Найнив охватила неизбывная печаль, но все же она сумела сдержаться, и ее голос прозвучал ровно:
– Значит, ты должен вернуться, – проговорила она спокойно.
Лан наконец-то повернулся и посмотрел вниз, на нее. В его голубых глазах таился холод. Теперь в них было меньше смерти, чем раньше, в этом не может быть и сомнений, но холод остался.
– Мое место – рядом с тобой, сердце моего сердца. Сейчас и навеки.
Найнив собрала всю свою храбрость и цеплялась за нее так крепко, что это причиняло настоящую физическую боль. Она хотела, чтобы слова выплеснулись быстро, прежде чем ее храбрость растает, но все-таки вынудила себя говорить спокойно и даже размеренно:
– Ты говорил, в Порубежье есть такая поговорка: смерть легче перышка, долг тяжелее горы. Мой долг – быть здесь и следить за тем, чтобы Аливия не убила Ранда. Но тебя я доставлю в Порубежье. Твой долг – там. Хочешь отправиться в Шайнар? Ты упомянул короля Изара и Шайнар. И это недалеко от Малкир.
Лан долго смотрел на нее с высоты своего роста, но потом тихо вздохнул, и напряженность покинула его руку:
– Ты уверена, Найнив? Если уверена, то да, лучше в Шайнар. Во время Троллоковых войн Тень использовала Тарвиново Ущелье для того, чтобы провести армии троллоков, так же как и несколько лет назад, когда мы искали Око Мира. Но только, если ты полностью уверена.
Нет, она не уверена! Ей хотелось расплакаться, закричать ему, что он дурак, что его предназначение быть рядом с нею, а не умирать в бессмысленной личной войне с Тенью. Но она не должна говорить ничего такого. Есть узы, нет их – Найнив отчетливо чувствовала, что Лан разрывается надвое. Разрывается между любовью к ней и своим долгом. Разрывается и истекает кровью, как если бы ему нанесли удар мечом. Она не станет наносить ему новых ран. Она может помочь ему выжить.
– Стала бы я предлагать, если бы не была уверена? – сухо ответила она, сама удивившись, как спокойно это прозвучало. – Я не хочу отсылать тебя прочь, но у тебя свой долг, а у меня – свой.
Лан обнял Найнив и прижал к груди. Сначала нежно, потом сильнее, пока ей не стало казаться, что он сейчас выжмет весь воздух из ее легких. Но ей было все равно. Она обняла его в ответ, также безумно, и потом ей никак не хотелось размыкать руки за его широкой спиной. Свет, она сейчас разрыдается. Но нельзя.
Пока он паковал свои седельные сумки, Найнив быстро переоделась в шелковое зеленое платье для верховой езды с желтыми вставками. Сунув ноги в крепкие кожаные башмаки, она выскользнула из покоев прежде, чем Лан закончил сборы. Библиотека Алгарина представляла собой просторную квадратную комнату с высоким потолком, уставленную рядами книжных полок. Полдюжины расставленных тут и там кресел с подушками, длинный стол и высокая стойка для карт составляли всю мебель. Каменный очаг был холоден, а железные светильники стояли незажженными, но Найнив быстро коснулась прядью Огня трех из них. Она поспешно отыскала необходимые ей карты в одной из ячеек стойки, формой напоминающей бриллиант. Карты оказались такими же древними, как и большинство книг, но за последние двести—триста лет вряд ли ландшафт сильно изменился.
Когда Найнив вернулась в комнату, Лан стоял посреди гостиной, перекинув седельные сумки через плечо, на нем был меняющий цвет плащ Стража. Лицо мужа напоминало каменную маску. Найнив только набросила собственный плащ из голубого шелка, отделанного бархатом, и они молча вышли на улицу – ее правая рука лежала на его левом запястье – и направились к плохо освещенным стойлам, где находились их лошади. Воздух здесь пах сеном, лошадями и навозом, как обычно в конюшнях.
Худой лысеющий конюх, чей нос явно неоднократно ломали, тяжко вздохнул, когда Лан приказал ему седлать Мандарба и Любовницу. Седая служанка занялась плотной бурой кобылой Найнив, пока трое пожилых мужчин пытались надеть на высокого вороного жеребца Лана седло и вывести его из стойла.
– Я хочу, чтобы ты мне пообещал кое-что, – тихо сказала Найнив, пока они ждали. Мандарб выписывал круги по стойлу, так что толстому конюху, пытавшемуся накинуть седло ему на спину, приходилось бежать следом. – Поклялся. Именно поклялся, Лан Мадрагоран. Ведь мы больше не наедине.
– И в чем же я должен поклясться? – осведомился он с опаской. Лысеющий конюх призвал на помощь двоих.
– В том, что прежде, чем отправиться в Запустение, ты заедешь в Фал Моран. И если кто-то изъявит желание поехать с тобой, ты позволишь ему.
Губы Лана тронула грустная полуулыбка:
– Я всегда отказывался вести кого бы то ни было в Запустение, Найнив. Было время, когда люди следовали за мной, но я не буду…
– Если люди следовали за тобой прежде, – перебила его она, – то ничто не мешает им снова пойти за тобой. Клянись или, честное слово, тебе придется добираться до Шайнара верхом.
Женщина уже затягивала подпругу Любовницы, а трое мужчин все еще воевали с жеребцом, пытаясь закинуть на спину Мандарбу седло и не дать ему скинуть потник.
– Где на юге Шайнара ты собираешься меня оставить? – спросил Лан. Но когда Найнив ничего не ответила, он кивнул. – Хорошо, Найнив. Раз уж ты так этого хочешь. Клянусь тебе под Светом и моей надеждой на возрождение и спасение.
Найнив с трудом удержалась от вздоха облегчения. Она все уладила, не прибегая ко лжи. Она старалась действовать так, как требовала Эгвейн, и придерживаться Трех Клятв, словно уже принесла их на Клятвенном Жезле. Но очень трудно справиться с мужем, если не можешь лгать, даже когда это совершенно необходимо.
– Поцелуй меня, – попросила она и поспешно добавила: – Это не приказ. Я просто хочу поцеловать своего мужа.
Прощальный поцелуй. Потом у них не будет времени.
– При всех? – засмеялся он. – Ты всегда была так застенчива.
Служанка почти закончила седлать Любовницу, а один из конюхов как мог держал Мандарба, в то время как двое других торопливо застегивали подпругу.
– Они все слишком заняты и ничего не заметят. Поцелуй меня. Или я начну думать, что это ты… – Губы Лана не дали ей договорить. Ноги подогнулись.
Немного позже Найнив восстанавливала дыхание, положив голову на широкую грудь мужа, а Лан гладил ее волосы.
– Быть может, в Шайнаре нам удастся провести ночь вместе, – ласково шепнул он. – Пройдет какое-то время, пока мы снова окажемся подле друг друга и я начну скучать по царапинам на спине.
Краска прилила к лицу, и Найнив отпихнула мужа. Конюхи уже закончили работу и тщательнейшим образом рассматривали застланный соломой пол. Но все равно они слишком близко и могут все слышать!
– Не думаю. – Она гордилась тем, что ей удалось ответить спокойно. – Не хочу надолго оставлять Ранда наедине с Аливией.
– Он доверяет ей, Найнив. Мне непонятно почему, но это так. И только это имеет значение.
Она хмыкнула. Будто мужчина знает, что ему хорошо, а что плохо.
Ее дородная кобыла тревожно заржала, когда они ехали мимо мертвых троллоков к клочку земли, расположенному невдалеке от конюшен, который Найнив знала достаточно хорошо, чтобы сплести врата. Мандарб, тренированный боевой конь, никак не отреагировал на кровь, вонь и гигантские трупы. Теперь черный жеребец казался таким же спокойным, как и его всадник, ведь верхом на нем сидел именно Лан. Ничего удивительного. На нее Лан оказывал такой же мощный успокаивающий эффект. Обычно. Иногда все было с точностью до наоборот. Лучше бы им все-таки удалось провести еще одну ночь вместе. Кровь снова прилила к щекам.
