Мы вышли из класса в опустевший коридор, и
Кирюшка недоуменно спросил:
– Как ты это проделала?
– Ох, – вздохнула я, – очень
просто, только где раздобыть арфу?
– Зачем? – изумился мальчик.
– Видишь ли, мы заключили с музычкой
бартерную сделку. Ты получаешь хорошие отметки, а я играю в школьном концерте.
Кирюшка обнял меня и проникновенно сказал:
– Я горжусь тобой, Лампочка, никогда не
встречал людей, умеющих играть на арфе!
Я хмыкнула: ну кто бы мог предполагать, что
это умение хоть когда-то сгодится!
– Только знаешь, Кирюшка, долг платежом
красен!
– Всегда готов, – закричал
мальчик, – ну, говори скорей, чего делать? На рынок за картошкой? Белье
погладить?
– Пойдешь сейчас со мной к одной даме и
будешь изображать ребенка, который хочет учиться игре на рояле.
– Зачем?
– Надо.
– Ради тебя съем даже геркулесовую
кашу, – заявил Кирка, и мы отправились к Раух.
Мария Леонидовна походила на Екатерину
Великую. Такое же надменное лицо с маленьким ртом и большими, чуть навыкате
глазами. Та же полноватая фигура с высокой грудью и крутыми бедрами. В
молодости, очевидно, пользовалась успехом. Впрочем, возраст хозяйки не
поддается определению. Здесь явно не обошлось без скальпеля. Возле ушей
виднелись предательские шрамы, свидетельствующие о косметических подтяжках.
Волосы, брови и ресницы она, естественно, красила, а кожу лица покрывала
тональным кремом. Мария Леонидовна добилась потрясающего результата и в
сумерках запросто могла сойти за сорокалетнюю.
Под стать хозяйке оказалась и комната, куда
нам велели пройти, предварительно сняв обувь. Большой рояль с открытой крышкой,
круглый стол, покрытый кружевной скатертью, бархатный диван, кресло и запах
недавно сваренного кофе.
– Чудесно, – сказала Раух,
присаживаясь у инструмента, – сначала проверим слух.
Уверенными пальцами она пробежалась по
клавиатуре, сыграла гамму, потом нажала на «ля». Чистый звук повис в воздухе.
– Ну, какая нота?
– Ре, – ляпнул Кирка, потом добавил:
– А может, фа, они жутко похожи.
– На мой взгляд, не слишком, –
вздохнула Раух, – ладно, садись к роялю и положи руку на клавиши.
Кирюшка послушно плюхнул ладошки на кусочки
слегка пожелтевшей слоновой кости.
– Нет-нет, – поправила Мария
Леонидовна, – кисть следует держать так, словно под ней яйцо.
– Сырое или вареное? –
поинтересовался Кирюшка.
– Какая разница? – оторопела Раух,
очевидно, никогда до этого не слыхавшая подобного вопроса.
– Большая. Если шлепнешь рукой по сырому
яйцу, будет лужа, а если по вареному, то ничего, – ответил Кирюша и
скорчился на крутящемся табурете.
– Яйцо надо класть мысленно, не
по-настоящему, выпрямись, – машинально обронила преподавательница и
велела: – Иди в соседнюю комнату и посмотри там телевизор!
Кирюшка послушно вышел.
– Ну что вам сказать, – развела
руками Раух. – Рихтера я из него не сделаю, поздно начинаем, но играть для
себя научу. Заниматься два часа будем у меня, беру пятьдесят долларов за
шестьдесят минут. Впрочем, я элитарный педагог, могу посоветовать других
преподавателей, подешевле.
– Нет-нет, – быстро сказала
я, – хотим только к вам. Слава так вас нахваливал.
– Слава, Слава… – забормотала Мария
Леонидовна. – Что-то не припомню такого… Он учился у меня?
– Вы Таню Молотову знаете?
– Танечку? Конечно, дочь моей ближайшей
подруги, к сожалению, покойной.
– А Слава ее лучший друг.
Мария Леонидовна улыбнулась:
– Не знаю такого, да и с Таней давно не
встречалась.
– Георгий Львович говорил, что вы с ней
близко дружите, даже с квартирой хлопотали.
– Дааз старый болтун, – в сердцах
сказала Раух.
Я решила ковать железо, пока горячо:
– У меня проблема с сыном. Отлично
зарабатывает, торгует компьютерами и мечтает прикупить квартирку в том доме,
где живет Дааз. Может, составите и мне протекцию? Естественно, заплачу
комиссионные и вам, и Георгию Львовичу.
– Сейчас такое тяжелое время, денег
постоянно не хватает, я бы с удовольствием помогла, но Жорочка больше не пойдет
на такое. Видите ли, Танюша дочь моей безвременно ушедшей подруги, ей досталась
от матери совершенно невероятная жилплощадь – однокомнатная клетуха
гостиничного типа. Комната метров двенадцать и кухня три. Жуткая конура. Я
сочла своим долгом помочь, хотя все мои связи с Таней прервались после смерти
Ляли. Честно говоря, мы года три не разговаривали. А тут она вдруг позвонила и
попросила: «Тетя Маша, в вашем доме никто квартирку не продаст?»
Танюша рассказала, что вышла замуж, супруг –
состоятельный бизнесмен и они хотят апартаменты в престижном месте. Тут Мария
Леонидовна вспомнила про Георгия Львовича. Вот и вышло необыкновенно хорошо – и
Тане посодействовала, и Даазу помогла.
– А Слава говорил, будто вы и ему обещали
протекцию, – протянула я.
– Да какой Слава? – вышла из себя
Раух.
– Близкий друг Тани.
– Я не знаю никого из ее
окружения, – ответила Мария Леонидовна.
Как все преподаватели, она была терпелива и
спокойно повторяла сказанное:
– Я не поддерживала с Таней никаких
отношений после кончины Ляли, а с тех пор прошло чуть больше трех лет. Честно
говоря, если б она не позвонила, да не крайняя бедность… – Репетиторша махнула
рукой, не договорив фразу.
Впрочем, понятно и так, небось Михаил отлично
отблагодарил пожилую даму.
– Значит, это не вы помогли Славе?
– Первый раз слышу о таком, –
заверила Раух.
На улице Кирюшка радостно запрыгал, получив
мороженое. Мы сели в метро, и поезд помчался сквозь тоннели и станции, мерно
покачиваясь и вздрагивая на стыках рельс. Настроение было пакостное. Как
подобраться к милейшей Танюшке? Ни Георгий Львович, ни Мария Леонидовна не
смогли сказать, где работает моя заместительница. Только твердили в два голоса:
– Много языков знает, переводчица.
Дома я разогрела обед и уже собиралась
наливать суп, как раздался звонок.
