– Но ты же не рассказал мне ничего действительно полезного, – разочарованно пророкотал Огир, словно огромный барабан исполнил дробь. Уши с кисточками на концах поникли. Тем не менее он принялся чистить стальное перо своей ручки из полированного дерева. Она была толще большого пальца Ранда, но такой длинной, что казалась тонкой, как раз впору толстым пальцам Лойала. – Ты никогда не упоминаешь о своих подвигах, разве что о чужих. У тебя все выглядит таким обыденным! Послушать тебя – быть свидетелем падения Иллиана едва ли интереснее, чем смотреть, как ткачиха чинит ткацкий станок. А очищение Истинного Источника? Вы с Найнив объединили усилия, а потом уселись и стали направлять, пока остальные отбивали атаки Отрекшихся. Даже Найнив поведала мне куда больше, хотя и утверждает, что почти ничего не помнит.
Найнив – все ее драгоценные тер’ангриал ы и ангриал в виде странного браслета с кольцами были при ней – встрепенулась в кресле возле дальнего камина, но тут же вернулась к наблюдению за Аливией. Время от времени она бросала взгляд в сторону окон и дергала себя за толстую косу, но в остальном ее внимание было полностью устремлено на светловолосую шончанку. Вытянувшаяся, словно часовой у двери, Аливия несколько удивленно заулыбалась. Бывшая дамани понимала, что Найнив делает все специально. В голубых глазах шончанки, проницательных, словно у ястреба, всегда таилось напряжение. Оно редко исчезало с тех пор, как в Кэймлине с нее сняли ошейник. Две Девы, сидевшие на полу на коленях, играли в «кошачью колыбель», Харилин из септа Железная Гора из Таардад и Энайла из септа Джарра из Чарин, тоже являли собой интересное зрелище. Их головы были обернуты шуфа, черные вуали спадали на грудь, у каждой воительницы имелось в распоряжении три или четыре копья, которые крепились за спиной ремнями от чехлов для луков. Рядом на полу лежали круглые щиты, обтянутые бычьей кожей. В усадьбе находилось пятьдесят Дев, причем некоторые из них из Шайдо, и каждая была готова начать танец копий в любой момент. Возможно, даже с Рандом. Они как будто разрывались между радостью от того, что снова могут охранять его, и досадой на то, что он так долго избегал их.
Что касается Ранда, он не мог смотреть на Дев без того, чтобы в голове не зазвучал длинный перечень погибших из-за него женщин, женщин, которых убил он. Морейн Дамодред. Она возглавляла список. Это имя словно пламенем выжжено у него в мозгу. Лиа из септа Косайда из клана Чарин, Cендара из септа Железная Гора из клана Таардад. Ламелле из септа Дымный Ручей из клана Миагома, Андилин из септа Красная Соль из клана Гошиен, Дезора из септа Муcара из клана Рийн … Так много имен. Иногда он просыпался среди ночи, бормоча этот список, а Мин обнимала его и принималась убаюкивать, словно младенца. Он заверял ее, что все в порядке, что он сейчас снова заснет. Но, сомкнув веки, не мог погрузиться в сон, пока не проговорит весь перечень до конца. Порой ему монотонно вторил Льюс Тэрин.
Мин взглянула на Ранда, оторвавшись от лежавшей перед ней на столе книги сочинения Герида Фила. Она жадно глотала их одну за одной, используя в качестве закладки его предсмертную записку, где Герид писал, что Мин до безумия хороша. Покрой короткого голубого жакета с вышитыми на рукавах и лацканах белыми цветами выгодно подчеркивал ее грудь, где под тонким кремовым шелком блузки угадывалась крайне привлекательная ложбинка. Черные локоны колечками ниспадали на плечи, а большие темные глаза светились радостью. Ранд через узы чувствовал, что девушка очень довольна. Мин нравилось, когда он любовался ею. А ей узы наверняка доносили, что ему любоваться нравилось. Странно, но еще узы сообщали, что и ей нравится смотреть на Ранда. Хороша? Он замурлыкал под нос, теребя мочку уха. Да она прекрасна! И связана с ним прочнее, чем когда бы то ни было. Она, Илэйн и Авиенда. Как же ему найти способ оградить их от бед? Он заставил себя улыбнуться в ответ, не вынимая черенка трубки изо рта, в надежде, что уловка сработает. С ее стороны в узы просочилась легкая вспышка раздражения, хотя почему Мин раздражалась всякий раз, когда он о ней беспокоился, Ранд никак понять не мог. Свет, она сама стремилась его защитить!..
– Ранд не особенно разговорчив, Лойал, – заметила она. Улыбки больше не было и в помине. В ее низком, почти певучем голосе не чувствовалось злости, но узы доносили, что дело обстоит совсем иначе. – Иногда он вообще молчит, как рыба. – Взгляд, который она бросила на Ранда, заставил его вздохнуть. По всей видимости, как только они окажутся наедине, ему предстоит долгая беседа. – Сама я мало что могу рассказать тебе, но вот Кадсуане и Верин наверняка сообщат тебе все, что захочешь узнать. Да и остальные тоже. Расспроси их, если хочешь услышать нечто большее, чем «да», «нет» и еще пару слов.
Пухленькая Верин, вязавшая, сидя в кресле подле Найнив, очевидно, удивилась, услышав свое имя. Она недоуменно заморгала, словно силясь понять, что же произошло. Кадсуане, расположившаяся y дальнего конца стола со своей коробкой для швейных принадлежностей, лишь на мгновение отвлеклась от пяльцев, чтобы смерить Лойала взглядом. Золотые украшения, стягивавшие на макушке ее седые с металлическим оттенком волосы, звякнули. И хотя Кадсуане просто взглянула на Огир, не хмурилась, ничего такого, уши Лойала дернулись. Айз Седай всегда производили на него впечатление, а Кадсуане особенно.
– О, я так и сделаю, Мин, обязательно, – ответил он, – но все-таки Ранд у меня – центральная фигура. – Огир, за неимением песка, принялся тихонько дуть на страницы тетрадки, чтобы чернила подсохли. Но тем не менее он продолжал сыпать расспросами. Лойал есть Лойал. – Ранд, ты не рассказываешь мне подробностей. Из тебя все приходится вытягивать. Вон ты даже не упомянул, что в Фар Мэддинге тебя держали под замком. Это я узнал только от Мин. А ты даже не упомянул! А что сказал Совет Девяти, когда они предложили тебе Лавровый Венец? И когда ты переименовал его? Не думаю, что они были в восторге. И в чем заключался процесс коронации? Были ли народные гуляния, празднества, парады? Сколько Отрекшихся вышли против вас в Шадар Логоте? Какие именно? И как все это выглядело под конец? Что ты чувствовал? Без всех этих деталей моя книга будет скучной. Надеюсь, Мэт и Перрин окажутся словоохотливей. – Он нахмурился, кончики длинных бровей коснулись щек. – Надеюсь, с ними все в порядке.
Цветные пятна завертелись в голове Ранда, две радуги сложились в водоворот. Теперь он знал, как прогнать их прочь, но на сей раз не стал этого делать. Одна из радуг превратилась в изображение Мэта, едущего по лесу верхом во главе вереницы всадников.
Он, казалось, спорил о чем-то с маленькой смуглой женщиной, едущей подле него, – Мэт то снимал с головы шляпу и заглядывал в нее, то нахлобучивал обратно. Это продолжалось несколько секунд, после чего перед внутренним взором возник Перрин, сидящий над кубком в общем зале постоялого двора или таверны с незнакомыми женщиной и мужчиной, одетыми в одинаковые красные мундиры, отделанные яркими желтыми и синими полосами. Странные наряды. Перрин был мрачен, как смерть. Его собеседники казались настороженными. Из-за него?
– У них все хорошо, – сообщил Ранд, не обращая внимания на испытующий взор Кадсуане. Она не знала всего, но пусть пока так и остается. Он напустил на себя спокойный и довольный вид, расслабленно пуская колечки дыма. Внутри же все кипело. Где их носит? сердито недоумевал он, отгоняя прочь новые видения. Теперь это было не сложнее, чем дышать. Они нужны мне, а сами пропали неизвестно где, словно в Садах Ансалина!
