Тракт был широким большаком, одним из основных торговых путей страны, и по нему могли свободно проехать бок о бок пять-шесть повозок. Тракт покрывали земля и глина, спрессованные за сотни лет до такого состояния, что они могли поспорить твердостью с камнями древнего мощения, выступающими то здесь то там на несколько дюймов над поверхностью дороги. Мэт и Эгинин, вместе с Ноэлом, плетущимся за ними по пятам, поспешили к противоположному краю дороги, пробираясь между купеческим караваном, тянущимися по направлению к городу, – караван охраняли женщина со шрамом на лице и десять мужчин с твердыми взглядами, в кожаных жилетах, покрытых металлическими бляхами, – и вереницей непривычно выглядящих, гребнями поднимающихся к краям фургонов поселенцев, которые направлялись к северу; в одни фургоны были впряжены лошади или мулы, в другие – волы. Босоногие ребятишки, зажатые между фургонами, с помощью прутов сбивали в кучу четырехрогих коз с длинной черной шерстью и больших белых коров с отвисшими сосками. За последним фургоном шел человек в мешковатых синих штанах и красной круглой шапочке, ведя за собой на толстой веревке массивного горбатого быка; веревка была пропущена через кольцо в носу животного. Если не обращать внимания на одежду, он мог бы сойти за двуреченца.
Мужчина окинул взглядом Мэта и его спутников, которые шли в том же направлении, словно хотел что-то сказать, потом покачал головой и пошлепал дальше, больше на них уже не глядя. Учитывая то, что Мэт прихрамывал, они двигались не очень-то быстро, и поселенцы медленно, но неуклонно обгоняли их.
Эгинин, которая шла сгорбившись, комкая свободной рукой узел платка у себя под подбородком, перевела дух и расслабила пальцы, почти до боли впившиеся в бок Мэта. Через мгновение она выпрямилась и сверкнула глазами в спину удалявшегося фермера, словно готова была пуститься вдогонку и надрать уши и ему, и его волу. Затем, словно этого ей было недостаточно, когда фермер уже отошел шагов на двадцать от них, она перенесла сердитый взгляд на отряд шончанских солдат, марширующих по середине дороги быстрым шагом и постепенно нагоняющих поселенцев, – человек около двухсот, идущих в колонну по четыре; за ними следовало несколько пестрых фургонов, запряженных мулами и покрытых туго натянутой парусиной. Середину дороги оставляли свободной для передвижения военных. Полдюжины офицеров на хороших лошадях, в шлемах с тонкими перьями, скрывающими все лицо, кроме глаз, ехали во главе колонны, не глядя ни влево ни вправо; их красные плащи были заботливо расправлены на конских крупах. На знамени, которое несли по пятам за офицерами, было изображено нечто наподобие стилизованного серебряного наконечника стрелы или, может быть, якоря, на котором скрещивались длинная стрела и зазубренная золотая молния; внизу была надпись и какие-то цифры, но Мэт не смог их разобрать, поскольку порывы ветра мотали знамя взад и вперед. Люди у фургонов с провиантом носили скромные темно-синие штаны и куртки и квадратные красно-синие шапки, но солдаты были разодеты в высшей степени кричаще даже для Шончан: их сегментированные доспехи были покрыты голубыми полосами, оттененными снизу серебристо-белым, и красными, с золотисто-желтым отливом; их шлемы были раскрашены во все эти четыре цвета так, чтобы напоминать головы устрашающих пауков. Спереди на шлемах были прикреплены большие эмблемы с изображением якоря – Мэт все же решил, что это якорь, – стрелы и молнии; все, кроме офицеров, несли на боку луки с двойным изгибом, а на поясах у них щетинились стрелами колчаны, уравновешенные с другой стороны короткими мечами.
– Корабельные лучники, – буркнула Эгинин, сверля взглядом солдат. Она перестала теребить платок, но ее рука по-прежнему была сжата в кулак. – Им бы только по тавернам драки затевать. С этими всегда хлопот полон рот, если их оставляют на берегу слишком долго.
На взгляд Мэта, они выглядели опытными бойцами. В любом случае, он никогда не слышал о солдатах, которые не устраивют драк, особенно если они пьяны или скучают – а скучающие солдаты склонны напиваться. Краешком сознания он подумал: интересно, насколько далеко стреляют эти луки; но это была отвлеченная мысль. Он не хотел иметь дела ни с какими шончанскими солдатами. Если бы все обернулось так, как ему хотелось, Мэту больше не пришлось бы иметь дела вообще ни с какими солдатами. Но его удача, похоже, так далеко не заходила. К сожалению, судьба и удача – разные вещи. Самое дальнее – шагов на двести, решил он. Хороший арбалет их переплюнет, да и любой двуреченский лук тоже.
– Мы не в таверне, – проговорил он сквозь зубы, – и они сейчас не собираются затевать драку. Так что давай не будем напрашиваться на нее только из-за того, что ты испугалась, что фермер заговорит с тобой.
Эгинин выпятила челюсть и метнула в него тяжелый взгляд – таким взглядом можно раздробить череп. Однако это была правда. Она до смерти боялась открывать рот при ком-нибудь, кто мог распознать ее акцент. Весьма мудрая предосторожность, по его мнению, но ее это бесило.
– Если ты будешь так смотреть на них, то через пару минут сюда явится их знаменщик и начнет задавать вопросы. Женщины в окрестностях Эбу Дар славятся своей скромностью, – солгал Мэт. Что он мог знать о местных обычаях?
Она искоса взглянула на него – возможно, пытаясь понять, что означает слово «скромность», – но перестала хмуро взирать на лучников. Теперь она выглядела готовой укусить, а не ударить.
– Этот парень черен, как Ата'ан Миэйр, – бесстрастно пробормотал Ноэл, во все глаза глядя на проходящих мимо солдат. – Черный, как шарец. Но готов поклясться, что у него были голубые глаза. Я где-то видел похожего парня, но где? – Он поднял было руку, чтобы потереть лоб, но чуть не ударил себя по голове бамбуковой удочкой. Старик сделал шаг вперед, словно желая спросить заинтересовавшего его солдата, откуда тот родом.
Резко нагнувшись, Мэт поймал старика за рукав.
– Мы возвращаемся в лагерь, Ноэл. Прямо сейчас. Нам не надо было уходить оттуда.
– Я говорила тебе это, – сказала Эгинин, коротко кивнув.
Мэт чуть ли не взвыл, но ему ничего не оставалось, кроме как продолжать идти вперед. Ох, им уже давно пришло время уходить. Он надеялся только, что не слишком затянул с уходом.
Глава 2. Два капитана на одном корабле
Милях в двух к северу от города, растянутое между двумя высокими шестами, на ветру полоскалось большое голубое полотнище, большими красными буквами возвещавшее, что здесь располагается «Грандиозное Странствующее Представление Валана Люка и Величайшая Выставка Чудес и Диковин». Надпись можно было прочесть с дороги, которая проходила шагах в ста к востоку. Тем, кто не умел читать, полотнище по крайней мере указывало, что здесь находится что-то необычное. На вывесках много чего пишут, но Мэт считал, что во всяком случае сейчас Люка говорил правду. Балаган был окружен стеной из плотной парусины, десяти футов в высоту, нижний край которой был плотно прибит к земле колышками; стена огораживала площадь, на которой могла бы поместиться средних размеров деревня.
Проходящие мимо люди смотрели на вывеску с любопытством, но фермеров и купцов впереди ждала работа, а поселенцам надо было строить будущее, и с дороги не сворачивал никто. Толстые веревки, натянутые между вбитыми в землю столбиками, предназначались для того, чтобы направлять людские толпы в широкую арку входа под вывеской, но у входа не было видно ни одного человека, желающего войти, – по крайней мере утром. В последнее время сюда вообще мало кто приходил, падение Эбу Дар отразилось на посещаемости. Как только люди поняли, что город не будет отдан на разграбление и им не придется бежать, спасая свои жизни, но, с другой стороны, тут полно всех этих кораблей и поселенцев, то каждый решил, что лучше придержать при себе деньжата на черный день. Два грузных конюха, закутанных в подозрительного вида плащи, казалось вышедшие из мешка старьевщика, несли вахту под вывеской, чтобы задерживать желающих проскользнуть внутрь бесплатно; но даже они в эти дни сидели на голодном пайке. Сейчас эта парочка – один с крючковатым носом над пышными усами, другой одноглазый – сидела на корточках в грязи и бросала кости.
