Похоже, никакого выбора ему не оставалось. Кости по-прежнему грохотали в его голове. У него еще был шанс, что они лягут в его пользу. Небольшой шанс. Удача Мэта Коутона.
– Люка, пусть твои люди выезжают на дорогу так быстро, как только смогут уложить вещи, – сказал он, садясь на Типуна. – Оставь здесь сцену и вообще все, что нельзя быстро погрузить на фургоны. Поторопись.
– Ты с ума сошел? – заволновался Люка. – Если я попытаюсь выпроводить отсюда посетителей, из-за меня начнутся беспорядки! И они потребуют деньги вернуть! – Свет, этот человек будет думать о деньгах, даже когда его голова будет лежать на плахе.
– Подумай, что у тебя останется, когда завтра тысяча Шончан найдет тебя здесь. – Голос Мэта был холоден. Если он потерпит неудачу, Шончан нагонят Люка очень быстро, как бы тот ни нахлестывал лошадей. Люка тоже это понимал, судя по тому как он скривился – словно надкусил гнилую сливу. Мэт заставил себя не обращать на него внимания. Кости грохотали во всю мочь, но еще не остановились. – Джуилин, оставь Люка все золото, кроме одного кошелька. – Может быть, ему удастся откупиться, если Шончан увидят, что у него нет их Дочери Девяти треклятых Лун. – Собери всех, выезжайте, как только будете готовы. Когда города не будет видно, забирайте в лес. Я вас найду.
– Всех? – Закрыв Теру своим телом, Джуилин мотнул головой в направлении Туон и Селусии. – Если оставить этих двоих в Джу-радоре, Шончан, может быть, остановятся, заполучив их обратно. По крайней мере это их задержит. Ты же сам говорил, что рано или поздно отпустишь их.
Мэт встретил взгляд Туон. Большие, темные влажные глаза на спокойном безмятежном лице. Она немного сдвинула назад капюшон, так что он ясно разглядел ее лицо. Если он оставит ее здесь, она никогда не сможет сказать те слова, а если и скажет, он будет слишком далеко, чтобы слова имели значение. Если он оставит ее здесь, он никогда не узнает, почему она улыбалась такой загадочной улыбкой и что означала эта улыбка. Свет, он круглый болван! Типун нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
– Всех, – проговорил Мэт. Действительно ли Туон слегка кивнула, словно бы самой себе? Зачем бы ей кивать? – Тронулись, – сказал он Гарнану.
Пока не выехали из лагеря, приходилось ехать шагом, пробираясь сквозь толпу, но лишь только они достигли дороги, Мэт поднял Типуна в галоп, плащ взметнулся у него за спиной, и он наклонил голову, чтобы шляпу не сдуло ветром. Это был не тот аллюр, которым можно долго гнать лошадь. Дорога петляла между холмов и пересекала хребты, прорезая насквозь в тех местах, где подъем был не слишком высок. Они расплескивали мелкие ручейки и грохотали как гром по низким деревянным мостам через потоки поглубже. На склонах вновь начали появляться деревья – сосна и болотный мирт, зеленые среди голых ветвей лиственных пород. К некоторым холмам лепились фермы, низкие, крытые черепицей каменные жилые дома и более высокие амбары; то здесь то там попадалась деревушка – восемь – десять домов.
В нескольких милях от лагеря Мэт заметил впереди широкоплечего человека, сидящего в седле как мешок с салом. Длинноногая мышастая кобыла несла его вперед равномерной, спорой рысью. Чувствовалось, что бывалый конокрад умеет распознать хорошее животное. Заслышав за спиной стук копыт, Ванин оглянулся, но только перешел на шаг, не останавливаясь. Это был дурной знак.
Когда Мэт придержал Типуна, поравнявшись с мышастой кобылой, Ванин сплюнул.
– Все наши ставки – что она загонит свою лошадь до смерти, так что отсюда можно гнаться за ней и пешком, – проговорил он. – Она двигается быстрее, чем я ожидал, без седла-то. Если мы поднажмем, может, удастся поймать ее до заката. Если ее лошадь не охромеет или не падет, к этому времени она доберется до Корамена.
Мэт задрал голову, чтобы поглядеть на солнце, которое висело почти прямо у него над головой. Это было большое расстояние, чтобы покрыть его меньше, чем за полдня. Если он повернет, к закату он сможет оказаться на приличном расстоянии по другую сторону от Джурадора, вместе с Томом, Джуилином и другими. И с Туон. И Шончан будут знать, что им следует охотиться за Мэтом Коутоном.
У человека, похитившего Дочь Девяти Лун, может и не хватить удачи, чтобы отделаться только тем, что его сделают да'ковале. А через какое-то время, завтра или послезавтра, они посадят Люка на кол. Люка и Лателле, Петру и Кларин, и всех остальных. Целый лес кольев. Кости гремели и подпрыгивали в его голове.
– Мы попробуем, – сказал Мэт. У него не было другого выбора. Ванин сплюнул.
Есть только один способ быстро покрыть большое расстояние верхом на лошади, если хочешь, чтобы под конец лошадь под тобой была еще жива. Они полмили ехали шагом, затем полмили рысили. Следующие полмили – легкий галоп, затем карьером и снова на шаг. Солнце скользило вниз по небосклону; кости катились. Мимо покрытых редкими рощами холмов и через хребты с заросшими лесом вершинами. Ручьи, через которые можно переправиться в три шага, едва замочив копыта лошади, и речки шириной в тридцать шагов с перекинутыми через них плоскими мостами из дерева, а временами из камня. Солнце садилось все ниже и ниже; кости катились все быстрее и быстрее. Они уже почти добрались до Эльба-ра, а от Ринны все еще не было никаких признаков, не считая борозд на убитой глине дороги, на которые Ванин указывал, словно они были нарисованными знаками.
– Уже близко, – пробурчал толстяк. Однако в его голосе не было радости.
Затем они обогнули холм и увидели еще один низкий мостик. За ним дорога изгибалась к северу, направляясь к седловине в следующем хребте. Солнце, сидящее на самом гребне, слепило им глаза. Корамен находился по другую сторону этого хребта. Надвинув на глаза шляпу, заслоняя их от солнца, Мэт обшаривал взглядом дорогу, ища женщину, кого угодно, верхового или пешего, и сердце его упало.
Ванин выругался и показал рукой.
На другом берегу реки вверх по склону взбирался взмыленный гнедой; сидящая на нем женщина отчаянно колотила его пятками по бокам, понуждая двигаться быстрее. Ринна слишком спешила добраться до Шончан, чтобы держаться дороги. Она была где-то в двухстах шагах от них, но с таким же успехом это могли быть две мили. Ее лошадь почти падала от изнеможения, но Ринна вполне могла спрыгнуть и добежать до места, где ее увидели бы из гарнизона, прежде чем преследователи успели бы догнать ее. Ей надо было лишь добраться до гребня, преодолев еще пятьдесят футов.
– Милорд? – сказал Гарнан. Его стрела лежала на натянутой тетиве, а лук был наполовину поднят. Гордеран приложил свой тяжелый арбалет к плечу, тяжелый оперенный болт был направлен на цель.
Мэт почувствовал, как что-то внутри него вспыхнуло и погасло. Он не знал, что это такое. Что-то. Кости ревели как гром.
– Стреляй, – сказал он.
Ему хотелось закрыть глаза. Арбалет щелкнул; короткая стрела черной молнией прочертила воздух. Ринну швырнуло вперед; стрела торчала из ее спины. Ей почти удалось снова выпрямиться, опираясь на шею гнедого, когда ее настигла стрела Гарнана.
Очень медленно она повалилась с лошади, соскользнула по склону и покатилась, натыкаясь на молодые деревца, переворачиваясь все быстрее и быстрее, пока с плеском не рухнула в реку. Какое-то время она лежала в воде у берега вниз лицом, с распластавшейся по воде юбкой, но потом течение подхватило ее и потащило за собой. Она медленно уплывала вниз по реке в направлении Эльбара. Может быть, в конце концов она доберется до моря. И это была третья. То, что кости остановились, не имело большого значения. Это была третья. Больше никогда, думал он, глядя, как Ринна удаляется, скрываясь за поворотом реки. Пусть это будет стоить мне жизни, больше – никогда.
