,
потом стала день-деньской болеть голова, и вот наступил момент, когда Георгий
Львович оказался на пенсии. Со всевозможными надбавками и привилегиями выходило
на круг чуть больше тысячи рублей. Естественно, бывшие подчиненные не бросали
начальника, наведывались в гости, принося с собой подарки: конфеты, торты и
сигареты. Но потом поток посетителей начал ослабевать. Немощный, полунищий старик
оказался никому не нужен.
И тут Георгию Львовичу пришла в голову славная
мысль – он мог бы продать четырехкомнатные апартаменты сына и жить в свое
удовольствие. Но не тут-то было. Квартира, хоть и приватизированная, считалась
служебной жилплощадью, и совет жильцов прямо намекнул старику: посторонних не
пропишем. В январе к Георгию Львовичу приехала старинная знакомая, Мария
Леонидовна Раух, и предложила отличный выход из, казалось, безвыходного
положения.
– Жорочка, – щебетала она, поправляя
пухлой ручкой слишком черные для натуральных кудри, – квартирка-то твоя не
продается!
– И не говори, Маша, – отмахнулся
приятель, – сама знаешь, как сейчас у ученых с деньгами…
– Ну вот, совет жильцов все-таки
экстремистская организация, – протянула Мария Леонидовна. – Ясно же,
научным работникам не до квартир, что ж, теперь с голоду подыхать?
Георгий Львович вспомнил, как сам громче всех
кричал на правлении кооператива против хозяина ресторанчика, и ничего не
сказал.
– Радуйся, дурачок, – сообщила
Раух, – слава богу, у тебя есть я. Слушай внимательно.
Дааз покорно посмотрел на Марию Леонидовну.
Дело оказалось простым. У Раух есть подруга, а у той дочка – красавица, умница…
Детка вышла замуж, жить негде. Денег в семье навалом, но молодые хотят не
просто роскошные апартаменты, а квартиру в элитарном доме, с приличными
соседями. Здание, где проживает Дааз и где в соседнем подъезде пустует квартира
трагически погибшей семьи, подходит идеально. Дело за малым, Георгию Львовичу
следует сказать, будто Танечка его племянница…
– А вдруг попросят метрику? – робко
заикнулся Дааз. – У нас знаешь какие люди в совете жильцов сидят.
– Нет, вы поглядите! – всплеснула
руками Мария Леонидовна. – На дворе давно перестройка, демократия, а у вас
пятидесятые годы, «холодная война» и совет жильцов. Пойми, ты собственник
квартиры, и никто не может запретить ее продать.
Георгий Львович вспомнил бесконечные
несчастья, преследовавшие владельца ресторанчика, и только вздохнул.
– Впрочем, – неслась дальше
Раух, – не переживай, сделают метрику, будто она дочь твоей сестры,
заткнешь рот вампирам.
Сказано – сделано. Не прошло и двух недель,
как жилплощадь перешла в руки Тани и Михаила. Георгий Львович получил огромную
сумму и теперь живет в свое удовольствие, не отказываясь от хорошей еды,
американских сигарет и кофе, даже нанял домработницу. «Племянница» оказалась
приятной девушкой, а ее муж даже пару раз возил старика к врачу. Очень милые,
приветливые люди, но об их знакомых Дааз абсолютно ничего не знает.
Забрав у престарелого профессора адрес и телефон
милейшей Марии Леонидовны Раух, я вышла на улицу. Время подбиралось к пяти.
Интересно, до которого часа работает Инюрколлегия? Впрочем, мне все равно по
пути, загляну в офис к даме, названной в газете.
На стеклянной двери не висело никаких
объявлений о служебном времени, но вход оказался открыт. Внутри, естественно,
сидел охранник, глянувший на меня суровым взглядом поверх газеты «Сегодня».
– К Злобиной Регине Николаевне, –
поспешила сообщить я.
– Комната пятнадцать, – буркнул
страж, вновь утыкаясь в печатный лист, – второй этаж, налево.
