Что имела в виду Сине, говоря, что Андайя и другие дали ей ниточку? Ах да, конечно. Вообще-то ни Рина, ни Андайя еще не должны были бы входить в Совет, учитывая их возраст. Привычка не говорить о возрасте очень скоро превратилась в обыкновение совсем о нем не задумываться.
– Две – возможно, это просто совпадение, – продолжала Сине, – пусть даже три, хотя и с большой натяжкой, но не пять же. За исключением Голубой, Коричневая – единственная Айя, из которой к мятежницам примкнули две Восседающие. Наверняка есть причина, почему они сделали такой странный выбор. Возможно, я сумею ее отыскать. Но этот пример, Юкири, эта головоломка показательна, и, есть в ней рациональное зерно или нет, что-то подсказывает мне: нам лучше разгадать ее прежде, чем мятежницы доберутся сюда. У меня такое ощущение, будто чья-то рука лежит у меня на плече, но когда я оглядываюсь, позади никого нет.
Натяжкой можно было считать предположение о том, что главы Айя вообще пойдут на сговор. Но тогда, подумала Юкири, заговор Восседающих – абсолютно противоестественная вещь, а я – в самой гуще заговора. И был еще один простой факт: никто за пределами Айя не должен был знать глав Айя, однако главы Айя вопреки всем обычаям знали друг друга.
– Если это головоломка, – устало промолвила Юкири, – у тебя будет много времени, чтобы ее разрешить. До весны мятежницы Муранди не покинут, что бы они ни говорили простому люду, а марш вверх по реке займет не один и не два месяца, даже если они сумеют надолго сохранить свою армию. – В том, что это им удастся, Юкири больше не сомневалась. – Ступай обратно в свои комнаты, пока кто-нибудь не увидел нас здесь, под прикрытием малого стража. И поразмысли над загадкой, – сказала она, вовсе не желая обидеть Сине и положила руку ей на рукав. – Потерпи, это ничего, что за тобой присматривают. Нам всем надо убедиться, что тебе ничто не угрожает.
Если бы Сине не была Восседающей, выражение ее лица можно было бы назвать сердитым, будь это кто другой, а не Восседающая.
– Я еще раз поговорю с Саэрин, – заявила Сине, но окружавшее ее сияние саидар погасло.
Юкири с тяжелым сердцем смотрела, как Сине идет к Бернай-ле, а затем вместе с ней плавной походкой направляется по изгибающемуся коридору в сторону занимаемых Айя апартаментов. Вид у обеих женщин был настороженный, как у оленей в лесу, где рыщут волки. Какая жалость, что мятежницы не доберутся сюда раньше лета. Тогда, по крайней мере, появление мятежниц у Тар Валона снова объединит Айя, и сестрам не нужно будет крадучись пробираться по Белой Башне. Если бы у желаний были крылья, с печалью подумала Юкири.
Полная решимости держать свое настроение в узде, Юкири двинулась к Мейдани и Леонину. Ей нужно выследить Черную Сестру, и она теперь понимала, с какого боку подступиться к подобной головоломке.
Гавин разом, как от толчка, открыл глаза – на погруженный во мрак сеновал нахлынула новая волна холода. Обычно ночной холод крепкие каменные стены коровника не пропускали, разве что мороз был трескучий. Снизу доносился приглушенный шум голосов; тревоги в них не слышалось. Гавин отвел ладонь от рукояти лежащего рядом меча и поплотнее натянул перчатки. Как и все остальные Отроки, он спал в одежде, натянув на себя все, что только удалось найти. Наверное, пора разбудить кого-нибудь на смену часовым, но сам он уже совершенно проснулся и сомневался, сумеет ли заснуть снова. Так или иначе, он все время спал плохо, беспокойно, его мучили мрачные сны, в которых являлась любимая женщина. Он не знал, где Эгвейн, да и жива ли она вообще. Не знал, простит ли она его. Гавин поднялся, стряхнул с плаща клочья сена, в которое зарылся во сне, и застегнул пояс с висящим на нем мечом.
Он пробирался между спавшими на охапках сена людьми – в сумраке они казались расплывчатыми холмиками, – когда слабое шарканье сапог по ступеням приставной деревянной лестницы подсказало ему, что кто-то взбирается на сеновал. На верху лестницы возникла смутная фигура и замерла, поджидая его.
– Лорд Гавин? – раздался тихий низкий голос Раджара, с характерным доманийским выговором, так и не изменившимся за шесть лет обучения в Тар Валоне. Раскатистый бас Первого Лейтенанта всегда вызывал изумление – ведь принадлежал он худощавому мужчине, который ростом едва ли доставал Гавину до плеча. И тем не менее, будь времена иными, наверняка Раджар давно бы уже стал Стражем. – Я подумал, что нужно вас разбудить. Только что прибыла Сестра, пешком. Она пожелала встретиться со старшей здесь Сестрой. Я велел Томилу и его брату, перед тем как отправиться спать, проводить ее в дом мэра.
Гавин вздохнул. Вместо того чтобы сидеть тут, застигнутым зимой в ловушке, лучше было отправиться домой. Это надо было сделать еще тогда, когда он, вернувшись в Тар Валон, обнаружил, что Отроки изгнаны из города. И тем паче когда он убедился, что Элайда желает всем Отрокам смерти. Рано или поздно его сестра Илэйн возвратится в Кэймлин, если только она уже не там. Нет сомнений, что любая Айз Седай позаботится о том, чтобы Дочь-Наследница Андо-ра добралась без проволочек до Кэймлина и заявила о своем праве на трон, пока этого не успел сделать кто-нибудь другой. Вряд ли Белая Башня откажется от преимуществ, которые принесет им царствующая королева, одновременно являющаяся и Айз Седай. С другой стороны, Илэйн сейчас могла направляться в Тар Валон или вообще в эту самую минуту находиться в Белой Башне. Гавин никак не мог уразуметь, каким образом она оказалась замешана в эту историю с Суан Санчей и насколько глубоко она туда влезла – вечно сестра сигала в пруд, не проверив глубины, – однако у Элайды и у Совета Башни могло возникнуть желание хорошенько допросить ее, независимо от того, кто перед ними, Дочь-Наследница или нет. Королева или нет. Впрочем, он был уверен, что Илэйн не может нести за что-либо ответственность. Она всего лишь одна из Принятых. Гавину часто приходилось повторять это самому себе.
Самая свежая новость – между ними и Тар Валоном теперь появилась какая-то армия. Не меньше двадцати пяти тысяч солдат на этом берегу реки Эринин и, опять же по непроверенным данным, еще столько же – на западном берегу. Должно быть, это та самая армия, что сражается на стороне Айз Седай, которых Элайда называет бунтовщицами. Кто бы еще осмелился осадить сам Тар Валон? Но волосы на голове шевелились, когда он задумывался, каким образом появилось это воинство – возникло словно из ниоткуда, материализовавшись посреди бушевавшего бурана. Слухи и смятение всегда бегут впереди любого идущего маршем крупного вооруженного отряда. Всегда. Эта же армия явилась будто привидение, окруженная абсолютной неизвестностью. Но она была столь же реальна, как камень, поэтому Гавин не мог ни вступить в Тар Валон, чтобы выяснить, в Башне Эгвейн или нет, ни двинуться на юг. Любая армия заинтересуется передвижением отряда в три сотни человек, а мятежницы вряд ли испытывают расположение к Отрокам. Даже будь Гавин один, путешествие зимой окажется очень медленным, и до Кэймлина он доберется не раньше, чем если бы отправился в путь, дождавшись весны. Да и на корабль уповать безнадежно. Осада петлей затянет реку, прервав судоходство. Да и его самого это свяжет по рукам и ногам, не оставив никакой надежды.
