Закутанный в темный плащ, Балвер поморщился, а может быть, улыбнулся. Иногда сложно было различить, если только Перрин не чувствовал его запах. Эта парочка сопровождала Перрина так же, как и седовласая сул’дам и еще только начавшая седеть дамани, чей взгляд искрился льдом, которые сопровождали Хирган и Мишиму, чтобы, видимо, уравновесить количество. Для Шончан сул’дам и дамани считаются за одного, если их соединяет тонкая металлическая цепь. Перрин взял бы с собой только Неалда или на худой конец Неалда и Балвера, но Талланвор был прав насчет Шончан и соблюдения протокола. Переговоры затянулись на три дня. Немало времени было потрачено на обсуждение вопроса, следовать ли плану Перрина или сделать этот план частью чего-то большего, что придумает Тайли, – в конце концов, она сдалась только потому, что так и не смогла придумать ничего лучше, – а потом не меньше времени ушло на определение количества участников с каждой стороны. Оно должно быть равным, и Генерал Знамени хотела привести сотню солдат и пару дамани. Во имя чести. И она была очень удивлена, узнав, что Перрин предполагал отправиться с куда меньшим числом, и согласилась лишь выяснив, что все люди Фэйли принадлежат к знатным семействам. Перрину даже порой казалось, что она думает, что ее обманули, потому как она не могла организовать себе эскорт, равный по рангу его сопровождению. Странный народ эти Шончан. И конечно же, не надо забывать о существовании двух сторон. Этот союз временный и очень хрупкий, и Генерал Знамени знала об это не хуже него самого.
– Они дважды дали мне кров, когда я нуждался в нем, мне и моим друзьям, и не попросили ничего взамен, – тихо произнес Перрин. – Но самое лучшее, что я помню о них, случилось, когда троллоки окружили Эмондов Луг. Туата’ан оставались на лугу и прикрывали собой детей, немногих своих, которым удалось выжить, и наших. Они не стали бы драться, это не их путь, но если бы троллоки сломили нас, они были готовы отвести детей в безопасное место. Наши дети стали бы для них обузой, сделали бы бегство еще менее вероятным, чем оно было на тот момент, но они сами предложили помочь.
Неалд сконфуженно откашлялся и отвернулся. Румянец тронул его щеки. Пусть он многое уже повидал и многое сделал, он все еще юн, ему всего семнадцать. На этот раз Балвер точно улыбнулся.
– Думаю, ваша жизнь – это целая история, – заметила Генерал; судя по выражению лица, она хотела, чтобы он рассказал все, что только мог.
– Лучше бы моя жизнь была обычной, – ответил он. – Истории не место для того, кто ищет умиротворения.
– Мне бы хотелось как-нибудь взглянуть на этих троллоков, я не перестаю слышать о них, – сказал Мишима, когда пауза начала казаться уж слишком долгой. В его запахе чувствовалось любопытство, однако он все же, пусть и машинально, погладил рукоять меча.
– Не стоит, – отозвался Перрин. – Рано или поздно все равно представится шанс, но вам вряд ли это понравится.
Спустя пару секунд испещренный шрамами мужчина медленно склонил голову, соглашаясь, любопытство растаяло. В конце концов, он, вероятно, начал понимать, что троллоки и Мурдаалы – не просто сказки путешественников, полные выдумок и небылиц. И если у него еще остались какие-нибудь сомнения, настанет момент, когда эти сомнения исчезнут без следа.
При въезде в Алмизар, когда все они направили коней вдоль рядов повозок к северной части города, Балвер отделился от колонны. Медора последовала за ним – высокая синеглазая женщина, чьи волосы были почти такими же темными, как у Тайли, одетая в черные бриджи и мужскую куртку с пухлыми рукавами в красную полоску; на бедре у нее висел меч. Балвер ехал ссутулившись, словно птица неуклюже взгромоздившаяся в седло, Медора же восседала прямо и гордо – дочь Высшего лорда от макушки до кончиков пальцев и предводительница людей Фэйли. Но все же она скорее ехала позади Балвера, а не бок о бок с ним. Как ни странно, приверженцы Фэйли все же научились слушаться этого суетливого человечка. Это сделало их менее назойливыми, чем раньше, и даже, быть может, в каком-то смысле полезными, что прежде Перрину казалось невозможным. Генерал Знамени не высказала никаких возражений, но задумчиво посмотрела вслед удаляющимся фигурам.
– Так мило со стороны Леди отправиться навестить знакомую слуги, – отметила она.
Эту историю рассказывал Балвер: он некогда знал женщину, жившую в Алмизаре, и Медора хотела встретиться с ней, если та все еще жива.
– Медора – добрая леди, – согласился Перрин. – Мы всегда добры к слугам.
Тайли окинула его взглядом, и он напомнил себе, что не стоит недооценивать ее умственные способности. Жаль, что он плохо знаком с образом мысли Шончан, а то тогда бы они придумали историю получше. И все же Балвер с каким-то безумием – это было сухое, пыльное, но все же безумие, – ухватился за шанс узнать, что творится в Амадиции под пятой Шончан. Сам же Перрин едва ли мог себя заставить думать об этом. Сейчас только Фэйли имеет значение. Об остальном он побеспокоится позже.
К северу от Алмизара каменные стены, разделяющие семь или восемь фермерских полей, были снесены, образовывая длинную полосу голой земли, которую, судя по всему, тщательно выровняли бороной, а затем утоптали. Огромное странное существо, на спине которого скрючились два наездника в капюшонах, неуклюже бежало вдоль полосы земли на двух лапах, чересчур тонких для столь крупного обладателя. По правде сказать, слово «странный» едва ли отражало действительность. Серая кожистая тварь была покрупнее лошади, даже если не принимать в расчет длинную змеевидную шею и тонкий хвост, превосходящий шею по длине, – существо постоянно держало его вытянутым. На бегу оно размахивало крыльями, перепончатыми, как у летучей мыши, и в размерах не уступавшими какой-нибудь речной барже. Перрин видел таких животных и раньше, но лишь издали, в полете. Tайли сообщила ему, что их называют ракенами. Существо медленно поднялось в воздух, едва не задев верхушки деревьев в рощице на дальнем конце поля. Перрин задрал голову, чтобы проследить, как ракен набирает высоту, – в воздухе от неуклюжести животного не осталось и следа. Что ж, наверное, здорово прокатиться на таком. Он отогнал эту мысль, стыдясь и злясь, что позволил себе отвлечься.
Генерал Знамени осадила своего гнедого и, нахмурившись, оглядела поле. На той стороне пастбища люди кормили еще четырех этих необычных животных, держа на весу большие корзины, чтобы существам было удобнее есть; рогатые морды яростно хватали пищу из корзин, кожистые губы довольно чавкали. Перрину не очень-то хотелось задумываться, чем могут питаться подобные твари.
– У них должны быть еще ракены, – пробормотала она. – Если это все, что есть…
– Мы забираем то, что сможем заполучить и едем дальше, – отозвался Перрин. – Пусть даже с пустыми руками. Мы уже знаем, где Шайдо.
– Если есть угроза нападения со спины, я люблю знать об этом заранее, – сухо отрезала она и снова пустила коня шагом.
На ферме неподалеку, где, судя по всему, расположились Шончан, около дюжины солдат играли в кости на столах, расставленных как попало перед домиком, крытым соломой. Другие входили и выходили из каменного амбара; лошадей видно не было, если не считать упряжки с фургоном, из которого пара мужчин, одетых в грубые шерстяные одежды, выгружали ящики, бочки и джутовые мешки. Остальные, по всей видимости, – солдаты. Причем почти половина из них – женщины. Мужчины, ростом не выше женщин, а если и выше, то худые, пусть и не носили мечей, но были одеты в одинаковые облегающее куртки небесно-голубого цвета, и у каждого имелась пара ножей в ножнах, пришитых к голенищам узких сапог. Наличие униформы указывало на то, что все они – солдаты.
